Лучший гарпунщик - Андрей Круз

- Давай, дотащить помогу, - предложил Василь.

- Нет, это не надо, - отказался я. - Тут рукой подать, вон, через два причала «Чайка» стоит.

- Тогда на коляске заеду! - решительно предложил он. - Не против?

- Да что мне против-то быть? - даже удивился я. - Заезжай, как человека покатаюсь.

На том и расстались. И я похромал по набережной, таща за плечом свой ранец и винтовку, попутно перехватывая любопытные взгляды. С «Чайки» меня заметили, Вера, Иван-моторист и мой помощник Федька встретили меня на половине пути, решительно отобрав все тяжелое.

- Ну, как? - спросила Вера, заглядывая мне в глаза.

У остальных вид тоже был такой… словно плохого ждут. Ну да, они же еще не в курсе. Отряд пока маршем идет, лазарет в город прибыл первым, так что все в волнениях.

- Племени нет больше, отомстили за отца твоего, - сказал я Вере. - Хорошо отомстили, по-настоящему. Марьяна ранило и Прокоп-плотник погиб.

- Вечная память, - произнесли все хором, сняв шляпы.

- А с тобой что? - спросил Иван.

- Змея укусила, вот, порезали теперь, - ответил я.

Потребовали подробностей, пришлось рассказать. Тут Иван оживился, остановил меня, схватив за плечо, развернул лицом к стоящей у причала «Лейле»:

- Видал? Узнаешь? Прихватили их где-то, со «Смелым» под конвоем сюда пришла. Как, а?

- Радуешься? - спросил я его.

- Отлились кошке мышкины слезки, - засмеялся Иван. - Вилась веревочка, да конец пришел.

- Это ты еще всего не знаешь, - преисполняясь гордостью от своего великого подвига, заявил я, хотел было похвастаться, но потом спохватился, подождать решил - а как вдруг передумают и не отдадут? А я уже наболтал, нехорошо получится.

На судне уже все окружили, посыпались вопросы. Как-то отболтался, ответил наскоро, уковылял вниз, где привел себя в порядок, переоделся, морщась и шипя от боли в изрезанной ноге, потом похромал на палубу и оттуда обратно на причал.

- Ты куда? - подхватилась Вера. - Давай я с тобой, а?

- Да я к инквизиторам вашим иду, - усмехнулся я.

- Кому? - не поняла она.

- К брату Иоанну, что из особого отдела церковной канцелярии, - пояснил я.

- И что, мне нельзя?

Я подумал, и решил, что Вера точно не помешает. Во-первых даже соскучился по ней, а во-вторых… а пусть будет рядом. И ей полезно, и мне поможет, случись чего. Так и пошли вдвоем. Прямо на пирсе столкнулись с торговцем орехами, который толкал перед собой тележку под зонтиком, и купили у него два кулька лесных, убрав из Вере в сумку. Василь ждал меня на двуколке, запряженной коренастой серой кобылкой, у самого въезда на пирс. Увидев Веру не удивился, лишь шляпу приподнял и поздоровался вежливо:

- Здравствуйте, барышня.

- И вам здравствовать, - ответила девочка, втискиваясь третьей на двухместное сидение.

Василь разобрал вожжи, слегка хлопнул ими лошадь по крупу, закрутились колеса. В порту было шумно, из знакомой закусочной на пирсе, той самой, в которой мы с Верой ели тогда, когда вдвоем пришли в город из джунглей, тянуло жареной рыбой и все та же крупная тетка вываливала на деревянные дощечки порции зажаренной картошки. Ничего здесь не изменилось. Ни с моего последнего визита, ни за последние лет сто. Или даже двести. С другой стороны это даже радует, знаешь чего ожидать.

Дорога выбралась с набережной на не крутой подъем, потянулась к форту, сейчас покинутому ополчением и снова выглядящим чуть ли не брошенным. Хотя нет, у ворот на этот раз двое часовых с винтовками, все показатель повышенной боеготовности. У дверей открытых сейчас казарм стояли под грибками дневальные, так что тоже намек на то, что война продолжается. Коляска въехала в ворота, остановилась. Вера дернулась было мне помочь, но я увернулся, сказав:

- Ну ты вообще уж за калеку меня не держи.

Соскочил на одну ногу, малость неловко, но все же удачно, перехватил трость, да и похромал за Василем следом, который повел нас как раз в ту дверь, в какую мы с Верой тогда заходили, когда к полковнику шли. К нему в кабинет, собственно говоря, Василь нас привел и сейчас. Сначала через караулку, где объездчики опять чай с калачами пили, а потом и в кабинет, тесноватый и с низким потолком.

К удивлению моему, вместо одного полковника, обнаружил там сразу четырех человек: брата Иоанна, полковника Кузнецова, какого-то толстяка с короткой седой бородой, загорелого и хорошо, добротно одетого, и преподобного Симона, которого я здесь почему-то совсем не ожидал застать. Обернувшись к нам, они почти хором ответили на наше с Верой дружное приветствие, после чего нам предложили садиться.

Да, точно ничего не изменилось. Все та же гора бумаг на столе, все те же винтовки на стене.

- Вот так, на ловца и зверь бежит, - удовлетворенно сказал брат Иоанн. - Деньги свои трофейные забирай, что мне их возить, ну и из трофеев что хочешь…

Я насторожился, вступление не обрадовало.

- А с яхтой еще следствие провести надо и судом ее отчуждать, так что время займет, - продолжил он между тем. - Как дальше - ты сам решай, или совсем на будущее переноси, когда в следующий рейс сюда придешь, или оставайся здесь жить, пока все формальности не уладятся.

- А сколько ждать?

- Не меньше недели, - сказал толстяк.

- Это Христофор Дюжев, городской голова, - отрекомендовал его брат Иоанн. - Так что знает, что говорит.

- Это ты, значит, на яхту забрался и там турок пострелял, так? - уточнил голова.

- Вроде так выходит, - кивнул я.

- У нас по имущественным делам суд по пятницам заседает, так что вот… жди, как сказали тебе. Пока судно опечатано будет и под охраной.

- Да ему что, он там золота взял столько, что всю гостиницу может снять, - усмехнулся брат Иоанн. - Что решаешь, в общем?

Вера, немного обалдев от содержания неожиданного для нее разговора, хлопала глазами и сидела с открытым ртом.

- Надо подумать, - откровенно затруднился я с ответом. - У нас ведь с Верой комиссия по совершеннолетию, - кивнул я на девочку. - Как раз по возвращении должна была состояться…

- Без вас все равно не состоится, закон запрещает, - сказал преподобный Симон. - Должны быть все, кто официально с девочкой связан, и кто готов свидетельствовать в ту, или иную сторону. Я телеграмму дам на Большой Скат, преподобный Савва поймет. К тому же вы ранены, как я вижу? - указал он на трость, которую я поставил между колен и крутил в ладонях.

- Змея укусила, зазевался.

- Не велика разница, - хмыкнул он. - Если решите остаться, то вам только на пользу.

- А если суд передаст яхту мне, то я один тут в полной растерянности буду, - сказал я честно. - Я даже перегонный экипаж не умею нанять.

- А у нас бы жить и оставались, - усмехнулся Христофор. - Это не трудно, научим.