Хаосовершенство - Вадим Панов

Дрогас шумно выдохнул:

— Отличная заваривается каша!

— А что ты скажешь на это?

Со стороны Кайфограда показались бронетранспортеры ОКР.

— Да ничего…

— Прохоров! Черт бы тебя побрал!

Большой экран настенного коммуникатора демонстрировал недовольного Моратти: лицо покраснело, галстук сбился в сторону, глаза мечут молнии. Однако ярость президента СБА была вызвана не очередной выходкой «зеленых», а демонстрацией вопиющего неуважения — соединение с кабинетом коменданта Станции установлено, однако в зоне действия видеокамеры никто не появился, и господину президенту целую минуту пришлось созерцать пустое кресло.

— Прохоров! Что у тебя происходит?

Алексей покосился на Мишеньку.

«Пора?»

Тот кивнул, неспешно прошел к коммуникатору, уставился в объектив и бесстрастно сообщил:

— Мы предполагаем начало беспорядков, господин президент.

— Щеглов? — Моратти не смог скрыть удивления.

— Так точно, господин президент, — сухо подтвердил Мишенька. — Моя фамилия Щеглов, я рад, что вы не забыли.

Слова более-менее корректны, но тон, которым они были произнесены, заставил Ника сжать кулаки.

«Наглец!»

— Ты должен был слышать, что я задал вопрос коменданту Станции.

— Он вам и ответил, господин президент, — бесстрастно произнес Мишенька. — Сегодня в девять тридцать утра я, выполняя приказ директора Кауфмана, приступил к исполнению обязанностей коменданта Станции. Алексей Прохоров занимает должность моего первого заместителя.

Квадратные стекла очков издевательски блеснули, и Моратти с трудом удержал рвущиеся на свободу ругательства.

— У меня есть большие сомнения в законности этого приказа.

— Вы должны помнить соглашение о строительстве Станции, господин президент. В нем четко указано, что обеспечением безопасности занимается московский филиал СБА. Доктор Кауфман является его главой. Приказ абсолютно законен.

— Я в этом не уверен.

— В настоящий момент, господин президент, важно то, что в законности приказа доктора Кауфмана уверены все сотрудники Станции. А ваше личное мнение — это ваше личное мнение.

Не просто наглец, а наглец в квадрате! В кубе! Даже Мертвый, изредка показывающий зубы, никогда не позволял себе подобных выходок. А этот щенок не стесняется указывать ему, президенту СБА, на место.

«Они знают! — понял Ник. — Они знают, чем закончится демонстрация, а потому и сменили Прохорова на Щеглова».

У которого, по мнению составителей досье, нервы отсутствовали как физический параметр.

— Хорошо, комендант… пока оставим. — Моратги с ненавистью посмотрел на Мишеньку. — Что у тебя происходит, Щеглов?

— Как я уже сказал, Ник, мы предполагаем начало беспорядков, — небрежно ответил тот. — Но ты не волнуйся — справимся.

— Не забывай о субординации.

— Она не дает вам права говорить мне «ты».

Взгляды мужчин встретились: тяжелый — Моратти и равнодушный — Мишеньки. Пара секунд борьбы, и Ник понял, что придется отступить.

— Доложите о происходящем.

— В настоящий момент у внешних железнодорожных ворот Станции скопилось до пятнадцати тысяч человек. Мы предполагаем, что они попытаются прорваться внутрь.

— И что вы собираетесь предпринять?

— Все необходимое.

Прохоров был тверд, но по сравнению с ним Щеглов производил впечатление человека, сделанного из оружейной стали. Бесстрастный, абсолютно спокойный, а главное — абсолютно уверенный в своей правоте. Дознаватель, начальник Управления Дознаний, первый заместитель директора московского филиала СБА… Палач Мертвого и самый его доверенный помощник, об уме, проницательности и жесткости которого слагали легенды. Моратти понимал, что Щеглов, если потребуется, с приказом «открыть огонь» медлить не станет. У Слоновски появился достойный вожак.

— Если прольется кровь, вы, комендант Щеглов, отправитесь под суд.

— Станция — объект повышенной опасности, — ровно ответил Мишенька. — Мы имеем право стрелять.

— Но не в мирную демонстрацию.

— Перечитайте устав СБА, господин президент. В нем ничего не сказано о том, как должны выглядеть нарушители охраняемого периметра.

Мишенька отключил связь и посмотрел на Прохорова.

— Что у ворот?

— Шесть «Пугачей», пять бронетранспортеров и две сотни безов со спецсредствами для разгона толпы. Место узкое, возможно, задержим. — Слева и справа от железной дороги были установлены рогатки и ряды колючей проволоки. Были и мины, однако не в тех количествах, что на других направлениях. Беспрепятственно толпа могла идти лишь по полосе шириной в шестьдесят метров, и этот факт позволял Прохорову надеяться удержать «зеленых» на первом периметре. — В резерве еще три сотни…

— Обычные безы? — перебил заместителя Щеглов.

— Да.

— Пусть остаются в резерве. Что со второй линией?

— Мы сменили оружие на травматическое. Жертвы будут, но в минимальных количествах. Надеюсь, это их остудит.

— Не просто остудит, они должны там захлебнуться. — Мишенька вывел на экран карту проблемного участка. — Толпа не должна пройти дальше второго периметра. Только в этом случае… — Договаривать Щеглов не стал, Прохоров и так знал, о чем предупреждали аналитики. — Что Слоновски?

— Как только ты объявил тревогу, внутренняя безопасность, согласно боевому расписанию, заняла «периметр О».

— Хорошо.

Четвертая, тайная и последняя линия обороны — «периметр 0» — проходила по крайним постройкам Станции, скрытно соединенным в единую защитную цепь. Эти укрепления находились в полном ведении Слоновски, и там не было ни травматического оружия, ни гранат со слезоточивым газом, только боевое оружие.

— Хорошо, — повторил Мишенькаг. — Я предупредил Патрицию, что обратный отсчет включен.

Как и ожидала Эмира, приблизиться к железнодорожным воротам без помех демонстрантам не позволили. Едва первые ряды фанатиков перешли невидимую черту — приблизительно в ста метрах от периметра, — в толпу полетели гранаты со слезоточивым газом. Целый рой гранат, создавших на пути нападавших плотное облако.

Репортеры взвыли от восторга, а толпа — от ярости.

Но не остановилась.

Фанатики прекрасно знали, что их ждет, и хорошо подготовились к такой ерунде, как газ. Тысячи человек едва ли не одновременно натянули на физиономии защитные маски и устремились к рядам колючей проволоки, служившей первой стеной Станции. Ломиться в запертые ворота «зеленые» не стали.

— Но ведь их здорово порежет, — пробормотал Чайка. — Неужели они не понимают?