Земля разбитых грез - Sleepy Xoma
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Успокоив себя такими размышлениями, я взвел курок, после чего нажал на спусковой крючок.
Тишину пустоши разорвал громкий хлопок, и в боку твари взвился фонтанчик крови.
— Есть пробитие, ёпта! — нервно хохотнул я, лихорадочно взводя курок для следующего выстрела, а бизонолось, меж тем, взревел то ли от боли, то ли от ярости, то ли от всех этих чувств одновременно и устремился в атаку.
Я снова выстрелил, затем — еще раз, и еще, и еще, и еще, и…. Щёлк.
Чертов револьвер с шестью жалкими патронами!
Я сунул оружие в кобуру и выставил вперед правую руку.
— Получи, тварь!
Один за другим пять снопов молний ударили в монстра, не причинив тому, впрочем, никакого серьезного урона.
— Что, сука, магрез прокачал? Ну держи тогда!
Длань Мертвых уже была наготове и едва между мной и тварью осталось каких-то пять метров, я активировал заклинание прямо под ее передними ногами.
Получилось даже лучше, чем с костяным монстром. Руки обхватили обе лапы монстра, а ведь тот уже набрал изрядную скорость, что сыграло против него. Физика — бессердечная сука даже в магических мирах.
Тварь перелетела через голову и рухнула на спину. Отвратительный хруст сломанных конечностей заставил меня скривиться, а вопль, что монстр издал в следующий миг, едва не оглушил. На такой скорости резкое торможение не могло привести ни к чему иному, но смотреть на искривленные и изуродованные передние копыта с торчащими осколками костей было неприятно.
— Извини, — я подошел к монстру. — Тут все просто: или ты, или я.
Тварь попыталась лягаться и дергаться, но я специально обошел ее по краю и замер над головой, занеся копье для удара.
Последние секунды Длани Мертвых давали мне возможность заглянуть зубролосю в глаза. Там я нашел лишь чудовищную боль и ненависть. Ни капли разума или страха.
Сам не знаю, зачем я это сделал. Наверное, по той же причине, что и прекратил ходить с отцом на охоту. Жалостливый слишком.
Потусторонние руки начали мерцать. Время подошло к концу.
Жалость — тоже.
Я ударил, метя зубролосю в глаз.
Ударил так сильно, что копье пробило голову монстра навылет и вонзилось в землю. Мой противник коротко мукнул, дернул задними копытами и замер, не подавая никаких признаков жизни.
— Вот и все, очередная жертва, — я поглядел на ворона, который, казалось, светится от счастья. Тот уже плотоядно облизывался, пытаясь пристроиться ко второму глазу поверженного монстра.
Я выдернул копье и воткнул его в землю, затем — достал нож. Что ж, приступаем к самому неприятному.
Вскрыть брюхо, кишки прочь, теперь перебираемся к грудной клетке. Ага, вот оно, ну-с…
Перемазавшись в крови, извлек сердце поверженного врага. Большое, жилистое, мерзкое.
— Ну че, итадакимасу, они-чан? — проворчал я, сплюнув и вонзив зубы в теплое еще мясо.
Как и всегда, самым трудным был первый кусок, а дальше тело стало легким, воздушным, усталость и страх отступили, а сознание затопила самая настоящая эйфория. Не знаю уж что там вырабатывалось: эндорфины, дофамины или еще какая хрень, но она едва ли не затопила меня целиком.
Мгновение — и всё пришло в норму, я махнул рукой близнецам, давая понять, что все кончилось, посмотрел на яркое полуденное солнце.
Сафари можно считать успешным. Ладно, теперь — главное.
Перехватив нож, я подошел к ляжкам мертвой твари. Время набрать немного вырезки.
* * *
— Поверить не могу, наконец-то мы выбрались, — я с восхищением смотрел на голубую полоску небольшой речушки, отделяющей пустошь от восточного графства, названия которого я поленился даже запомнить.
Тяжелый участок пути подошел к концу и можно немного расслабиться. Уверен, мы наконец-то оторвались от преследователей, а, значит, теперь все будет хорошо. Сейчас приедем в ближайшую деревню, поедим горячего, поспим хотя бы на сене…
Но сперва…
— Как только найдем брод и выберемся из этого гребаного местечка — всем мыться! — распорядился я, поворачивая коня вдоль реки. — В таком виде мы напугаем местных не меньше, чем монстры, и тогда они наверняка угостят нас чем-нибудь малоприятным вроде огненных шаров или свинца.
Поиск подходящего для переправы места, равно как и помывка, заняли немало времени, а потому, приведя себя и изрядно отощавших животных в порядок, мы отъехали от границы с пустошью на пару километров и разбили лагерь. Проспав точно убитые до рассвета, пустились в дорогу, благо она наконец-то была. Убогонькая, грязная после недавнего дождя, но хоть какая-то. Все лучше, чем шляться по направлениям.
Почти двое суток нашими спутниками были лишь осточертевшие уже леса да заросшие луга, век не знавшие косы и плуга, но, наконец-то, удача улыбнулась — вдалеке Айш-нор заметил дымы, и мы, радостно пришпорив коней, направились навстречу цивилизации.
Спустя пару часов мы проехали мимо здоровенного поля, засаженного чем-то, напоминающим картофель, затем повернули рядом с лугом, на котором паслось небольшое стадо коз и коров, оставили ворона с хомяком под большим дубом, чтобы не нервировать местных, и, наконец, подъехали к… укрепрайону.
Пожалуй, назвать увиденное как-то иначе не поднимался язык.
Здоровенный ров, утыканный острыми деревянными кольями, заполняла вода, за ним шел земляной вал, на котором на добрых пять метров возвышался частокол. Не знаю уж что за деревья использовали местные, однако толщиной каждое превосходило меня.
За частоколом торчали многочисленные вышки, на части из которых дежурили люди, вооруженные, кажется, луками и арбалетами. Похоже, огнестрел и магические жезлы до этих глухих мест добирались с трудом. Толстенные ворота, окованные железом, также не располагали к шуткам. А позади журчала речка, превращенная таким образом в еще один элемент укреплений.
Вообще, местечко это наводило на очень неприятные мысли и не вызывало особой радости. Но поворачивать назад было поздно, а потому мы подъехали к деревянному мосту и остановились.
— Есть кто? — громко крикнул я. — Нам бы перекусить и на ночь остановиться.
Молчание.
— Ау? Есть кто?
Молчание.
— Н-да, — я повернулся к близнецам, — кажется, придется искать более гостеприимное место.
Мы уже собирались развернуться, как ворота заскрипели и отворились, а за ними нас ждала небольшая делегация. Пяток вооруженных арбалетами и чем-то, сильно напоминающим берданки, мужиков, сопровождали улыбающихся во все рты старичков. Мужчина и женщина, которым на вид можно было дать по шестьдесят-семьдесят лет, маленькие, аккуратненькие, опрятно одетые, весёлые. Они сразу располагали к себе и выглядели настоящим лучом света на фоне мрачных унылых мордоворотов, практически взявших нас на прицел.
— Доброго дня, путники, — улыбка старичка стала еще
