Как Зюганов не стал президентом - Олег Мороз

Что касается вопросов, которые недавний съезд «Яблока» направил президенту… Ельцин – точнее, авторы его «ответов» – весьма прилежно их все рассмотрели.

Внесение поправок в Конституцию, на которых настаивает «Яблоко», аттестуется в интервью как дело «крайне опасное»: как-никак Конституция – это «главная основа» политической стабильности. Вряд ли допустимо по всякому поводу ее изменять. Вместе с тем проблему соблюдения баланса властей, более четкого разграничения полномочий президента и правительства можно решить другим способом – с помощью конституционного закона о правительстве, который Ельцин готов доработать с участием Явлинского.

Далее, вопрос о развитии демократии в регионах и об укреплении местного самоуправления… В президентских ответах довольно подробно говорилось о «нескольких направлениях», двигаясь по которым, как видится президенту, следует решать эту проблему.

Следующий вопрос – движение к миру в Чечне… Тут позиции президента достаточно прочны и выигрышны: «Война в Чечне выдохлась. Мирные процессы нарастают. Уже в десятках населенных пунктов республики обсужден проект договора о разграничении полномочий между органами власти Российской Федерации и Чеченской Республики. А значит, мир наступит неизбежно. Именно поэтому я подписал Указ о поэтапном выводе федеральных войск. На сегодняшний день с территории республики выведено уже около тысячи военнослужащих срочной службы, до 12 июля будут выведены еще 4 тысячи человек».

Ну, чем не реальное движение к миру?

Наконец, последний вопрос – кто будет руководить силовыми структурами и каких «преобразований» тут следует ожидать? В ответе уклончиво, но вполне логично говорилось, что окончательно этот вопрос будет решен после второго тура…

В завершение ответов на «яблочные» вопросы следовало заверение, что президент готов к консультациям с представителями «Яблока» по всем перечисленным проблемам.

Таков был ответ президента на некоторые – по-видимому, главные – вопросы, поставленные съездом «Яблока».

Его встреча с Явлинским, намеченная вроде бы (по последним сообщениям) на 30 июня, так и не состоялась. Говорю «вроде бы», поскольку, на мой взгляд, вряд ли она могла состояться, учитывая ельцинский инфаркт. Хотя о ее возможности, повторяю, не однажды сообщалось в прессе. По всему раскладу, интервью президента «Интерфаксу» – напомню, оно появилось как раз 30 июня – среди прочего и было призвано сделать такую встречу излишней.

В общем, как сообщили 1 июля информагентства со ссылкой на пресс-службу «Яблока», «ожидавшегося приглашения» на встречу с президентом Явлинскому «так и не поступило», поскольку, по имеющимся сведениям, в этот день президент «работал над документами» (как мы знаем, это был обычный эвфемизм, означавший, что президент пребывает в недееспособном состоянии). Сообщалось также, что, «по данным из источников в руководстве «Яблока», до второго тура эта встреча уже не состоится…

Что касается ответов «Яблоку», которые содержались в ельцинском интервью «Интерфаксу», никаких комментариев от Явлинского на этот счет не последовало. Хотя некоторые его коллеги – например, Владимир Лукин – оценили эти ответы «позитивно».

Явлинский прячется от телекамер

Лидер «Яблока» так и не воспользовался правом, которое предоставил ему съезд его объединения, – правом в последний момент ЕДИНОЛИЧНО скорректировать позицию «Яблока», сделать ее ясной и четкой. Иными словами, – призвать своих избирателей без всяких условий проголосовать за Ельцина. Тем самым он в очередной раз подыграл коммунистам, хотя на словах и открещивался от роли их пособника. Этот подыгрыш по степени серьезности, конечно, не сравнишь с предыдущим, январским, когда Явлинский помог Селезневу стать спикером Госдумы. Здесь на карте стояло несравненно большее – судьба России. Играть ею было вовсе уж безответственно и легкомысленно.

В день выборов (второго их тура) с Явлинским приключился забавный казус. Накануне вечером его пресс-служба сообщила, что Григорий Алексеевич появится на избирательном участке в Крылатском в 14-00. Однако непосредственно 3 июля он неожиданно изменил свои намерения и проголосовал в 9-30. «Такую внезапную смену планов вряд ли можно объяснить простой случайностью», – глубокомысленно комментировало эту метаморфозу одно из информагентств. Какая уж там случайность – ясно, что человек просто прятался от журналистов, не желая выслушивать неприятные вопросы…

…Через два дня после выборов, 5 июля, Анатолию Чубайсу на его пресс-конференции задали вопрос, может ли Явлинский быть включен в состав нового правительства. Чубайс ответил, что, по его мнению, лидер «Яблока» «исчерпал свое моральное право» на вхождение в новый кабинет министров.

Впрочем, вряд ли сам Явлинский согласился бы на такое «вхождение», даже если бы ему предложили: как мы знаем, он всегда претендовал лишь на первые роли.

У Ельцина пятый инфаркт

Сердечный приступ за неделю до второго тура

Пожалуй, в истории не сыщешь других выборов главы государства, когда бы здоровье одного из основных кандидатов пребывало в столь тяжелом, в столь критическом состоянии, как здоровье Ельцина во время выборов 1996 года. Хотя мало кто знал об этом – как уже говорилось, информация о ельцинских недугах тщательно скрывалась.

По уверению самого Ельцина, первый инфаркт сразил его в конце 1995-го (на самом деле, как мы знаем, это был уже, по крайней мере, третий инфаркт). «Значения этому я не придал, – вспоминает Борис Николаевич, – отлежался, отдышался – и снова в бой».

Однако «исходные условия» – и субъективные, и объективные – были малоподходящими для новых сражений:

«…Новый, 96-й год встретил в каком-то смятении. Сразу после сердечного приступа и сразу после тяжелейшего поражения на думских выборах».

Все последующие месяцы – впрочем, как и предыдущие, – Ельцин провел в тесном общении с врачами:

«Еще до выборов, весной, было коллективное письмо врачей на имя Коржакова, в котором они прямо указывали на катастрофическое состояние моего сердца. Мне это письмо не показали, семье тоже. Прочитал я его много позже.

«Заключение консилиума. За последние две недели в состоянии здоровья Президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина произошли изменения отрицательного характера. Все эти изменения напрямую связаны с резко возросшим уровнем нагрузок, как в физическом, так и в эмоциональном плане. Существенную роль играет частая смена климатических и часовых поясов при перелетах на большие расстояния. Время сна сокращено до предела – около 3 – 4 часов в сутки. Подобный режим работы представляет реальную угрозу здоровью и жизни Президента».

Заключение подписали десять врачей.

Содержание письма (оно датировано 20 мая. – О.М.) Коржаков не скрывал, неоднократно намекал Тане, что, если со мной что-то случится, виновата будет она. А вот сам документ не показал никому».

О четвертом инфаркте Ельцина почти ничего не известно. Лишь недавно в телефильме Николая Сванидзе «Б.Н.», посвященном 75-летию первого российского президента, мелькнул такой эпизод. Ельцину показывают кадры, где он отплясывает на эстраде вместе с певцом Евгением Осиным.

– Вот этот танец на сцене, Борис Николаевич… – говорит ведущий. – Почему вы решили выйти? Вы же тогда очень плохо чувствовали себя. По-моему, у вас после этого или до этого был инфаркт?

– В этот момент, – грустно отвечает Ельцин. – В этот момент. Конечно, я не подал вида…

Если память не изменяет бывшему президенту, значит, острый сердечный приступ сразил его в Ростове-на-Дону вечером 10 июня. Хотя в мемуарах Ельцина, где описывается это его «эстрадное выступление», ни слова об инфаркте нет.

«В народе, – пишет Борис Николаевич, – я слышал, бытует мнение: доплясался Ельцин на выборах, допрыгался. Верно, был такой случай. Вместе с певцом Женей Осиным я на сцене действительно лихо сплясал. Никакое сердце, никакие предупреждения врачей не могли снизить мой эмоциональный тонус, мой огромный настрой и желание выиграть этот бой. Пожалуй, впервые я участвовал в такой широкой кампании – летал по стране, каждый день встречался с огромным количеством народа, выступал на стадионах, во дворцах спорта, на концертах, под шум, гвалт, свист и аплодисменты молодежной аудитории. И это меня «заводило» необычайно. Перед этим злополучным концертом в Ростове-на-Дону Таня меня умоляла: «Папа, я тебя прошу, только не танцуй!» Но я ничего не мог с собой поделать… Эти сильные положительные эмоции не мешали жить, а помогали.

Так что танцы абсолютно здесь ни при чем. Накопилась усталость, стрессовые ситуации».

Единственное, что наводит на некоторые подозрения, – это эпитет «злополучный» перед словом «концерт». Может быть, и в самом деле что-то тогда случилось…

Как бы то ни было, все же у меня нет стопроцентной уверенности, что память Ельцина тут не подвела. Если бы тогда в Ростове у него в самом деле произошел очередной инфаркт, он был бы там же и госпитализирован на какой-то, хотя бы минимальный, срок. Однако на следующий день после обеда он как ни в чем не бывало вылетел в Москву.