Французский шелк - Сандра Браун

— Доброе утро, Тони.

Клэр была совершенно сбита с толку. Такого Кассиди она не знала. Это был не тот Кассиди, который любил ее нежно и яростно, шептал на ухо о своей страсти; это был не тот Кассиди, который задел в ней глубинные струны, ранее никогда не звучавшие.

Этот Кассиди был чужим.

— Доброе утро, Клэр.

Но голос тот же. Красивое лицо — дорогое и любимое. Виной всему был, вероятно, хорошо сшитый костюм. Эта бюрократическая униформа сразу же превратила его в противника.

— Доброе утро, мистер Кассиди, — хрипловатым голосом ответила она.

— Может, я принесу вам обоим кофе, прежде чем мы начнем?

— Оставь ты этот кофе, — сердито произнес Краудер. — Объясни лучше, что происходит. И, кстати, разве Гленн не должен здесь тоже присутствовать?

— Он сейчас занят другим. Объясню позже. — Кассиди, не теряя времени, перешел сразу к сути:

— Признание Клэр было ложным. Она не убивала Джексона Уайлда.

— О, ради всего святого! — взорвался Краудер. — Только что, сидя здесь, она призналась мне, что убила.

— Она лжет. — Кассиди посмотрел на Клэр, и тень улыбки пробежала по его лицу. — У нее есть такая плохая привычка.

— Она же в своем уме и сознает, что делает. Зачем же ей признаваться в преступлении, которого она не совершала? — требовал ответа Краудер.

— Чтобы защитить от преследования кого-то другого.

— Это не правда! — воскликнула Клэр.

— Она говорит, что это не правда, — эхом отозвался Краудер.

— Выслушай меня, Тони, наберись терпения, — сказал Кассиди. — Дай мне пять минут.

— Я засек время.

— Прошлой ночью я попросил Клэр восстановить картину преступления.

— В отсутствие адвоката? О господи. — Краудер закрыл лицо руками.

— Заткнись и слушай, — нетерпеливо оборвал его Кассиди. — Клэр отказалась от своего права на адвоката, но дело не в этом. Она не убивала Уайлда. Ее там не было.

— Ты имеешь в виду, на месте преступления?

— Именно это я и имею в виду. — Кассиди выудил что-то из нагрудного кармана и протянул Клэр. — Прочитайте подчеркнутое.

— Что это? — спросил Краудер.

— Это наш пресс-релиз, который мы передали в газеты утром после убийства.

Клэр уставилась на подчеркнутые строчки. Это было описание места преступления.

— Не понимаю.

— Здесь умышленно даны ложные сведения, — объяснил ей Кассиди. — Я запустил эту фальшивку, чтобы сразу отсеять поток шизиков, страдающих манией сознаваться в чужих грехах, который неминуемо сопровождает любое сенсационное убийство.

У Клэр бешено забилось сердце. Она вновь и вновь перечитывала газетные строчки, отчаянно пытаясь отыскать деталь, которая и служила ловушкой для лжецов.

Кассиди склонился над ней и, понизив голос, произнес:

— Восстанавливая сцену убийства, вы процитировали эту фразу почти дословно, Клэр. Ваши факты — из газеты, но не из реальных обстоятельств.

— Я была там. Я убила его.

— Если это так, тогда покажите мне, где здесь несоответствие, — не сдавался он.

— Я…

— Не можете, так ведь?

— Нет. Да. — Она пыталась вслепую найти выход. — Я не могу помнить каждую мелочь.

— А ночью вы помнили.

— Вы меня смущаете.

— Да и меня тоже, Кассиди, — вмешался Краудер. — Если она говорит, что убила, значит, так оно и есть.

— Ты просто хочешь поскорей закрыть это дело, — взорвался Кассиди.

— А ты хочешь и дальше спать с мисс Лоран.

— Черт возьми, Тони!

— Тогда скажи, что это не так!

— Не могу. Да и не хочу. Но, независимо от того, сплю я с ней или нет, неужели ты хочешь приговорить женщину к пожизненному заключению за преступление, которого она не совершала?

Этот вопрос моментально отрезвил Краудера, он примолк, хотя и было видно, что гнев его еще не прошел. Кассиди встал перед Клэр на колени и накрыл ладонями ее руки.

— Клэр, прошлой ночью ты сказала, что, стоя у постели Уайлда, заметила часы «Ролекс», лежавшие на томике Библии на ночном столике. Ты еще сказала, что от этого тебе даже стало нехорошо.

— Постойте! Это был не «Ролекс». Просто дорогие наручные часы, необязательно «Ролекс». Я никогда не придаю значения фирменным этикеткам, так что, когда я сказала «Ролекс», это прозвучало как бы вообще. После статей в газетах мне, возможно, и запало в голову, что это были именно часы «Ролекс».

— Значит, теперь ты говоришь, что часы, лежавшие поверх Библии, были вовсе не «Ролекс»?

— Мне могло показаться, что это «Ролекс». Улыбка медленно расползлась по лицу Кассиди.

— Это действительно был «Ролекс». Но Библии не было. Еле слышный вздох вырвался у Клэр. Краудер что-то проворчал себе под нос. Кассиди наклонялся все ближе к ней:

— Клэр, ты ведь не убивала Джексона Уайлда? До вчерашнего дня у тебя были десятки возможностей признаться.

— Но я никогда и не отрицала этого, так ведь? Вспомните. Вы постоянно обвиняли меня в убийстве, но я ни разу этого не опровергла.

— В общем, да. Это на тебя похоже. Так же, как и взять на себя чужую вину.

— Нет, — упрямо качала она головой. — Я убила его.

— Ты должна доверять мне. Черт возьми, хоть раз доверься мне и скажи наконец правду!

Она пыталась поверить в его искренность, но не могла — система, которую он представлял, душила ее порывы. Она напоминала ей о тех бездушных чиновниках, которые решали участь маленькой Клэр Луиз. Они тоже просили ее довериться им — даже тогда, когда насильно тащили из дома тети Лорель, а мать кричала им вслед, обливаясь слезами.

— Клэр, ты любишь меня?

Слезы текли по ее щекам, но она отказывалась ответить ему, потому что признание могло опять обернуться ловушкой.

— Значит, не любишь, раз не доверяешь мне. Прошлой ночью ты была права. Я бы никогда не смог быть с тобой, если бы был убежден, что ты убийца. Но я уверен: ты не убивала. Клянусь тебе, все будет хорошо, только скажи сейчас правду.

Слова, которых он так ждал, готовы были сорваться с ее уст. Но она боялась. Сказать правду — означало вверить ему свою жизнь. И, что еще важнее, жизнь любимого человека. Судьбы тех, кого Клэр любила, были ей дороже правды. Она не могла предать близких ей людей.

— Клэр. — Он до боли сжал ей пальцы. — Доверься мне, — настойчиво шептал он. — Доверься. Ты убила Джексона Уайлда?

Клэр стояла на краю пропасти, и Кассиди подталкивал ее сделать шаг вперед. Если она любит его, она должна поверить его обещаниям, тому, что этот полет будет безопасным, а приземление мягким.

И, всматриваясь в дорогое ей лицо, Клэр уже знала, что дольше не сможет никого обманывать: она любила его.

— Нет, Кассиди, — произнесла она, и голос ее дрогнул. — Я не убивала.