Тайна священного колодца - Василий Михайлович Чичков

«Полуторамиллионный митинг, — говорил Фидель, разрезая воздух своей рукой, — является самой грандиозной битвой нашей революции. Сегодня не было сделано ни одного выстрела, но мы одержали блестящую победу. Это победа разума и морали».

Кубинцы аплодировали поднятыми вверх руками.

Фидель говорил о жертвах кубинского народа во время диктатуры Батисты, о страданиях, которые перенес кубинский народ в прошлые мрачные времена, — люди плакали, растирая кулаками слезы. И на мужественном лице Фиделя тоже пробивалась слеза. Он смахивал ее рукой. «Какова же сила его слова, — подумал я тогда, — если он может заставить плакать полтора миллиона человек».

На следующий день я снова увидел Фиделя. Он приехал в отель «Ривьера» на пресс-конференцию.

Около одиннадцати часов утра у подъезда отеля остановился черный «кадиллак», из него вышел Фидель с автоматом в руке. В сопровождении бородатых повстанцев он направился в зал, где собралось четыреста иностранных корреспондентов.

Фидель встал на трибуну, положил перед собой автомат и сказал:

— Спрашивайте!

Американские журналисты первыми бросились в атаку:

— Ваше правительство выиграло войну, но многие в Соединенных Штатах опасаются, что вы проиграете мир…

— Я не вижу причин, — спокойно ответил Фидель, — из-за которых можно было бы бояться, что мы проиграем мир… Если нас оставят в покое, то с поддержкой народа мы завоюем экономическую и политическую независимость. Хотя это вопрос нескольких лет.

— Вы выслали с Кубы военную миссию США? — послышался следующий вопрос американцев.

— Да, выслали, — невозмутимо ответил Фидель. — Потому что она готовила войска диктатора для борьбы с повстанцами. Мы разгромили эти войска, так чему же нас могут научить американские советники?..

— Вы расстреливаете ни в чем не повинных людей! — крикнул толстый американец, вытирая платком крупные капли пота со лба.

— Это ложь! — продолжал Фидель. — Мы расстреливаем военных преступников и будем их расстреливать. Потому что, если мы оставим их в живых, они снова поднимут головы и опять установят диктатуру.

Какой-то журналист вскочил со своего места и неистово закричал:

— Правильно! Да здравствует Куба!

Фидель не сходил с трибуны пять часов. Многие журналисты успели передать в редакции репортажи о пресс-конференции, фотокорреспонденты проявили отснятые пленки, а Фидель все отвечал и отвечал на вопросы.

Он ответил на сто вопросов. Даже самых яростных недоброжелателей кубинской революции поразила эрудиция этого человека, живость его ума, находчивость и, наконец, смелость.

Каждому из четырехсот иностранных корреспондентов, съехавшихся в январе 1959 года в Гавану, естественно, хотелось лично встретиться с главой кубинских повстанцев. Этой встречи добивались разными способами. Но чаще всего попытки были безуспешны.

Американский корреспондент Джон Орурке, побывавший в те дни у Фиделя, писал: «Добиться личной встречи с Фиделем Кастро намного труднее, чем с папой римским. Но это объясняется не тем, что Кастро чуждается людей или не хочет никого принимать. Беда в том, что он любит поговорить. Беседует он всегда не менее часа, даже если его ожидают восемьдесят человек. В сутках только двадцать четыре часа, и в виде исключения он должен хотя бы три часа отводить сну».

Мои зарубежные коллеги считали, что у меня шансов на встречу с Фиделем Кастро больше, чем у других. Я был в Гаване единственным советским корреспондентом.

Я узнал, в каком номере отеля «Хилтон» разместился секретарь Фиделя. Очевидно, раньше это был гостиничный номер. Сейчас в комнате не было кровати, посредине стоял стол, заваленный деловыми бумагами. Лежали они как попало, в беспорядке. На полу сидел молодой повстанец с окладистой бородой и волосами до плеч и разбирал кипу бумаг. Он читал бумаги и раскладывал их на полу, как пасьянс, приговаривая:

— И пишут, и пишут… Не по мне эта работа. В горах воевать легче было…

Заметив меня, он спросил:

— Вам чего?

— Не мог бы я встретиться с Фиделем?

— Нет, — отрезал повстанец, продолжая раскладывать бумаги. — Все хотят с ним встретиться.

— У меня есть преимущество.

— Это какое же? — повстанец кинул на меня взгляд.

— Я представляю газету, у которой самый большой тираж в мире — шесть миллионов экземпляров.

— Интересно, — сказал повстанец.

Я вручил ему визитную карточку.

Он повертел ее перед глазами и обещал сказать обо мне Фиделю.

— Но едва ли он найдет время! — заявил повстанец. — Он ложится в три, встает в шесть. Вы лучше приезжайте в отель ночью, подежурьте.

Вечером, часов в одиннадцать, я вернулся в отель и стал ждать. Таких, как я, собралось довольно много, может, человек сто.

Прошло, наверное, часа два, а может, три. В холле появился в сопровождении охраны Фидель. Все, кто был в холле, повскакали со своих мест и рванулись к нему. Я оказался в третьем или четвертом ряду.

Маленького роста американец, изо всех сил хватаясь за плечи соседей, пытался приподняться над толпой и спросить что-то у Фиделя. После двух безуспешных попыток он устало опустился и смолк. Рядом со мной стояла женщина. Не сумев пробиться к Фиделю, она яростно кричала: «Фидель — убийца! Он убил моего мужа!» Окружающие шикали на нее.

К Фиделю протиснулся высокий кубинец в красной рубашке. Он бесцеремонно обнял Фиделя, и фотограф — видимо, приятель кубинца — тут же щелкнул фотоаппаратом.

Меня сдавили со всех сторон. С трудом вырвавшись из толпы и не досчитавшись нескольких пуговиц на рубашке, я покинул отель.

И все-таки через несколько дней мне удалось поговорить с Фиделем.

Однажды ночью в дверь номера, где я жил, постучали. Я увидел на пороге вооруженных повстанцев. Они уточнили мою фамилию и коротко сказали: «Одевайтесь! Мы вас отвезем к Фиделю».

Я схватил блокнот, ручку, фотоаппарат и уже через пять минут под охраной бородачей ехал на военном «джипе» по улицам Гаваны, жизнь которой не утихала даже в этот час.

В военной крепости Ла Кабанья, где находился штаб революционной армии, я встретился с Фиделем Кастро и Че Геварой.

— Русский? — глядя в упор, спросил меня Фидель.

— Да!

— Привет! — Фидель подал свою большую сильную руку. — Далеко тебя судьба забросила!

Он сел на кровать, поглядел на комод, где лежали сигары, взял одну, понюхал и положил обратно. Взял другую, откусил кончик ее, выплюнул, чиркнул спичку и долго раскуривал сигару.

Потом он наклонился к Геваре и стал что-то вполголоса говорить ему, при этом горячо жестикулируя. Какая противоположность: Гевара — спокойный, тихий, Фидель — порывистый, резкий…

Я сделал несколько снимков. В комнату вошли Рауль Кастро и его жена Вильма Эспин. Она воевала вместе с Раулем в горах Сьерра-Маэстра, и теперь, после победы, молодые люди соединили свою судьбу.

Рауль и его жена чем-то похожи друг на друга. Кажутся схожими черты лица, глаза… Рауль еще очень молод.