Уроки гнева - Анатолий Нейтак

Прочь!

…Густые стебли трав тихо шуршали, раздвигаемые ногами, и шуршали, смыкаясь позади. Кто-то полузнакомый, заметив Геса, помахал рукой, не попытавшись, впрочем, подойти поближе. Эхагес помахал в ответ, размеренно шагая дальше. Рюкзак с кей-блоками приятной тяжестью давил на плечи. Кожу лица и рук оглаживал тёплый ветерок. Нет, что ни говори, а это хорошо — вернуться!

А потом…

Страж молча стиснул зубы.

Она плыла — летела, быстрая, навстречу. Он тоже побежал — а мнилось, что летит. И тел быстрее полетели встречь друг другу их молчание, их радость, их тайный свет.

И — память.

Память!

Лаэ как споткнулась, читая в тайниках его души, и встала, замерев. А призрак Гельды встал напротив. Рассмеялся, кладя барьер холодного огня. Эхагес закричал беззвучно, снова раскрываясь: не надо, нет, всё кончено — поверь! Но было поздно, поздно…

Поздно.

И кажется: внутри, под тонкой человечьей кожей, застыла крупными и грубыми буграми корка чёрной лавы.

Прах и горячий пепел.

Лава, пепел, прах.

О Высочайший! Чем я заслужил, ну чем?…

Нет, он не спасся бегством. Он закончил путь. Поговорил с Владыкой, передал кей-блоки — дар Наследницы и Веррима людям Долины. Передал все наработки по расчётам сопряжений. Только после этого шагнул за Поворот.

А дальше вновь была лесная башня, был меч в руке — и Танец-ураган! Был гневный Феникс, внутренний огонь, самозабвенье, боль, холодный скрежет — и время, словно скользкая петля на горле. Тёмная, немая.

Взмах горячей стали! Узел — пополам!

…и — снова в ножны. Длинный шаг в Долину.

Как пусто, пусто, пусто на душе…

Гес открыл глаза.

Лёгкое движение левой ладони, в общем-то, совершенно излишнее. Зажатый в ней пульт с лёгкостью считывает такое слабое дрожание мускулов и ещё какие-то неуловимые токи, что общий эффект похож на чтение мыслей. В поле зрения прозрачными штрихами вспыхивает карта сопряжений. Лишённый настоящего разума, но очень "шустрый" искин начинает и завершает расчёты такой быстротой, что даже с великолепной реакцией стража не получается ухватить и разложить это мгновение на более краткие части. Впрочем, карта из самых простых, без помощи кей-блока он сам мог бы рассчитать её в уме за несколько минут.

Слабое дыхание Мощи.

На месте карты сопряжений, небольшим окном заслоняя реальный мир, протаивает белый заснеженный склон. Ввод программы поиска, наложение параметрического фильтра. Мелькание — опять неразличимо-быстрое. На пол-окна — силуэт снежной кошки. Обычный взгляд почти ли нашёл бы, за что уцепиться в этой картине. Белое на белом… разве что глаза выделяются блеском серебряной амальгамы. Но в карту сопряжений было заложено требование особо выделяемых контрастов — и в окно виден не снег, а масса разных снежинок, не смутная тень снежной кошки на снегу, а ясный, словно тонко-тонко обведённый по контуру каждой шерстинки силуэт зверя.

Виден лишь считанные секунды. Серебряные глаза ильбарра — страшно, сверхъестественно чёткие — поднимаются, встречая невидимый взгляд других глаз. Беззвучно раскрывается шипящая алая пасть с кинжалами острейших, не успевших ещё затупиться клыков.

Почуяла.

Команда отмены. Окно гаснет. Эхагес закрывает глаза.

В пальцах левой руки сжат пульт — ключ к бесполезному всемогуществу.

…Мягкие сторожкие шаги. Знакомое присутствие: Каббис, ученик Смотрящего. Один из тех учёных братьев, что нашли приют в Долине после гонений Агиллари.

— Кхм, хм. Я не помешал? У нас возникло несколько вопросов…

Открыть глаза.

— Иду. Уже иду.

Конец и начало.

Сфера. Спустя несколько месяцев.

Риббан Тиргис не спал.

Такое случалось с ним нередко. Но в этот раз вовсе не физическая боль не давала покоя аналитику коорд-службы, имеющему допуск А+. И он почти обрадовался, когда на панели связи ожил напряжённый световой пульс вызова.

Даже отринув все прочие соображения — приятно знать, что где-то тебя помнят. Что кому-то ты нужен, для кого-то важен.

— Тиргис на связи, — сказал аналитик моргнувшему экрану, включая автозапись, системную защиту и определение класса доступа.

А секундой позже испытал настоящий шок.

Запись разговора включилась, как и положено. Но вот кроме неё, не заработало больше ничто. Автоматические процедуры не просто столкнулись с трудностями в действии, как при сетевой атаке — они просто НЕ ЗАПУСТИЛИСЬ.

— Не бойся, — прошуршал богатый обертонами и призвуками голос. — На время беседы защиту я обеспечу сам. Так будет надёжнее.

Быстрая проверка, анализ задач, выполняемых системой. Действительно, все каналы связи были аккуратно перехвачены. И при этом вовсю качали какие-то данные… только контролировать их Риббан Тиргис не мог. Отчего немедленно ощутил себя маленькой такой букашкой, сидящей на дне прозрачной банки.

— Кто ты? — не удержался он от банальности, глядя на экран, где вместо лица собеседника под шорохи, трески и вздохи кружился медленный звёздный вихрь.

Вопрос остался без ответа. Вместо этого с той стороны экрана спросили:

— Почему на совещании в 5:20 ты предложил четвёртый вариант?

Слова неизвестного попали точно и вонзились глубоко. Шуршащий голос словно оживил бессловесный источник бессонницы Риббана. На несколько секунд память отбросила его назад во времени, в самую середину того самого совещания.

513: "…Очнётся? Ну, это вряд ли. До сих пор она не сумела это сделать — потому что мы эффективно препятствовали этому".

8022: "А вам бы хотелось дать ей шанс и посмотреть, что она сделает?"

499: "Не трудитесь, ваше-то мнение известно всем. Вам подавай стерилизацию. То есть — убийство. Радикал!"

8022: "Я просто не так беспечен и близорук, как…"

— 62/5: Без личностей, 8022, 499. Это дискуссия, а не перебранка.

257: "Попробую суммировать высказанные мнения. Если отбросить нюансы, было предложено три стратегии. Первая: ввести Гельде Моррен летальную дозу снотворного, затем отключить системы жизнеобеспечения и закрыть проект. Всё это — не дожидаясь родов. Вторая стратегия: опять-таки не дожидаясь родов, приступить к серии расширенных экспериментов. Если применить устаревший термин, эту серию можно назвать одним словом: вивисекция…"

513: "Мои аплодисменты, 257!"

257: "…и третья стратегия: ожидание. Позволить объекту родить. Выделить её ребёнку отдельный бокс и сформировать отдельный исследовательский проект. А уже затем, по-прежнему не давая ей прийти в сознание, начать расширенные эксперименты".

Именно после этой реплики Риббан Тиргис и спросил, почему Гельде Моррен так упорно не дают прийти в себя. Голос, породивший бурю.