Поступь Повелителя - Оксана Панкеева

Там гулял какой-то мальчишка,— признался кузен-потрошитель.— Не бойся, он не видел, как я охотился.

А с рукой что?

Как она это разглядела — Настя так и не смогла понять. Рядом же стояли, и каким-то образом ей не видно, а вот Шерьке видно! Или она просто догадалась? Она умеет догадываться...

Да вот эта красотка поцарапала.— Диего неохотно кивнул на кошку, которая, расправившись с угощением, повернулась к людям мордочкой, на которой хищно светился зеленым один глаз, и опять выжидательно мявкнула.

А зачем ты ее ловил?

Я ее из ямы достал. Кто-то ее туда бросил. А она с перепугу не поняла, что я ее достать хочу, И уцепилась всеми когтями. А к ней был привязан кирпич, который я сразу не заметил... В общем, если я поймаю того, кто это сделал, мне будет плевать, нормальным ли здесь считается то, что сделаю с ним я.

Настя представила себе, как кошка под весом кирпича съезжает по руке, вцепившись всеми когтями, и ей сделалось дурно от этой воображаемой боли. По хмурой физиономии пострадавшего, впрочем, не было заметно, чтобы он чувствовал что-то подобное.

Понятно,— вздохнула Шери.— Я очень ошибусь, если предположу, что ты эти царапины даже не продезинфицировал, потому что не знаешь, что это такое, а лечиться у вас принято какой-нибудь святой водой?

Дура вы, несравненная кузина! — огрызнулся пациент и как-то уж очень зловеще откромсал голову второму голубю.— Знаю я, что это такое, а чем? В доме ни капли спиртного!

Вот только спиртного в доме нам и не хватало! Чтобы ты напился в грязь и пошел охотиться на дворники за неимением пылесосов! Насть, в той аптечке, где ты шарилась, антисептики какие-нибудь есть?

Я не помню...— пролепетала Настя, провожая летящую головку завороженным взглядом жертвы мошенника-гипнотизера.

Кошка поймала еду в полете и опять хищно вгрызлась в хрустящие косточки.

Ну так пойди и поищи! И обмажь нашего охотника как следует. А соседке я уж сама объясню, ты же вся трясешься, она тебе не поверит.

А если он сопротивляться станет? — слабым голосом попыталась возражать Настя, тут же вспомнив, каких трудов стоило напоить этого упрямца лекарством.

Не стану.

Вот видишь, не станет. И чего ты так нервничаешь? Ну съест он этих несчастных голубей, авось не отравится с одного разу. И больше изображать тут перед соседями первобытного человека не будет. Ага?

- Не буду,— проворчал охотник и, плюхнув ощипанную тушку прямо на стол, одним ловким движением распластал грудину.

Настя поспешила удалиться. После Шерькиного жертвоприношения на кладбище она несколько дней не могла смотреть на мясо и теперь предчувствовала, что еще немного такого житейского натурализма — и можно сделаться вегетарианкой на всю оставшуюся жизнь.

ГЛАВА 15

— Только не выкиньте, Швейк, опять какой-нибудь штуки по дороге,— предупредил поручик Лукаш.— Главное, повежливее обращайтесь с местными жителями.

Я. Гашек

Варварские традиции дипломатии включали массу устаревших, по мнению продвинутых жителей Такката, правил и церемоний, как то: ритуальное разжигание очага, восседание вокруг оного на специально выделанных белых овчинах и распитие всевозможных кисломолочных напитков, приготовленных без соблюдения санитарных норм. Церемония приема парламентера занимала не менее получаса, так что к моменту собственно начала переговоров Кира успела вернуться и была приглашена в шатер, где все и происходило.

Подданные непризнанной королевы давно уже умели строить дома, класть печи и делать мебель, но для общения на высшем уровне с соседними племенами все же хранили в специальной кладовочке старинные принадлежности для исполнения традиций. С напитками дело обстояло похуже — почти вся степь сходилась во мнении, что они «какие-то не такие», потому что в Таккате «забыли мастерство предков». Виданное ли дело — каждый день руки мыть! А посуду — и вовсе после каждого использования, да еще и с мылом, не к ночи будь помянуто! Словом, никакого уважения к дипломатическому протоколу. На кого другого за такое неправильное угощение наверняка бы обиделись и не стали знаться, но таккатцам некоторое нарушение в официальной части прощали за последующий банкет. Ибо только один народ в степи владел тайным искусством превращать банальную брагу в настоящую, как у цивилизованных соседей, огненную воду.

Вождю мыржуков надеяться на банкет пока не стоило, но высказать свое мнение о «каком-то не таком» угощении, несомненно испорченном неумеренным посудомойством, не позволяли все те же традиции, в которых четко были оговорены правила поведения для каждой ситуации.

Военачальник, предъявляющий ультиматум, обязан был вести себя с будущими подданными величественно и сурово, всячески превозносить свое могущество, по-хозяйски оглядывать будущие владения и вести речь о сути дела, не отвлекаясь на качество напитков. Выглядеть величественным низкорослый, кривоногий и располневший вождь не сумел бы при всем желании, но о своем могуществе мог рассуждать до бесконечности, что и делал при поддержке шамана.

Противоположной стороне традиция предписывала быть вежливыми и предупредительными независимо от того, что они собирались ответить на предъявленный ультиматум (наверное, мудрые предки на собственной шкуре изучили, чем может обернуться излишне вызывающее поведение на переговорах, если в ходе военных действий выяснится, что реальных оснований выпендриваться не было). Поэтому военный советник преимущественно молчал, дабы случайно не сказать то, что ему очень хотелось и что, несомненно, противоречило старинным обычаям, и, вместо того чтобы участвовать в переговорах, шепотом переводил Кире, о чем речь. Помалкивал и шаман, лишь время от времени напуская на себя возвышенно-мудрый вид и вставляя короткие замечания. Зато женщины старались изо всех сил. Каждое их слово просто истекало медом и патокой, а каждая улыбка способна была утолить недельную потребность в сладком его величества Орландо. Правда, ни один из присутствующих не сомневался — во всем этом медово-сиропном благолепии хватит яду, чтобы извести под корень племя мыржуков вместе со всей их домашней живностью и всей дичью на их землях, включая мелких грызунов и насекомых.

Не будет ли любезен многоуважаемый вождь,— нараспев тянула советница, и слова ее были исполнены приторной ласки, с какой обращаются к маленьким детям или умственно неполноценным взрослым,— позволить нам лицезреть это несомненное чудо...

Столь же несомненно свидетельствующее о выдающихся дипломатических способностях многоуважаемого вождя,— тут же подхватила Дана, не сводя с «многоуважаемого» преданного взора фанатки с тридцатилетним стажем.