Орел-завоеватель - Саймон Скэрроу

Потом снаружи кто-то хлопнул в ладоши, двери распахнулись, и в зал хлынули десятки рабов. Двигались они вдоль стен, позади столов, никто из гостей не удостаивал их внимания, так что Макрон и Катон, присоединившись к ним, поспешили туда, где сидел Веспасиан, в надежде добраться до него прежде, чем их обнаружат. При этом сердце Катона трепетало от страха, и он холодел при мысли о том, что с ними сделают, если им не повезет. Скорее всего, изрубят на месте, даже не дав возможности что-либо объяснить.

Поскольку Катон смотрел в сторону легата и его супруги, он не мог не увидеть, как находившийся не так далеко от них Вителлий поднялся с кушетки и поманил стоявшую позади своих господ Лавинию к себе. Бросив быстрый взгляд на хозяйку и убедившись, что та за ней не следит, девушка побежала к трибуну. Катон ощутил болезненный укол, однако сейчас ему было не до ревности и прочей личной неразберихи.

Держась за рабами, Катон с Макроном добрались-таки до места, где сидел легат. Как раз когда они оказались у него за спиной, Флавия обернулась. При виде двоих легионеров она удивленно нахмурилась, а потом, узнав Катона, улыбнулась и потянула супруга за рукав.

На дальнем конце зала главный распорядитель пира снова хлопнул в ладоши, и рабы переместились ближе к уставленным яствами столам гостей.

— Командир, — тихонько промолвил оптион. — Это я, Катон.

Веспасиан повернул голову и удивленно нахмурился, точь-в-точь как мгновение назад его жена.

— Оптион, какого хрена тебя сюда принесло? Макрон, и ты здесь? Что это значит?

— Командир, сейчас не до подробностей, — настойчиво прошептал Катон, увидевший, как Вителлий, взяв Лавинию за руку, повел ее к столу императора. — Убийца, о котором предупреждал Админий, здесь.

— Здесь? — Веспасиан вскочил на ноги. — Кто это?

— Беллоний.

Глаза легата метнулись в сторону сидевших напротив бриттов. Все они были пьяны, все громко кричали. Кроме Беллония. Правда, он тоже вскочил на ноги, а одна его рука была скрыта в складках туники.

— С чего ты взял, что это он? — спросил Веспасиан, развернувшись к Катону. — Быстро!

Развалившийся за столом Клавдий облизал губы, обегая взглядом стоящую перед ним девушку. Та, несмотря свой статус рабыни, кокетливо улыбалась, похоже, вовсе не нервничая в связи с тем, что ее представляли самому императору.

— А что, премиленькая девица, — одобрительно обронил Клавдий.

— Истинная правда, Цезарь, — согласился Вителлий. — Премиленькая и весьма услужливая.

— Вот как? — Клавдий улыбнулся Лавинии. — Ты и правда готова услужить своему императору?

Лавиния нахмурилась и беспокойно обернулась к Вителлию, но трибун, словно не понимая, к чему все клонится, не смотрел в ее сторону.

— Итак, красотка?

Вителлий метнул быстрый взгляд в сторону бриттов, после чего снова обернулся к императору.

— Может быть, Цезарь хотел бы увидеть товар лицом?

Без какого-либо предупреждения трибун вдруг схватил девушку за плечи и спустил ее тунику вниз, обнажив грудь. Она вскрикнула и дернулась, но Вителлий держал ее крепко. Все взоры обратились к ним.

И в этот момент, когда и гости, и стража отвлеклись на устроенное Вителлием представление, Беллоний прыгнул вперед и, выхватив из-за пазухи блеснувший кинжал, метнулся к императору. Первым отреагировал Катон. Вскочив на стол, за которым сидел легат, он бросился через зал наперехват Беллонию и успел на бегу поймать того за ногу. Бритт упал, и оптион вместе с ним полетел на пол. Но задержать варвара ему удалось лишь на пару мгновений. Беллоний ударил его ногой в лицо, высвободился, вскочил и снова бросился к Клавдию. Телохранители-германцы, засмотревшиеся на прелести молоденькой девушки, ринулись вперед, надеясь успеть преградить нападавшему путь. Клавдий в ужасе издал дрожащий, пронзительный крик и закрыл лицо ладонями.

Бритт уже занес свой кинжал, однако один из германцев, метнувшись наперерез, ударил варвара в висок краем щита. Беллоний грохнулся на пол.

— Стража! — заорал Нарцисс. — Стража!

Чтобы осознать, что убийца оплошал, Вителлию потребовалось лишь одно мгновение. А в следующее он выхватил кинжал, висевший на поясе у одного из растерявшихся телохранителей, и бросился к валявшемуся на полу бритту, опередив императорскую охрану. Миг — и все было кончено. Вителлий поднялся с колен, щека его и верх туники были в крови. Беллоний лежал у его ног, мертвый, с удивленными, выкатившимися глазами. Трибун вогнал ему кинжал в подбородок, так что острие, пробив горло, проникло в мозг. Струйка крови стекала по щеке мертвеца из уголка раскрытого рта, а его рука все еще сжимала инкрустированную драгоценными камнями рукоять кельтского кинжала.

Лавиния, пытаясь в общей суматохе потихоньку убраться подальше, бросила взгляд вниз, а потом подняла полные ужаса глаза на Вителлия и медленно попятилась от него, прижимая к груди разорванную тунику.

Телохранители с обнаженным оружием топтались над трупом. Гости и прислуживавшие им рабы толпой устремились вперед, желая рассмотреть, что случилось, и когда Катон поднялся на ноги, он оказался в самой толчее. Однако, взглянув поверх людских голов, он убедился, что с Клавдием все в порядке. Его окружала стража, а Нарцисс, прикрывая императора своим телом, во всю мочь выкрикивал приказ всем очистить зал. Юноша завертел головой, высматривая Лавинию, и увидел, что она бьется в железной хватке пытающегося оттащить ее куда-то трибуна.

Императорская стража стала оттеснять толпу от Клавдия, наставив на публику острия мечей. Послышались испуганные крики, толпа отхлынула, увлекая Катона за собой, и он потерял из виду Лавинию и трибуна. Потом кто-то крепко схватил его за руку и развернул. Он оказался лицом к лицу с Макроном.

— Парень, давай-ка уносить ноги! — крикнул центурион. — Пока сюда не набежали преторианцы и какой-нибудь недоумок не начал резню.

— Нет! Сначала я должен найти Лавинию!

— Лавинию? За каким хреном? Ясно ведь, что эта сучка помогала Вителлию.

— Командир, я ее не брошу.

— Найдем ее потом. А сейчас надо сматываться.

— Нет!

Катон вырвался и, с силой расталкивая людей, проложил себе путь к тому месту, где девушка боролась с трибуном. Позади слышались призывы Макрона, но юноша не обращал на них внимания. Потом, уже впереди, раздался испуганный женский крик, и оптион сквозь толпу увидел Вителлия. Трибун был весь в крови, и густая темно-красная кровь капала с зажатого в его руке кинжала. Встретившись взглядом с Катоном, Вителлий нахмурился, но потом, обведя взглядом в ужасе отшатнувшихся от него свидетелей преступления, усмехнулся. Попятившись в сторону телохранителей императора, он бросил окровавленный клинок под ноги и поднял руки. Клавдий, увидев трибуна, бросился к нему и заключил его в крепкие благодарные объятия.