Мифы Великой Отечественной (сборник) - Михаил Мельтюхов

8 сентября 1941 г. части 18-й германской армии захватили Шлиссельбург и блокировали город с суши. Теперь с Большой землей Ленинград соединяли только воздух и около 60 километров поверхности Ладожского озера. За день до этого в Москве была получена телеграмма председателя Ленгорисполкома Попкова, в которой сообщалось о том, что запасов продовольствия в городе осталось всего на несколько дней.

9 сентября в Ленинград прибыл уполномоченный Государственного Комитета Обороны по обеспечению населения города и войск фронта продовольствием Д.В. Павлов, занимавший до этого пост наркома торговли РСФСР. Его задачей было произвести точный учет продовольствия и сосредоточить его расход в одних руках – в руках Военного совета фронта. После учета запасов продовольствия выяснилось, что при норме потребления, введенной 1 сентября (например, рабочим полагалось 600 г хлеба в день, служащим 400, а детям и иждивенцам по 300), для снабжения города и войск Ленинградского фронта на 12 сентября запасов имелось: муки и зерна на 35 дней, крупы и макарон – на 30, мяса – на 33, жиров – на 45, сахара и кондитерских изделий – на 60 дней. При этом рассчитывать на то, что в ближайшее время можно будет наладить снабжение, не приходилось. Уже после войны Дмитрий Васильевич вспоминал:

«…эта водная трасса не была подготовлена к массовым перевозкам грузов. Пристань Новая Ладога, откуда суда отправлялись с грузами на западный берег, находилась в полуразрушенном состоянии, причальная линия ее была короткой и необорудованной, подъездные пути требовали капитального ремонта. Баржи можно было загружать только на значительном расстоянии от берега, по глубине осадки они не могли войти в устье реки Волхов. Стоящие на рейде суда были открытой мишенью для авиации противника. Немецкие летчики, летая парами или тройками, по нескольку раз в день бомбила парсы, береговые постройка, суда».

Иными словами, осажденным оставалось только грамотно распоряжаться собственными ресурсами и надеяться, что блокада вскоре будет прорвана. Увы, этим надеждам не суждено было сбыться. Попытки разорвать вражеское кольцо потерпели крах, сотни тысяч ленинградцев были обречены на страшную смерть.

12 сентября Военный совет Ленинградского фронта впервые понизил размер хлебной нормы. Теперь рабочим полагалось в день 500 г хлеба, служащим и детям – по 300, а иждивенцам – по 250. В тот же день пароход «Орел» притащил через Ладогу две баржи зерна. Для сравнения: ежедневный расход мука для хлепопечения составлял в середине сентября 2100 тонн. Павлов и его сотрудники предпринимали титанические усилия для выявления в Ленинграде неучтенного продовольствия. Специалисты-пищевики придумывали натуральные и химические добавки, которые могли бы, не снижая энергетической ценности продовольственных товаров, позволить растянуть их запас. Снова цитата из воспоминаний Павлова:

«На терратораа ленинградского порта обнаружила 4 тыс. т хлопкового жмыха. В пищу этот жмых раньше не применяли, считалось, что имевшееся в нем ядовитое вещество (госсипол) опасно для здоровья. Провели несколько опытов и установили, что госсипол при выпечке хлеба от высокой температуры разрушается и, следовательно, угроза отравления отпадает. Жмых вывезли из порта и полностью использовали в хлебопечении.

Нужда поистине изобретательна. Из дрожжей приготовляли супы, которые засчитывали в счет нормы крупы, полагавшейся по карточкам. Тарелка дрожжевого супа часто была единственным блюдом в течение дня для многих тысяч людей. Из мездры шкурок опойков (молодых телят), найденных на кожевенных заводах, варили студень. Вкус и запах такого студня были крайне неприятными, но кто обращал внимание на это? Голод подавлял все чувства.

На мельницах за многие годы на стенах, потолках наросла слоями мучная пыль. Ее собирали, обрабатывали и использовали как примесь к муке. Трясли и выбивали каждый мешок, в котором когда-то была мука. Вытряски и выбойки из мешков просеивали и тут же направляли в хлебопечение. Хлебных суррогатов было найдено, переработано и съедено 18 тыс. т, не считая солодовой и овсяной муки. То были главным образом ячменные и ржаные отруби, хлопковый жмых, мельничная пыль, проросшее зерно, поднятое со дна Ладожского озера с потопленных барж, рисовая лузга, кукурузные ростки, выбойки из мешков».

Но эти меры только оттягивали катастрофу, неотвратимость которой признавали даже оптимисты. 1 октября продовольственные нормы были снижены еще раз. Теперь рабочим полагалось 400 г хлеба в день, а служащим, детям и иждивенцам – по 200. Такая норма больше не гарантировала выживания. Впрочем, уже в первой половине октября на улицах Ленинграда можно было встретить голодающих людей. Это были жители пригородов, которые эвакуировались в город. Большая их часть не смогла получить карточки и тихо вымирала. А в середине ноября начали фиксировать голодные смерти и ленинградцев. Пока что в городе еще работали коммунальные службы и транспорт. Упавших от голода людей сразу же доставляли в больницы, но смертельная тень уже нависла над городом. Все, что могли в той обстановке делать власти, они делали: продовольствие перераспределялось и пересчитывалось, проходила постоянная перерегистрация карточек (чтобы пресечь мошенничество). Навигация по Ладоге приносила в город ничтожное количество еды. Правда, была надежда на сильные морозы, предсказанные синоптиками, и организацию ледовой автомобильной дороги. Однако до этого момента еще нужно было дотянуть.

Говоря о ленинградской трагедии, нельзя не упомянуть и еще об одной довольно грязной выдумке, которая время от времени всплывает в разных «либеральных» газетках и на интернет-ресурсах. Это рассказы о том, как глава питерских коммунистов Жданов обжирался пирожными, а черную икру ему завозили специальными самолетами. Честно говоря, никаких опровержений этих слухов не существует, впрочем, как и подтверждения их какими-либо документами. Можно сказать только одно: факт, что руководство Ленинграда питалось лучше, чем простые горожане, неоспорим. Сталинская империя была вовсе не такой идеальной и не такой справедливой, как ее теперь принято изображать. Номенклатура всегда имела привилегии во всех областях жизни и деятельности. В том числе и в потреблении. Что касается непосредственно блокадного Ленинграда, то на Жданова и его подчиненных была возложена огромная ответственность. Вряд ли Андрей Александрович смог бы адекватно решать сотни проблем, если бы ему пришлось думать, где достать пару плиток столярного клея на обед. Хорошее питание полагалось ему по должности. Так Сталин оценивал его роль в обороне Ленинграда. Все остальное – просто домыслы.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});