Три кварка (из 2012 в 1982) - Тимофеев Владимир

К несчастью, она, скорее всего, трактовала мое невразумительное бурчание как «я тоже тебя люблю». В принципе, она была недалека от истины. Мне и, правда, казалось, что влюбился без памяти в эту девушку и если бы не случилось в моей жизни Жанны, то ее место Лена бы заняла без вопросов. Даже мысли бы не возникло променять ее на кого-то еще. И в итоге где-нибудь через полгодика-год, к гадалке не ходи, стала бы мадемуазель Кислицына мадам Фоминой. Судя по ее счастливому и цветущему виду, Лена против подобного развития событий не возражала. Наоборот, была бы на то ее воля, постаралась бы ускорить процесс по максимуму. Поход в ЗАГС, заявление, «испытательный» срок, разноцветные ленточки на машине, свадебная фата, марш Мендельсона, крики гостей «Горько!», новоиспеченный муж, на руках уносящий в спальню уже не невесту, а законную суженую, и как апофеоз всего – жаркая брачная ночь, от заката и до рассвета, не смыкая глаз, не размыкая объятий…

Вообще говоря, Лена вела себя как девчонка. Шутила, смеялась, забегала вперед, что-то рассказывала, возвращалась обратно, брала меня за руку, куда-то тянула, снова смеялась. В сравнении со мной она и вправду выглядела девчонкой. Но одновременно – женщиной. Настоящей женщиной. Несмотря на кажущуюся непосредственность, по лицу ее временами пробегала какая-то тень, словно бы она чувствовала, что я не тот за кого себя выдаю, как будто уже догадывалась, что, на самом деле, я старше и опытнее ее. Причем намного. И ей вовсе не требуется учить меня «жизни» и заставлять делать то, что я не хочу. Короче, побаивалась меня. Трусила, одним словом. Даже не подозревая, что сам я трушу не меньше. Боюсь того, что может произойти в самом ближайшем будущем. Что выбор мне, так или иначе, сделать придется. Трудный выбор. Словно ножом полоснуть по сердцу, которому не прикажешь.

Везет, блин, последователям ислама. Им можно иметь сразу нескольких жен, и никому даже в голову не придет упрекать восточных товарищей за излишнюю, с точки зрения «просвещенной» Европы, любвеобильность. Ну да, прямо как в песне, «если б я был султан, я б имел трех жен». Впрочем, мне бы хватило и двух. И каждая была бы для меня единственной и неповторимой.

Увы, подобное невозможно. Не станут ни Лена, ни, тем более, Жанна терпеть под боком соперницу. Не будут они делить своего мужчину с кем-то еще. И, наверное, они правы. Ничем хорошим это не может закончиться. Особенно для меня. Итог такой «любовной игры» вполне предсказуем – потеряю обеих. Без вариантов…

– А вот здесь я живу, – сообщила мне Лена, останавливаясь возле подъезда. Последнего подъезда панельной девятиэтажки, расположенной на городской окраине. Дальше был лишь пустырь, потом какие-то гаражи, за ними лесок и водная гладь канала, излучиной охватывающего небольшой подмосковный город. Город, в котором жили мои любимые женщины.

…Лена смотрела на меня, я – на нее. Просто стоял и молчал, ничего не предпринимая. Кажется, она чего-то ждала. Ждала и никак не могла дождаться. Ее кавалер откровенно тупил. Или просто прикидывался.

– У нас квартира на последнем этаже, – не выдержала в конце концов Лена. – Мама и папа, я тебе уже говорила, в экспедиции до Нового Года.

Сказала она это тихо и как-то не очень уверенно. А потом еще более тихо добавила, опустив глаза:

– Может… зайдешь?

Я вздохнул и демонстративно посмотрел на часы. «Блин! Время-то совсем детское. Еще и половины девятого нет».

– Тебе пора, да? – девушка в некоторой растерянности теребила пуговицу пальто, видимо, просто не понимая, ну что еще ей сделать такого, чтобы до этого болвана, наконец, дошло.

– Да, пожалуй, пора, – ответил я, чувствуя себя полным придурком.

Лена закусила губу, отпустила, наконец, мою руку и…

– Андрей, а ты бывал когда-нибудь на крыше высотки? – она глядела на меня своими огромными глазищами и словно бы провоцировала на что-то. Что-то пока не слишком понятное.

На крыше я, конечно, бывал, и не на одной. В Москве двадцать первого века высоток полно, и одну из них мы даже когда-то строили. К тому же высотные здания будущего ни в какое сравнение не шли со здешними многоэтажками. Однако поведать об этом девушке я не мог. Поэтому просто пожал плечами и скучным голосом сообщил:

– Да нет. Как-то не приходилось.

Соврал, одним словом.

Лена в ответ хитро прищурилась.

– Ты многое потерял. А я вот на нашей крыше часто бывала. Ты даже представить себе не можешь, как это здорово.

– Хм, а у вас что, можно вот так вот запросто на крышу попасть?

– Ага, – рассмеялась красавица. – Замки там только для видимости, но об этом мало кто знает.

«М-да. И куда только смотрят местные коммунальщики?»

– Пойдем, – Лена потянула меня за рукав. – Это недолго. Ты просто посмотришь и все.

На этот раз я сопротивляться не стал. Крыша – это все-таки не квартира, для интима она не подходит. Хотя романтично, не скрою. Вид сверху на город и на окрестности – штука довольно занятная. Тем более что этот дом стоит на пригорке, других таких же высоких зданий поблизости не наблюдается, и, значит, посмотреть будет на что. Я ведь и в «прошлой» жизни Долгопрудный с такого ракурса никогда не рассматривал. Не было необходимости.

– Пойдем, – улыбнулся я, соглашаясь-таки на «авантюру».

Наверх мы поднимались на лифте. Лена хитро поглядывала на меня из-под полуопущенных век, загадочно улыбалась и вообще выглядела очень довольной. Наверняка, «каверзу» какую-нибудь готовила или «масштабную провокацию». Чисто женскую, о которой я бы при всем желании не смог догадаться – логику, используемую представительницами прекрасного пола, ни один мужик не поймет, только мозги набекрень вывернет, но до сути так и не доберется.

Выйдя из лифта, мы повернули за шахту, поднялись еще на полэтажа и остановились на узенькой техплощадке. К люку, что был в потолке, вела почти вертикальная лестница с косоурами из швеллеров и ступеньками из витой арматуры. Наверх Лена полезла первой. То, что она сделала это специально, я понял через пару секунд, когда поднял голову…

«Е-мое! За что мне такие мучения?!»

Юбка у Лены короткая, да к тому же задирается высоко, когда девушка ставит ногу на очередную ступень. Медленно ставит, не торопясь, аккуратненько. Типа, осторожничает, чтобы не оступиться. И чтобы тот, кто внизу, все очень хорошо рассмотрел. И открывающиеся взору точеные ножки, и полупрозрачные кружевные трусики, и то, что ими обтянуто, и… Ей-богу, у меня сейчас точно штаны разорвутся, не выдержат напряжения. А рука, блин, уже нащупывает в кармане упаковку с резиновыми изделиями, которые я столь «предусмотрительно» захватил с собой, собираясь… кх-кхм… всего лишь проводить даму.

С большим трудом унимаю распалившиеся эмоции и тоже лезу наверх. Матерясь сквозь зубы, злясь на себя и почему-то на Лену. «Блин! Ну зачем она так?! Я же нормальный мужик, у меня же щас крыша слетит… прямо под крышей…»

На кровлю мы выбираемся через чердачный этаж. Он невысокий, поэтому идем по нему чуть нагнувшись. В таком положении походка у Лены выглядит еще более вызывающей. Она словно дразнит меня, провоцирует на «неконтролируемое безумство». Я, впрочем, пока держусь, но точно знаю (и знаю, что она это тоже знает), что долго сдерживаться не смогу, с нарезки сорвусь обязательно. Чем это все закончится, одному богу известно. Или черту – тут, скорее всего, рулит именно он. Черт в юбке. Точнее, чертовка. Сводящая с ума и соблазнительная до жути…

Когда мы очутились на воздухе, я, наконец, понял, что Лена имела в виду, говоря: «Это здорово!»

И город, и прилегающие окрестности были у нас как на ладони. Даже подступившая ночь не являлась помехой. Внизу было уже темно, но здесь, на продуваемой всеми ветрами крыше, сумрак еще не стал хозяином положения. Заходящее солнце просто так сдаваться не собиралось. Небо на западе продолжало алеть. Край горизонта казался светящейся нитью, границей, отделяющей небесно-звездную синь от погружающейся во мрак земли. Вероятно, именно так выглядит наша планета из космоса. Увы, мне это знать не дано, космонавтом я никогда не стану. А если бы даже и стал, все равно не смог бы увидеть подобную красоту вживую – только через корабельный иллюминатор или сглаживающую цвета «маску» скафандра. Понятное дело, это вовсе не то же самое, что парить в высоте, словно птица, или хотя бы стоять на вершине горы, ощущая свое единение с природой и миром.