Знаменитые Козероги - Федор Раззаков

Женщина-Водолей – Мужчина-Козерог: Отношения этих людей будут полны неожиданности, однако именно этого не хватает реалистичному Козерогу, чтобы разнообразить свою жизнь. У пары может возникать конфликт между стремлением к непредсказуемости и традиционным подходом к жизни. Оба относятся довольно серьезно к совместным ценностям, но все же Козерога будет интересовать материальная стабильность в большей степени. Оба они предпочитают молчать о своих чувствах. Водолей – потому что живет рассудком, а Козерог – потому что предпочитает контролировать свои чувства. Поэтому женщина-Водолей будет считать своего партнера недостаточно утонченным и романтичным, а Козерога будет раздражать ее неспособность обходиться без фантазий и размышлений в интимной жизни».

Как видим, наши герои по гороскопу подходят друг другу далеко не идеально. Однако общие точки взаимопонимания между ними есть. Но есть и серьезное расхождение в характерах, о котором речь шла чуть выше, когда мы упоминали гороскоп Луппиан (Водолей-Дракон). Там, как мы помним, утверждалось, что этот знак – свободолюбивый и «парящий в облаках», не зацикленный на семье. А поскольку Боярский являл собой совершенно иной тип – приземленный (Козерог) и деспотичный (Бык), то свободолюбивость его избранницы и должна была стать главным источником их будущих конфликтов. Впрочем, о них речь еще пойдет впереди, а пока вернемся непосредственно к биографии Боярского.

В 1977–1978 годах на экраны страны вышли сразу три фильма, в которых он исполнил главные роли. В фильме-мюзикле «Мама» (1977) он сыграл Волка, в картине «Как Иванушка-дурачок за чудом ходил» (1978) – конокрада и в телефильме «Собака на сене» (1978) – Теодора. Так что из трех перечисленных ролей две оказались отрицательными, что маме Михаила очень не понравилось. Поэтому, когда в том же году с Одесской киностудии Боярскому пришло приглашение сняться в очередной отрицательной роли в телефильме «Д’Артаньян и три мушкетера» (ему предлагали роль подлеца Рошфора), мама наложила на это дело свой решительный запрет. И сын не посмел возразить. Вот как он вспоминает об этом:

«Приехал я как-то из Питера в столицу и на улице Горького встречаю Илью Резника. Он с ходу: «Снимаешься в «Трех мушкетерах»?» – «Какие еще «Три мушкетера»? Впервые слышу». – «Ну, ты даешь! У тебя же, Мишель, физиономия как раз из прошлого века и волосы длинные. Скажу Хилу». – «Кому?» – «Юнгвальд-Хилькевичу, режиссеру»… Вскоре Хил посмотрел меня в «Собаке на сене» и звонит: «Какую-нибудь роль для вас, конечно, найду»…

Первое предложение последовало на роль Рошфора, но я не смог вырваться. Потом пришла телеграмма: «Предлагаю на выбор: Арамис или Атос». Не успел принять решение, как приносят другую: «Ждем на пробу Д’Артаньяна». Когда прикатил, сразу познакомили с композитором Максимом Дунаевским, чтобы выяснить, смогу ли справиться с музыкальным материалом. Узнав, что у меня музыкальное образование, что свободно читаю ноты, Максим обрадовался и стал «давить», дабы на главную роль утвердили непременно Боярского. Так все и вышло…»

Все эти события четко укладываются в гороскоп нашего героя. Илья Резник, который первым рассказал Боярскому о «Д’Артаньяне», родился в год Тигра (4 апреля 1938 года), то есть был векторным «слугой» Быка (Боярского). А вот Георгий Юнгвальд-Хилькевич, наборот, был векторным «господином» Быка – Собакой (22 августа 1934 года, Весы-Собака). Что касается Максима Дунаевского, то он по месяцу рождения был «родней» Боярского – тоже Козерог (15 января), только Обезьяна (1944).

А вот как выглядят гороскопы трех других «мушкетеров». Атос – Вениамин Смехов родился 10 августа 1940 года (Лев-Дракон), Портос – Валентин Смирнитский (10 июня 1944 года, Близнецы-Обезьяна), Арамис – Игорь Старыгин (13 июня 1946 года, Близнецы-Собака). У Дракона хорошие отношения с Обезьяной (они из одной команды), но у них не все ладится с Собакой. Но этот антагонизм в нашем случае сглаживается месяцем рождения Старыгина-Собаки – Близнецы (он из стихии Воздуха, которая дружественна стихии Огня (туда входит еще и Лев). Что касается Боярского (Козерог-Бык), то у него натянутые отношения с Львом-Драконом, тяга к Обезьяне-Близнецам (хотя та посмеивается над ним) и зависимые с Собакой-Близнецами (та является векторным «хозяином» Быка). Из этого можно сделать вывод, что той дружбы, какую «мушкетеры» играют в фильме, в реальной жизни не было – она держалась исключительно на том, что «мушкетеры» собирались вместе лишь изредка и подолгу друг с другом не общались.

Гораздо более тесные отношения у Боярского сложились на съемках (и продолжились после них) с Владимиром Балоном, который сыграл в фильме роль врага мушкетеров – кардинала Ришелье. Балон родился 23 февраля 1931 года (Рыбы-Коза) и подходит Боярскому 50/50 – только по месяцу рождения (Рыбы дружественны Козерогам). Однако именно это стало определяющим в их взаимоотношениях – несмотря на постоянные споры друг с другом, они никогда не ссорились и даже по прошествии 30 лет после съемок продолжают дружить. Впрочем, об этом речь еще пойдет у нас впереди, а пока вернемся в 78-й год, на съемки «Д’Артаньяна и трех мушкетеров».

Натурные съемки проходили в двух местах: Париж снимали во Львове, Лондон – в Одессе. О том, как они протекали, рассказывает сам М. Боярский:

«Мы были молоды, азартны, у нас было миллион баб, шпаги, кони! В кадре потребляли только натуральные продукты: вино так вино, окорок так окорок! А когда пытались заменить все это реквизитом, мы обращались к системе Станиславского: не можем, мол, не выходит…

Завтракали с вином. В обед мы не снимали бороды, парики, костюмы. Шли в какую-нибудь забегаловку. И если над нами кто-то смеялся, у нас шпаги всегда были с собой…

И с женщинами все было в порядке, потому что массовка большая. В одном автобусе – те, кого отобрал помреж, а в другом – те, кого отобрали мы. Он не мог понять – что это за женщины? Откуда такие полные автобусы? Можно было просто на улице подойти и сказать: «Девушка, не хотите ли сняться? В кринолине, с причесочкой…» И она была счастлива, и мы получали удовольствие…

Мы тогда создали свое собственное государство, свои законы. Деньги у нас были в одном ящике, кто рубль клал, кто три, у кого что. Спали в одном номере. То есть у каждого был свой номер, но спали в одном. И не одни. Мы смотрели любые запрещенные фильмы и даже эротику – стоял не какой-нибудь видеомагнитофон, а огромная кинопередвижка, которая на потолок показывала. А фильмы привозила милиция. Она конфисковывала эти ленты, а мы с ней дружили. Девчонки приходили толпами – кто с пивом, кто с водкой. Кто уже с наколкой, как у миледи, – лилией. Лилия на заднице, лилия на груди, лилия на плече. Они тоже были все заражены музыкой Дунаевского, этой вакханалией. Утром на съемку – в автобус, за город, потом – костры, колбасы на шпагах, вина… Жизнь была такая бурная и радостная! Меня любили и мне изменяли, я ползал по балконам, спускался на веревках, тонул и спасал, был бит и сам бил. Горел автобус, и мы его тушили…