Путешествие по Сибири и Ледовитому морю - Фердинанд Врангель

После полудня в меридиане Песчаного мыса показалась нам на юг, несколько выше истинного горизонта, низменная земля. Мы находились от сибирского материка, по крайней мере, в 90 верстах, почему и могли понять, что явление происходило от обыкновенного в полярных морях и нами уже несколько раз замеченного преломления лучей света.

Сегодняшний путь был совершенно подобен вчерашнему. Мы видели много медвежьих и песцовых следов и, проехав 35 верст, остановились на ночлег.

На следующий день полуденная высота солнца дала 70°54' широты; счислимая долгота 3°12' на запад от Шелагского мыса. По трудной дороге, через торосы и глубокий рыхлый снег, проехали 38 верст. Вечером многочисленные стаи черных уток тянулись высоко над нашей головой к западу.

Несмотря на трудный путь, 29-го проехали мы 43 версты: вблизи от нашего ночлега нашли свежее осиновое бревно. Сегодня кончились наши остальные припасы и корм для собак, но как по счислению, на верность которого можно было полагаться, мы находились на расстоянии дневного пути от склада с провиантом, то на следующий день, 27-го смело продолжали путь и продвигались довольно скоро, потому что торосы сделались здесь реже и менее. В десяти верстах от склада встретили следы мичмана Матюшкина, в начале поездки искавшего здесь прохода на север. Проехав всего до сорока верст, остановились на ночлег у склада с провиантом. Недалеко отсюда нашли толстое сосновое бревно. Таким образом, имея средство обогреться и несколько отдохнуть, а также накормить усталых и голодных собак, расположились остаться здесь на весь следующий день. Судя по разрытым льдинам и сильно утоптанному снегу, следовало предполагать, что во время нашего 28-дневного отсутствия медведи делали неоднократные, но, к счастью, безуспешные попытки проникнуть к нашим запасам. Мы нашли их все в целости.

Быстрое приближение теплого времени и плохое состояние наших нарт делали невозможным продолжение путешествия и заставили нас возвратиться прежней дорогой. Мы отправились по старому пути, между тем значительно поправившемуся, ибо рыхлый снег между торосами отвердел и сделался совершенно плотным, что нам очень благоприятствовало, так что 29-го апреля проехали мы 55, а на следующий день 50 верст, и 1-го мая вечером достигли берега. Здесь расположились мы ночлегом между Большим и Малым Барановыми Камнями.

Несмотря на чрезвычайную усталость, мы проснулись с рассветом и восхищались давно не виданной землей, не покрытой снегом. Даже мореходец после долгого плавания порадуется, увидев берег, а мы после 46-дневного скитания по пустынным равнинам Ледовитого моря, среди вечных льдов и снегов, беспрестанно борясь с опасностями и недостатками, часто не имея средств развести огонь и защищая оцепеневшие от полярных бурь и холода члены только легкой палаткой, с радостью приветствовали землю и прибрежные холмы. Несмотря на их дикость, они казались нашим утомленным взорам живописными и прелестными. Зеленеющий мох, низкие кустарники и щебетание птичек показывали скорое наступление весны и наше возвращение в оживленную страну. Радостно поздравляли мы друг друга со счастливым окончанием трудов.

С истинным удовольствием исполняю я здесь сладостную для меня обязанность выражением искреннейшей благодарности моим ревностным спутникам мичману Матюшкину и штурману Козьмину за их неутомимое усердие в продолжение всей поездки. Только их деятельности и терпению обязан был я тем, что наши проводники, следуя примеру офицеров, охотно и без ропота переносили все труды и опасности.

Мая 4-го приехали мы в Походск, где нас встретил друг и сослуживец лейтенант Анжу. Он прибыл сюда со своей экспедицией с Новой Сибири, чтобы через Нижне-Колымск возвратиться на Яну берегом. Неожиданное свидание в отдаленных ледяных пустынях доставило нам великую радость. Она была, однако, помрачена видом бедствий и недостатков, нас окружавших. Шесть тунгусских семейств, умирая с голода оставили свои степи и, напрягая последние силы, пришли в Походск, в надежде найти здесь какую-нибудь помощь и спасение от голодной смерти. Но здешние жители сами были не в лучшем положении. Истощив свой скудный запас, они питались самыми отвратительными предметами. Только близкое наступление весны и надежда на удачный лов рыбы поддерживали еще их ослабевшие силы. Всеобщее уныние и отчаяние были ужасны. Мы разделили весь остаток нашей провизии между несчастными и утешались мыслью, что спасли хоть немногих от голодной смерти.

Мая 5-го возвратились мы наконец в Нижне-Колымск после 57-дневного отсутствия, проехав всего 1355 верст. Здесь нашел я новые предписания от сибирского генерал-губернатора касательно занятий экспедиции в нынешнем году. Наш спутник доктор Кибер все еще был нездоров, страдая своей прежней болезнью.

Нижне-Колымск, как мы и ожидали, был уже совершенно пуст. Все жители его рассеялись по лесам и тундрам за промыслами. В местечке оставались только два постоянных жильца – инвалид-казак и старуха-мещанка Оухомясиха, по обыкновению встретившая нас вкусным пирогом и деятельной услужливостью старавшаяся изгладить в нас воспоминания о понесенных трудах и лишениях.

Мая 10-го шел первый дождь, но вскоре после того выпал довольно глубокий снег. Мая 17-го на берегу, в местах, наиболее подверженных влиянию солнца, показалась молодая трава, а 22-го тронулся по Колыме лед, в нынешнем году покрывавший реку 259 дней. С тем вместе выступила из берегов вода и принудила нас 26-го числа оставить избу и расположиться со всеми собаками, вещами и припасами на ее плоской кровле. Здесь, как будто на уединенной скале среди океана, ожидали мы, единственные живые существа в местечке, окончания наводнения, приблизив к себе карбас и ялик, с тем, чтобы в случае большой опасности спасться на Пантелеевскую сопку, и при самой высокой воде составляющую безопасное убежище. Жители перед отъездом на летние промыслы обыкновенно выставляют все свое движимое имущество на крыши; и теперь все они были завалены ящиками, бочонками, санями и пр.

Мая 31-го вода начала сбывать, и мы спустились в избу, но еще долгое время, несмотря на беспрерывный огонь очага, жили в холодной и сырой атмосфере.

Путешествие по Каменной тундре летом 1822 года

Летние месяцы 1822 года предположено было отделить на описание морского берега от устья Колымы до Большого Баранова Камня и поверку астрономических наблюдений, сделанных в 1821 году.

Когда весенний разлив рек прекратился, я послал 11-го июля четырех надежных людей в деревню Пантелеевку и оттуда велел ехать на лошадях в новый стан наш с поручением выстроить карбас, настрелять гусей и лебедей и наловить как можно более рыбы, всегда составлявшей главную часть зимних запасов экспедиции.