Моё проклятье - Элен Боннет

Добираюсь до нужной двери, а на ней висит табличка, что санузел находится на ремонте. Теперь необходимо подняться на второй этаж. Там располагается служебное помещение. Ну почему так не везёт? Теперь Эльзе точно придётся меня ждать.

Нахожу лестницу. Одновременно набирая сообщение подруге:

Вы: Ищу уборную. Подожди меня у выхода.

Эльза: Окей.

К счастью идти не далеко и практически сразу замечаю нужную дверь. Не комфортное ощущение до сих пор заставляет всё тело покрываться мурашками. Но, что со мной может произойти в общественном месте? Правда? Бассейна нет, значит всё хорошо. Пытаюсь объяснить сама себе, что всему виной разыгравшееся воображение.

Толкаю дверь, включаю освещение в небольшой, но свежеотремонтированной уборной. Нажимаю на ручку, чтобы закрыться, как сила сопротивления отбрасывает меня назад. Передо мной оказывается крайне возмущëнный Ньюман, который закрывает за собой дверь.

— Ну, привет, Литл Китти. Сейчас можешь начинать оправдываться, — его радужки практически чëрные, губы поджаты, и весь вид не обещает ничего хорошего.

Ощущаю себя маленькой мышкой напротив огромного хищника. Теряю дар речи и не могу произнести ни слова.

Твою ж мать! И, что мне делать?

Первая мысль, что нужно бежать, но он своими широченными плечами закрыл мой путь к отступлению. Меня пронизывает аромат до боли знакомого парфюма. Воспоминания бьют под дых, лишая практически всего кислорода.

Стою и не могу нарушить зрительный контакт. Словно моргну, и он испариться. А вместе с Итаном исчезнет и всё тепло, которое курсирует в крови.

— Что у тебя с Найтом, — рычит Итаном, делая шаг в мою сторону. — Вы мне своим поведением путаете все карты, а это, чëрт возьми, неправильно!

Слова ударяют сильнее пощёчины, полосуя кожу и оставляя невидимые шрамы.

— Я не продавала ваш альбом, — всё накопившееся в груди выплескивается в крики, и солёные дорожки слëз моментально делают щëки влажными. — Понимаю, ты не поверишь. Ты меня ненавидишь, но я бы так не поступила. Я бы никогда вас не предала. Тебя бы не предала, — последние слова произношу еле слышно.

Теперь Итан видит мою слабость. Он знает, что мои чувства к нему и есть моя слабость. Но я рада, что смогла в лицо ему высказать правду. А уж верить или нет — решать ему.

— Ты не ответила. У тебя есть что-то с Найтом? — ещё один его шаг, и между нами остаются считанные дюймы, которые искрятся от напряжения.

Ньюман втягивает носом мой запах, а я дрожу, как при лихорадке. Прикрываю веки, вытягиваясь струной.

— Серьёзно? Ты хочешь узнать только это, — горький смех вперемешку со всхлипами в очередной раз показывает, на сколько сильно я ранена.

Если бы можно было истекать кровью от душевных ран, то я бы уже была полностью обескровлена.

— Да. Ответь.

— Нет! Нет! Чëрт возьми, Между нами ничего нет, — открываю глаза, а в следующее мгновение Итан набрасывается на мои губы, жаля губительным поцелуем.

Клеймит. Покоряет. Убивает.

Притягивает за затылок, а второй рукой обнимает за талию. Безжалостно терзает губы, покусывая, сразу же зализывая. А мне больно от того, что тело моментально вспыхивает спичкой в руках Итана. Оно без сопротивления отдаётся ему, будто недавно не распадалось на атомы от боли.

Ньюман пытается проникнуть ко мне в рот языком, но я не поддаюсь. Хотя безумно желаю всего его. Даже на обстановку плевать, лишь бы снова пахнуть им, ощущать его вкус на губах и чувствовать биение сердца.

— За что ты так со мной, я же ничего не делала? — как молитву повторяю одно и тоже, а Итан спускается поцелуями к шее.

— Я знаю, что это не ты. Просто пойми, что не могу сейчас всего тебе объяснить. Но скоро всё наладится, — возвращается к губам, полностью овладевая моим сознанием. — Просто поверь, что всё так, как должно быть.

— Ты со мной расстался. Уволил, — пытаюсь не переходить чёрту. Только это крайне сложно. Хочется кричать, бить, выяснять отношения. — Что значит — ты знаешь, что это не я? В смысле — понять, что так и должно быть?

Раздражение доходит до предела. Не могу больше терпеть его. Ударяю кулаками в грудь Ньюмана, но он не отступает. Лишь тихий смех вперемешку с хриплым стоном раздаётся над ухом.

— Хватит! Остановись! — предпринимаю ещё одну попытку, и, на удивление, она действует. — Я не с Брэном, но и не с тобой тоже. Ты не можешь больше ко мне прикасаться, словно я твоя. Я не…

— Ты моя! Любопытный котёнок всё узнает, только немного позже. Но смею тебя уверить, что ты всё ещё чертовски моя. До малейшего атома, до кончиков ресниц и крышесносящих стонов.

Звук хлёсткой пощёчины разрезает воздух, а ладонь нещадно жжёт от удара. Сама не знаю, как так получилось, но Итан заслужил. Его голова лишь немного дёрнулась в сторону, а губы растянулись в усмешке.

— Ты не оставляешь мне выбора, Лили, — уже мягким, я бы даже сказала, мурлыкающим голосом, произносит засранец. — Тот поцелуй дома должен был дать понять, что я тебя никуда не отпущу. Наверное, ты не смогла расшифровать моё послание.

Ньюман опускается передо мной на колени, запрокидывает голову, ловя мой взгляд.

— Ты что-то принял? Ты пьян? — пытаюсь отшатнуться, но ограниченное пространство не даёт этого сделать.

— О, да! Чертовски пьян тобой! И сейчас я хочу вспомнить твой вкус и доказать, что ты моя, — кладёт ладони на мои бёдра, ведёт ими вверх, пробираясь под подол спортивного платья.

Что он себе позволяет? Да как он вообще смеет ко мне прикасаться после всего? Ударяю по его рукам, но мои действия вызывают лишь короткий смешок.

— Не смей! Выпусти меня сейчас же! — наши силы явно не равны. С таким же успехом я могла бы сразу раздеться и раздвинуть ноги. Но не позволю затуманить мой разум ещё сильнее. Он ещё не оправился после головокружительного поцелуя. — Стоп!

Итан отрицательно качает головой и, всё также самодовольно ухмыляясь, закидывает мою ногу к себе на плечо. Облокачиваюсь пояснице на умывальник, а между ног пульсация разрастается со страшной силой. Ткань трусиков уже давно влажная, с того самого момента, как я почувствовала вкус поцелуя. Ладонями ухватываюсь за край раковины, не в силах больше сопротивляться. Прикрываю глаза, смерившись со своим поражением. И Ньюман пользуется этим.

Мягкие губы прижимаются к кружевной ткани, и горячее дыхание опаляет чувствительную кожу. Приходится прикусить губу, чтобы не издать стон. Не хочу доставлять ему такого удовольствия. Словно это последнее, что я могу контролировать.

— Зачем нужно было так сопротивляться, когда ты вся течёшь, Литл Китти? — кусает