Дворец любви. Умы Земли. Большая планета - Джек Вэнс

— Что? Так скоро?

— Перед нами далекий путь, линия монорельса идет лишь до Миртлисса.

— Но ваш друг… Фэйн…

— Если он найдется… — Клайстра помолчал. — Если он найдется, он, вероятно, сможет догнать нас. Я считаю, что нам следует уехать, прежде чем еще кто-нибудь «заблудится».

— Мы отвыкаем от суровой походной жизни, — сказал Пианца. — Еще две недели, и мы не сможем заставить себя уйти.

Сэр Уолден был искренне расстроен:

— Я пригласил вас как достопримечательность, но вы стали моими друзьями…

Прибыл экипаж, чтобы отвезти землян в замок сэра Кларенса. Сэр Уолден, однако, не поехал с ними.

— Этим вечером я занят, — сказал он.

Клайстра опустился на мягкое сиденье, автоматически провел рукой по бедру и вспомнил, что оставил пистолет в комнате. Он шепнул Элтону:

— Не пей много сегодня вечером. Нам потребуются свежие головы. Для чего?.. Пока не знаю.

— Ясно.

Экипаж остановился перед бело-голубой колонной. Сэр Кларенс, человек с тяжелым подбородком и острыми глазами, встречал гостей на вершине винтовой лестницы. Клайстра внимательно смотрел на него. Почему-то лицо сэра Кларенса казалось ему знакомым.

— Мы не встречались с вами раньше, сэр Кларенс? На розливе?

— Не думаю, — ответил сэр Кларенс, — Я был занят другими делами. — Он проводил гостей в дом. — Позвольте вам представить мою жену и мою дочь Валерию.

Клайстра открыл рот. Это была та самая девушка, что одевала его после ванной. Он пробормотал:

— Счастлив познакомиться, — И она отошла к другим гостям.

Наблюдая за надменной юной леди в шуршащих шелковых одеждах, Клайстра все более уверялся, что это та самая девушка.

Бишоп склонился к его уху:

— Происходит что-то очень странное.

— Что же?

— Наш хозяин, сэр Кларенс… Я видел его раньше.

— И я.

— Это он, — Бишоп хрустнул пальцами.

— Кто?

— Сэр Кларенс был или есть швейцар «Охотничьего клуба».

Клайстра недоуменно уставился на Бишопа, потом на сэра Кларенса, мирно беседовавшего с Нэнси. Бишоп был прав.

За его спиной раздался громкий хохот, переходящий в рев.

— Господи! Вы только посмотрите!

Смеялся Элтон, а с ним это редко случалось.

Клайстра обернулся и столкнулся с Роджером Фэйном.

Фэйн был одет в черную ливрею с маленьким золотым эполетом и катил перед собой столик, уставленный всякой снедью.

Клайстра, Пианца и Бишоп разразились дружным хохотом. Фэйн вспыхнул, кровь прилила к его щекам и шее. Он испуганно поглядел на сэра Кларенса, невозмутимо наблюдающего за происшествием.

— Фэйн, — сказал Клайстра, — Может быть, ты введешь нас в курс дела? Ты, что, решил подработать на каникулах?

— Не хотите ли пирожного, — спокойно осведомился Фэйн.

— Нет. Я не хочу есть, я хочу, чтобы ты объяснил…

— Спасибо, сэр, — сказал Фэйн и двинулся дальше.

Клайстра догнал Фэйна, который, казалось, был занят только своими обязанностями лакея.

— Роджер! Стой, или я разобью твою чертову посуду!

— Тише, — шепнул Фэйн. — Неучтиво поднимать такой шум.

— Слава богу, я не аристократ!

— Но я — аристократ! И ты вредишь моему престижу! Здесь все живут так же, — ответил Фэйн. — Каждый кому-нибудь служит. Иначе им не удавалось бы поддерживать такой уровень.

Клайстра сел:

— Но…

— Я решил, что мне здесь нравится. Я остаюсь. Мне надоело тащиться по джунглям и рисковать жизнью. Я спросил сэра Уолдена, могу ли я остаться. Он сказал «да», но объяснил, что мне придется работать. В мире нет более трудолюбивых людей, чем кристеры. Они знают, чего хотят, и создают это. Каждый час всемогущества и аристократизма оплачивается двумя часами труда в магазинах, на фабриках, в домах. Вместо одной жизни они живут двумя, тремя… Им это нравится. Они гордятся этим. Мне это тоже нравится. Назовите меня снобом, — Фэйн почти кричал. — Вы будете правы. Но когда вы уйдете, я буду жить здесь как король!

— Все в порядке, Роджер, — сказал Клайстра, — Или, вернее, сэр Роджер. Почему вы не сообщили мне о своих планах?

Фэйн отвернулся:

— Я думал, что вы будете со мной спорить.

— Вовсе нет. Вы свободный человек. Желаю удачи. — И Клайстра вернулся в главный зал.

Утром следующего дня к дому сэра Уолдена подкатил экипаж. Среди людей в упряжке Клайстра узнал сына сэра Кларенса.

Вайли и Мотта отсутствовали. Клайстра спросил Бишопа:

— Где твоя служанка?

Бишоп покачал головой.

— Она знала, что мы уезжаем?

— Ну… да.

Клайстра развернулся к Элтону:

— Где Мотта?

Элтон с улыбкой посмотрел на Бишопа.

— Надо глядеть правде в глаза, мы не можем сравняться с Кристиендэйлом.

— Вы собираетесь искать их?

— Здесь им будет лучше, — покачал головой Элтон.

— Поехали, — сказал Бишоп.

На вокзале главный носильщик распахнул дверцу экипажа, потом отвез на тачке багаж и перегрузил его в тележки. Клайстра подмигнул своим спутникам. Носильщиком был сэр Уолден Марчион.

С непроницаемым лицом Клайстра вручил ему еще три куска железа.

— Большое спасибо, сэр, — сэр Уолден низко поклонился.

Кристиендэйл исчез на западе. Как и прежде, впереди ехал Озрик, за ним следовал Клайстра, потом первый грузовик с Элтоном и Нэнси и второй с Бишопом и Пианцей. Тележка Фэйна осталась в Кристиендэйле.

«Наши ряды редеют, — Клайстра вспоминал последние недели. — Кетч, Дэррот, Валюссер — убиты, Фэйн ушел; Эббидженс, Морватц и их солдаты либо мертвы, либо в рабстве; Этман, его люди, волшебники в гримоботе — тоже мертвы. Кто последует за ними?» — Эти мысли как туча висели в его мозгу, пока они плыли над берегом тихой речки, восточного притока Тельмы. Здесь росли земные дубы, кипарисы и ясени, посаженные первыми поселенцами и привившиеся на чужой почве. Были и растения Большой Планеты: колокольчики, платочное дерево, кусты бронзовника, сотни безымянных цветов и трав. В речных долинах стояли фермы и мельницы.

Речка сворачивала на север, а линия монорельса тянулась дальше на юго-восток. Местность изменилась. Зеленые луга и леса превратились в темные пятна слева и сзади. Впереди была саванна, а за ней в небо поднимались голубые вершины гор.

— Гнездо, — сказал Озрик.

В полдень третьего дня Озрик обернулся к землянам:

— Подъезжаем к озеру Пеллитанат.

Над болотистой низменностью монорельс повернул на юг. Какое-то время они ехали над дюнами, поросшими сухой желтой травой, и белыми песками, чей блеск слепил глаза. Высокая трава тянулась к тележкам, как пена на гребне волны, и снова сгибалась под ветром.