КлаТбище домашних жЫвотных - Стивен Кинг

Луис шел вперед с сыном в руках, и земля у него под ногами вновь обретала твердость. Вскоре он вышел к упавшему дереву, чья крона вырисовывалась в редеющем тумане подобно серо-зеленой метелке из перьев, брошенной великаншей-домохозяйкой.

Дерево было сломано — словно щепка, — и слом был таким свежим, что желтовато-белая древесина еще сочилась теплой смолой; Луис прикоснулся к ней, перелезая через поваленный ствол… на той стороне обнаружилась огромная вмятина, и хотя можжевельник и низкие заросли лавра были втоптаны в землю, Луис не позволил себе поверить, что это — отпечаток ноги. Можно было бы оглянуться и посмотреть, действительно ли эта вмятина похожа на след, но он не стал этого делать. Он шел, глядя только вперед, его кожа застыла в ознобе, во рту было жарко и сухо, сердце бешено колотилось в груди.

Хлюпанье грязи под ногами вскоре прекратилось, сменившись хрустом сосновых иголок. Потом иголки сменились камнем. Луис уже приближался к цели.

Тропа круто пошла в гору. Луис больно ударился ногой о выступ в скале. Но это был не просто выступ. Луис протянул руку (затекший локоть пронзила боль) и прикоснулся к нему.

Здесь ступеньки. Вырубленные в скале. Просто иди за мной. Поднимемся на вершину, и мы на месте.

Он начал подниматься, и это странное радостное возбуждение вернулось, снова прогнав усталость… пусть даже на время. В уме он считал ступени, поднимаясь в холод и тьму, в этот непрестанный поток ледяного ветра, дувший здесь со всей силы, трепавший одежду Луиса; брезент, в который было завернуто тело Гейджа, хлопал, как поднятый парус.

Один раз Луис запрокинул голову и увидел черное небо в безумной россыпи звезд. Он не узнал ни одного созвездия и отвел взгляд, встревоженный и сбитый с толку. Скала была выщербленной и неровной, иной раз выбоины принимали причудливые очертания: вот там — лодка, а там — барсук, а здесь — лицо человека с нахмуренными бровями. Только ступени, вырубленные в скале, были гладкими.

Поднявшись на вершину, Луис какое-то время стоял, опустив голову и пытаясь отдышаться. Легкие болели, словно их долго пинали ногами, а в бок как будто вонзилась заноза.

Ветер плясал у него в волосах и ревел ему в уши, как взбешенный дракон.

Сегодня здесь было светлее; может быть, в прошлый раз небо затягивали облака, или Луис просто не обратил внимания? Это не важно. Главное, ему было все видно. И от того, что он увидел, его снова бросило в дрожь.

Это кладбище было устроено так же, как Клатбище домашних жывотных.

И ты, конечно, об этом знал, прошептал внутренний голос, пока Луис обозревал груды камней, которые раньше были курганами. Ты знал об этом или должен был знать: не концентрические круги, а спираль…

Да. Здесь, на вершине каменистого плато, повернувшись к холодному звездному свету и черным пространствам между звездами, лежала гигантская спираль, сооруженная общими стараниями, как выразились бы старики. Но Луис видел, что настоящих курганов здесь нет; все они были раскиданы теми, кого похоронили под ними… и кто вернулся из мертвых и выбрался из-под земли.

И все-таки камни рассыпались так, что форма спирали сохранилась.

Видел ли кто-нибудь это сверху? — рассеянно спросил себя Луис, вспомнив картины в пустыне, сделанные индейцами Южной Америки. Видел ли кто-нибудь это сверху, а если видел, то что подумал?

Он встал на колени и со стоном облегчения положил тело Гейджа на землю.

Наконец Луис немного пришел в себя. Достал из кармана нож и перерезал скотч, скреплявший перевязь с киркой и лопатой. Они со звоном упали на землю. Луис лег на спину, раскинув в стороны руки и ноги, и на мгновение застыл, глядя на звезды.

Что это было в лесу? Луис, Луис, неужели ты думаешь, что из этого выйдет что-то хорошее — в кульминации пьесы, в которой участвуют подобные персонажи?

Но отступать было поздно, и он это знал.

К тому же, размышлял он, все еще может закончиться хорошо; кто не рискует, тот ничего не получает. А не рискует тот, кто не любит. У меня есть моя сумка, не та, что лежит в кабинете, а та, что хранится в ванной на верхней полке, та, за которой я послал Джада, когда у Нормы был сердечный приступ. Там есть шприцы, и если что-то случится… что-то плохое… об этом не узнает никто, кроме меня.

Его мысли расплылись, превратились в бессвязную, монотонную молитву, но руки сами взялись за кирку… и Луис принялся долбить землю, по-прежнему стоя на коленях. С каждым ударом он наклонялся вперед, нависая над киркой, как древний римлянин, готовый упасть на меч. Мало-помалу яма делалась глубже и обретала форму. Луис выковыривал из земли камни и большую часть просто отбрасывал в сторону. Но несколько штук он оставил.

Для кургана.

Рэйчел била себя по лицу до тех пор, пока щеки не начало жечь, но все равно продолжала клевать носом. Однажды она проснулась полностью (это произошло у Питсфилда; на шоссе не было никого, кроме нее), и ей показалось на долю секунды, что на нее смотрят дюжины безжалостных серебристых глаз, мигая, словно голодные ледяные огни.

Потом они превратились в крошечные отражатели на столбиках ограждения.

Машина заехала далеко на обочину.

Рэйчел крутанула руль влево, шины взвизгнули, и ей показалось, что она услышала слабый стук, как будто ее передний бампер задел правым краем один из столбиков. Сердце подпрыгнуло и заколотилось так сильно, что у нее перед глазами заплясали темные пятнышки, расширявшиеся и сжимавшиеся в такт биению. Но не прошло и минуты, как — несмотря на испуг, на едва не случившуюся аварию, на Роберта Гордона, орущего по радио «Red Hot» — она вновь начала клевать носом.

В голову пришла безумная, параноидальная мысль.

— Ага, обычная паранойя, — пробормотала Рэйчел под грохот рок-н-ролла. Попробовала засмеяться, но не смогла. Сейчас — не смогла. Потому что мысль никуда не делась, и в ночной темноте она представлялась до жути правдоподобной. Рэйчел чувствовала себя картонной фигуркой, попавшей в резинку огромной рогатки. Бедняжка тщится бежать вперед, но с каждым шагом бежать становится все труднее и труднее, и в конце концов потенциальная энергия резинки становится равной энергии бегуна… и инерция переходит во что?., элементарная физика… что-то пыталось ее удержать… не вмешивайся, слышишь, ты… всякое тело, находящееся в состоянии покоя, сохраняет состояние покоя… например, тело Гейджа… если на него не действуют другие тела…

На этот раз скрип шин по асфальту был громче, и машина со скрежетом царапнула боком дорожное ограждение, сдирая верхний слой краски; в какой-то момент руль перестал слушаться, и Рэйчел, рыдая, вдавила в пол педаль тормоза; она заснула, не задремала за рулем, а заснула по-настоящему, на скорости шестьдесят миль в час, и если бы здесь не было ограждения… если бы здесь была опора эстакады…