Мы дрались с «Тиграми» - Артем Драбкин

Проспал свою смерть

Деревню Сакко и Ванцетти мы увидели всю в огне. При въезде на дороге валялись разбитые повозки, мертвые волы и трупы красноармейцев. Далее стояли подбитые орудия, видимо 2-го дивизиона нашего полка, и два подбитых немецких танка. Мы поняли, что 2-й дивизион постигла та же участь, что и нас вчера утром в Ворошиловке. Расправились с ним как раз те немецкие танки, которые обстреляли нас с Куртией и затем нашли свой конец после встречи с героями-танкистами.

Мне захотелось найти в горящем селе кого-то из солдат 2-го дивизиона, хотя бы раненого. С правой стороны чернели две не тронутые огнем хаты. С мерами предосторожности я вошел в одну из них. Хата была пуста, но голодные бойцы сразу же кинулись к русской печке. В ней оказались чугунки с горячими щами и картошкой. Быстро поели. Уходя, кто-то заглянул за печь. В свете фонарика показался наш заспанный солдат. Я обрадовался: сейчас расскажет, что произошло в деревне. Но солдат, продрав глаза, удивился, что соседние дома горят. Это оказался ездовой 2-го дивизиона, который привез со старшиной продукты, подмерз и после обеда улегся за печку отдыхать.

«Глупая шутка»

В Соль мы вернулись поздно ночью, не преминув по дороге заглянуть под один из подбитых танков за трофеями.

Штабная изба была забита спящими солдатами. Я доложил результаты разведки, и все мы, вместе. с командиром полка, пристроились у подоконника отведать немецких вин и закусок-консервов. Втиснуться среди спавших не было никакой возможности, даже на полу негде примоститься — я так и уснул, облокотясь на подоконник.

Проснулся я оттого, что кто-то с силой сдернул меня за ноги на пол.

— Что за глупые шутки! — падая на пол, не успев продрать глаза, возмутился я.

Мой возглас заглушила пулеметная очередь по окну. Грохнула она с такой силой, что всего меня окатило щепой от подоконника и осколками вдребезги разбитого стекла. Открыв глаза, увидел совершенно пустую хату, один лишь мой ординарец Яша Коренной сидел на полу. Он-то и успел стянуть меня с подоконника за секунду до выстрелов. В комнате уже было светло, я увидел плотную кучку следов от пуль на стене против окна. Яша молча показал рукой на соседнее с разбитым окно. Я осторожно заглянул в него. В двухстах метрах, прямо перед нашей хатой, на шоссейной дороге Яма — Артемовск стояла сплошная стена немецких танков, пушки их были направлены в нашу сторону, из всех пушек и пулеметов они палили по поселку.

Мы с Коренным низом выкатились во двор, и вдруг увидели у стены соседней хаты заброшенную немецкую пушку, направленную стволом прямо на дорогу, рядом аккуратными штабелями лежали снаряды. Я не удержался, подполз к прицелу пушки, Яшка подскочил к затвору. Целюсь в ближайший танк, бронебойный снаряд уже в казеннике. Выстрел! Танк загорелся. Но едва мы спрятались за стену хаты, тут же чесанула длинная пулеметная очередь. Прячась за домами, мы направились на противоположную окраину поселка. Сзади раздался взрыв. Оглянулись — немецкая пушка, из которой мы только что стреляли, взлетела на воздух.

Удержать Соль нам не удалось. Немцы подбросили к станции до сорока танков. У нас же танков не было, много орудий было подбито. Через три дня изнурительных боев с превосходящими силами мы получили приказ оставить Соль и Свердловку. В ночь на 6 февраля нам пришлось отойти. Нас было так мало, что и выводить-то было почти некого, сотни полторы пехоты да десяток орудий нашего артполка.

Стояла тихая морозная зимняя ночь. Многие домики поселка горели, никто их не гасил, и пламя мерно потрескивало в морозном воздухе. Как начальник разведки 1 — го дивизиона, я был направляющим при выводе своих семи орудий. Только миновали подъезд под железнодорожное полотно, как меня остановил помначштаба полка и передал приказ командира вернуться в поселок и проверить, не оставила ли какая батарея подбитые орудия, а если таковые обнаружатся, вытащить их любыми средствами. Последние военные покидали поселок, немцы не могли не заметить нашего отхода и, вполне возможно, в этот самый момент уже входят в него с другой стороны. Как-то мне боязно стало с двумя разведчиками возвращаться назад, и не просто возвращаться — придется обойти по периметру весь поселок, осмотреть все его закоулки.

Только вышли на первую улицу, как встретили лейтенанта из 3-го дивизиона, на двух волах он с тремя солдатами вез пушку без одного колеса, вместо колеса к оси было подвязано полено.

— Куда ты?! — остановил он меня. — Там уже немцы вовсю орудуют, наших никого не осталось, мы последние. Помоги-ка нам лучше пушку тащить.

Мы, все трое, впряглись вместе с расчетом в пушку, и волы потащили орудие повеселее.

Отошли мы от Соли всего километров на десять, в деревню Федоровку. Здесь нас в течение недели пополнили людьми, вооружением, и мы, в обход Артемовска, через Славянск, направились освобождать город Барвенково, расположенный на юге Харьковской области по железной дороге Красный Лиман — Славянск — Барвенково — Лозовая.

Глава шестая В ОКРУЖЕНИИ

Конец февраля 1943 года

«Дяденька, не уходи!..»

Барвенково — единственный на земле город, где в ходе боевых действий одной воюющей стороне удалось дважды окружить войска другой] Многие фронтовики с волнением и печалью вспоминают этот город.

В Барвенково мы вошли 25 февраля почти беспрепятственно: немцы оставили город. Но вскоре танки противника уже со всех сторон рвались в город. А сверху нас бомбили самолеты. Бомбили нещадно и безнаказанно: у нас не было зениток. Да у нас почти ничего не было. В непрерывных боях на тысячекилометровом пути от Сталинграда мы потеряли много людей и техники, в глубоких снегах застряли наши тылы. Два обессиленных стрелковых полка и с десяток орудий — вот и все наши силы в городе.

Мне, командиру взвода разведки 1-го дивизиона, поступил приказ явиться в штаб полка: надлежало получить пакет с донесением и доставить его в город Изюм, в штаб армии. Приказ поступил рано утром 27 февраля, и с передовой я ушел еще затемно, обрадованный возможностью на пару дней вырваться из-под огня, предвкушая предстоящую прогулку в тыл.

В Барвенкове штабы полков располагались в домах при въезде в город, на противоположной от передовой окраине. Донесение составляли в моем присутствии, в ожидании пакета я непривычно беспечно сидел на стуле в штабной комнате и от нечего делать лениво рассматривал хитроумные завитки морозных узоров на окне, иногда посматривая по сторонам. Ранее мне не приходилось бывать в штабе полка, лишь однажды, полгода назад, еще в боях за Ржев, мне случилось, посетить расположение тылов дивизии, когда ходил в политотдел получать кандидатскую карточку. И сейчас мне интересно было наблюдать за жизнью людей вдали от переднего края, где не надо припадать к земле, ползать под вражеским обстрелом. Находясь в приподнятом настроении, я с нетерпением ерзал на стуле в ожидании пакета, совершенно не вслушиваясь в содержание донесения, тем более не замечая обеспокоенности в поведении и на лице начальника штаба. И вдруг до моего уха донеслись слова: «Город Барвенково окружен крупными силами танков и пехоты противника. Мы удерживаем город, не имея связи с командованием. Все наши попытки связаться со своими не увенчались успехом…»