Поколение победителей - Павел Дмитриев

От мыслей оторвал очередной звонок.

– Александр Николаевич, к вам товарищ Косыгин.

– Пусть проходит! – и через секунду: – Кофе еще сделай!

Шелепин встретил гостя на полпути к дверям, крепко пожал руку. Присели за приставной стол напротив друг друга. Едва коснувшись стула, Косыгин зло вытолкнул в лицо собеседника язвительные слова:

– Что, Саш, проигрываем?

– Да ну, переплюнь! – Шелепин и на самом деле сплюнул за спину.

– Вот тебе последняя новость… – Алексей Николаевич устало потер лоб. – Воронов только что решился поддерживать Брежнева.

– Черт! Он же намекал… – От неожиданности Шелепин аж привстал, уперся ладонями в стол. – Ты с ним сам разговаривал?

– Вот только что от него. – Премьер поджал губы, и это подчеркнуло устало обвисшие щеки. – Поставил вопрос ребром, зря, быть может…

– Прямо так и сказал?

– Еще попенял ехидно: дескать, пожалеешь, старый хрыч, что с Шелепиным связался.

Это была вполне серьезная угроза. Геннадий Воронов занимал одну из ключевых позиций как Председатель Совета Министров РСФСР. Формально Косыгин как премьер СССР был главнее, но влияние Воронова на директорский корпус нельзя было недооценивать[477].

Референт постучал, просочился беззвучной тенью, поставил на край стола поднос с кофе и чем‑то съедобным. Алексей Николаевич приблизил чашку к лицу, подул, отпил крохотный глоток.

– Кипяток совсем, – опять подул, потом втянул аромат. – Все еще вьетнамская робуста? Отпусти Дениса на неделю, пусть научит моих охламонов правильно варить кофе.

– Не верит мне Гена, – не стал уходить от темы Шелепин. – Если бы не его антипатия к Ильичу, даже не разговаривал бы.

– Саша, с ним у Брежнева будут четыре голоса. Или даже шесть, если уговорят Микояна и вовремя найдут трезвого Подгорного. В такой ситуации я не поручусь за Демичева и Полянского. И так Андрей Кириленко Диме каждый день по всяким мелочам звонит[478].

– Не надо мне это объяснять! – повысил голос Шелепин. – С осени хожу вокруг, ни по‑хорошему, ни по‑плохому не выходит.

– Подумал насчет Петра? – Косыгин примиряюще отпил чуток остывшего напитка.

– Много раз… Вредный шаг, вот только иных вариантов не остается.

– Да… Тогда ты знаешь, что делать. – Премьер поставил кружку и поднялся. – Не буду отвлекать.

Время клонилось к восьми вечера. Но откладывать было нельзя, мало ли какие шаги предпримет за ночь определившийся с выбором Геннадий Иванович. Придется разговаривать прямо сейчас и, возможно, ехать в М‑град. Опять взял в руку трубку:

– Денис, найди мне срочно Петра, ну, который из «Интела».

– Что ему сказать?

– Пусть едет на работу и там ночует. Чтобы был как штык! Возможно, мне придется приехать.

– Хорошо!

Взял трубку следующего телефонного аппарата из стоящего на столе небольшого стада, на сей раз главного, вертушки. Ох, как не хотелось набирать этот номер…

– Воронов у аппарата.

– Геннадий, здравствуй еще раз, – сказал без паузы, чтобы не нарваться на грубость. – Не будешь против, если я сейчас зайду на пару минут?

– Все, что нужно, уже сказал Алексею, – холодно возразил собеседник.

– Это совершенно иная тема. Ты помнишь девушку Нину из Перми, дело было в тридцать втором году?

На несколько минут в трубке повисла пауза. Наконец, когда Александр Николаевич уже был готов задать вопрос, Геннадий Иванович ответил заметно севшим голосом:

– Приходи. Расскажешь, что опять нарыл!

Резко, словно бросаясь в холодную речную воду родного Воронежа, Шелепин открыл сейф и достал HTC Legend, включил, не удержавшись, бросил взгляд на сменяющиеся картинки экрана, убрал в карман. Добавил бумажник Петра с документами из будущего. Проворчал про себя: «Словам, значит, не веришь!» – и пошел навстречу тяжелому разговору.

…Уговорить товарища Воронова своими глазами посмотреть на артефакты и правнука собственной персоной оказалось не слишком сложно. Любопытство – страшная сила, невозможно устоять после того, как повертел в руках маленькое чудо электроники будущего. Тем более что Шелепин не требовал ничего взамен, даже сохранения тайны. Зачем бояться доклада на Президиуме? Катастрофы от этого не случится. Впрочем, Александр Николаевич готов был спорить на что угодно – Геннадий лишнего никому не скажет. Не первый день в ЦК, понимает, какой козырь получил в руки.

Гораздо сложнее было убедить его в правдивости грядущей истории страны. Еще по пути, за поднятой перегородкой, в ход пошли паспорт, водительские права, деньги, включая пару двадцаток евро, кредитки. Для мистификации это было явно чересчур, но окончательно Геннадия Федоровича добил уже опробованный на Косыгине прием, а именно, кино «Жмурки». Хотя Геннадий Иванович и отказался узнавать в одной из ролей уже известного в СССР Никиту Михалкова, но… черты его отца, Сергея Михалкова, вполне проглядывали за образом «Михалыча»[479].

На обратном пути времени на рассказ о будущем не хватило. Водителю пришлось несколько часов неторопливо вести черную громаду «лимузина» по улицам засыпающей столицы. Ребята в «Волге» охраны, похоже, успели проклясть свою работу и неосмотрительно выпитый из термосов кофе. Но собеседникам было не до этих мелочей.

– Ладно… Крепко ты меня повязал. – Воронов наконец признал неопровержимость аргументов. – Многие в ЦК знают про это?

– Косыгин и Семичастный полностью в курсе. Устинов частично.

– Целый год скрытничал… Не реши я сегодня…

– Чего же ты хотел?!

– Нельзя так… – Геннадий Иванович судорожно пытался собраться с мыслями, это было хорошо заметно со стороны. – И что теперь собираешься делать?

– Теперь – что с этим собираемся делать мы. – Шелепин сделал акцент на последнем слове.

– Мягко ты, Саша, стелешь…

– Разве есть другие варианты?

– Хорошо. – Товарищ Воронов тряхнул головой, пытаясь отогнать лишние в данный момент мысли, и посмотрел на Шелепина: – Мне нужно знать твои планы.

– Для начала – не допустить застоя, как его называет твой правнучек. Кстати, как он тебе?

– Неожиданно. – Воронов непроизвольно улыбнулся. – Несерьезный какой‑то, открытый, смеется все время.

– Но с задачами справляется очень неплохо, часы для съезда видел? – Шелепин постарался разрядить и так слишком сгущенную атмосферу. – Небось твоя кровь сказывается.

– Мне показалось, что при слове КПСС он чуть поморщился?

– Увы, издержки истории его мира…

– Не понимает?

– Хуже – скорее слегка презирает. Не показывает, конечно, но иногда чувствуется. И знаешь, неудивительно это, после их перестройки и приватизации…

Геннадий Иванович непроизвольно потянулся к сигаретам, но Шелепин достал свои «Столичные» быстрее. Потом подумал, предложил валидол. Сложно сказать, что помогло больше, пара глубоких затяжек или таблетка под языком.

– Интересно получилось, прямо как ментоловые сигареты! – Воронов продолжил вопросы. – Так что по планам?

– Мы с Косыгиным много об этом говорили. Что дальше делать, куда вести СССР. И пока понятно только одно: ни социализм, ни демократия по образцу США не помогут СССР даже выжить. В победу коммунизма во всем мире… да ты сам разве в это веришь?

– Никита Сергеевич верил.

Это было действительно так, понимание ситуации легло на обоих членов Президиума изрядным грузом. Тяжело представить, что целая эпоха только что, на их глазах, скрылась за горизонтом истории. Но Александр Николаевич не стал держать паузу и продолжил разговор вопросом:

– А ты?

– Сейчас… Нет.

– Вот и я… Знаешь, после первой беседы с попаданцем я даже подумывал… о разном.

– Неудивительно, – хмыкнул Воронов. – Железный Шурик, истинный коммунист.

– Не надо, – невесело усмехнулся собеседник. – За прошлый год я понял больше, чем за всю жизнь.

– Петр не говорил, когда мы умрем?

– Точно не помнит, о таком в учебниках не пишут. Но в его истории никаких репрессий не было, жили долго, хоть и не всегда счастливо. – Шелепин ехидно добавил: – Тебя, кстати, к моменту смерти Лени в Политбюро точно не было, а на пенсию в их перестройку прожить сложно[480].

– А кто там удержался?

– Из тех, что сейчас, Устинов, Гришин, Суслов, Кириленко…

– Вот как? Даже от Косыгина наш Ильич избавился? – Геннадий отправил в окно остаток сигареты и резко сдвинул стекло на место. – В том, что меня Брежнев задвинет подальше при малейшей возможности, никогда не сомневался. Если хочешь знать, собой жертвовал, только чтобы тебя к власти не пустить.

– Передумал хоть?

– Ты про планы сначала расскажи, а то крутишь все время.

– Нечего говорить о них. – Шелепин одной затяжкой дотянул остаток сигареты и тоже вернул стекло на место. – Наш единственный шанс – провести срочную модернизацию, ну, считай, вторую индустриализацию. Ускорить развитие электронной техники и на равных соревноваться с другими странами.