Освобождённая возлюбленная - Дж. Уорд

Никакой перезагрузки для его задницы.

Когда его веки опустились, он, безуспешно сопротивляясь накатившей волне, всё же вырубился.

Снаружи, Пэйн стояла на террасе на ледяном ветру, её волосы развевались, а кожу покалывало от холода.

Она исчезла из поля зрения Мануэля. Но не покинула его.

Хотя он доказал, что может позаботиться о себе, она не доверяла его жизнь никому и ничему. Таким образом, обернув себя пеленой мис, она осталась на лужайке лошадиного госпиталя, наблюдая, как он разговаривал с полицией и охранником. Потом, когда он сел в машину, она последовала за ним, дематериализуясь с места на место, преследуя его благодаря мизерному количеству её крови, которую он испробовал.

Его дорога домой закончилась в глубинах города, который был меньше того, что она видела из его машины, но всё же впечатлял своими высокими зданиями, асфальтированными дорогами и красивыми, возвышающимися мостами, пересекающими широкую реку. Колдвелл был воистину прекрасен ночью.

Она пришла лишь за тайным прощанием.

Когда Мануэль заехал в какое-то подземное помещение для средств передвижения, Пэйн оставила его одного. Цель была достигнута, ведь он в безопасности добрался до своего дома, и она знала, что пора уходить.

Но, увы, она осталась на улице, окружённая мис, и наблюдала за проезжающими машинами, пешеходами, пересекающими перекрёсток. Прошёл час. Потом ещё некоторое время. А Пэйн всё не могла уйти.

Уступив своему сердцу, она взмыла вверх, ещё выше… появившись на наружной террасе его квартиры… и обнаружила Мануэля, когда он выходил их кухни, направляясь в гостиную. Он явно не прочно стоял на ногах, постоянно врезался в мебель… но не потому, что свет был выключен. Из-за выпивки в его руке, без сомнений.

Или, если быть более точным, из-за спиртного, выпитого в добавок к той бутылке пива.

Оказавшись в своей комнате, он не столько разделся, сколько сорвал с себя одежду, а потом ступил в душ. Когда он вышел из ванной комнаты, с него текла вода, и Пэйн захотелось плакать. Казалось, было так сложно осознать, что всего день назад она впервые смотрела на него в таком виде… хотя, воистину, ей казалось, что она протянула руку сквозь время и прикоснулась к тем электрическим моментам, когда они были на грани… не просто в настоящем, но и в будущем.

Не более.

Он сел на кровать… потом откинулся на матрас.

Когда он вытер глаза, опустошение Пэйн достигло апогея. Как и её нужда подойти к нему…

— Пэйн.

Вскрикнув, она резко крутанулась вокруг оси. В противоположной части террасы, на лёгком ветру стоял… её близнец. В мгновение, когда Пэйн взглянула на него, она поняла, что в нём изменилось что-то. Да, его лицо уже зажило от порезов, полученных от разбитого зеркала… но изменилась не внешняя оболочка. Он стал другим изнутри: ушло напряжение, гнев и пугающий холод.

Когда ветер взъерошил её волосы, Пэйн попыталась быстро собраться, стирая слёзы, мерцающие в её глазах. — Как ты узнал… что я была…

Рукой, обтянутой перчаткой, он указал наверх.

— У меня здесь пентхаус. На вершине здания. Мы с Джейн как раз уходили, когда я почувствовал тебя здесь.

Ей следовало знать. Она могла чувствовать его мис… как и он мог чувствовать её защиту.

Как она хотела, чтобы он прошёл мимо. Последнее, что ей нужно, так это очередной раунд указаний от властного мужчины. К тому же, король уж дал ей указ. Не похоже, что решение Рофа нуждается в поддержке её брата.

Она подняла руку, останавливая его прежде, чем он сказал хоть слово о Мануэле.

— Меня не интересуют твои речи, которые я уже слышала из уст короля. Я уже ухожу.

— Ты стёрла ему память?

Пэйн вздёрнула подбородок.

— Нет. Он пригласил меня, и произошло… неприятный инцидент…

Рык её брата был громче ветра.

— Что он сделал тебе…

— Не он. Боги, прекрати… ненавидеть его. — Потерев виски, Пэйн задалась вопросом, а взрывалась ли чья-нибудь голова на самом деле… или все на Земле чувствовали подобное время от времени? — На нас напал человек, и в процессе обезоруживания его…

— Человек?

— Да… и в процессе этого, я ранила мужчину, вызвали полицию и…

— Ты обезоружила человека?

Пэйн гневно посмотрела на близнеца.

— Когда ты забираешь оружие у кого-то — это называется «обезоружить», не так ли?

Вишес сузил глаза.

— Да. Так.

— Я не могла стереть память Мануэлю потому, что он не смог бы ответить на вопросы полиции. И я здесь… потому что хочу убедиться, что он добрался домой целым.

В последовавшей тишине, Пэйн осознала, что только что завела себя в угол. Защищая Мэнни, она подтвердила заявление брата, что желанный ею мужчина не сможет позаботиться о ней, да какая разница. Учитывая, что она собиралась подчиниться королю, у неё с Мэнни в любом случае не было будущего.

Когда Вишес собрался открыть рот, Пэйн застонала и приложила руки к ушам.

— Если у тебя есть хоть какое-нибудь сострадание, ты оставишь меня одну в моём горе. Я не могу выслушать причины, по которым я должна покинуть его… я и так их знаю. Прошу. Просто уйди.

Закрыв глаза, она отвернулась, молясь их матери на небесах, чтобы Вишес выполнил её просьбу…

На плечо опустилась тяжёлая и тёплая рука. — Пэйн. Пэйн, посмотри на меня.

На сопротивление не осталось сил, и она, опустив руки, встретила его мрачный взгляд.

— Ответь на один вопрос, — сказал её близнец.

— Какой?

— Ты любишь ублю… его. Ты его любишь?

Пэйн посмотрела сквозь стекло на лежащего на кровати человека.

— Да. Я люблю его. Если ты попытаешься разубедить меня, заявив, что я мало пожила, чтобы судить об этом, я скажу тебе… отвалить. Мне не обязательно знать мир, чтобы понимать желания моего сердца.

Повисло длинное молчание.

— Что сказал Роф?

— То же, что и ты. Что я должна стереть себя из его воспоминаний и впредь никогда больше не искать с ним встреч.

Когда её брат ничего не добавил, Пэйн покачала головой.

— Почему ты всё ещё здесь, Вишес? Ты пытаешься придумать слова, чтобы уговорить меня вернуться домой? Избавлю тебя от усилий — я вернусь с приходом рассвета… и я подчинюсь правилам, но не потому, что так удобно — тебе, королю или мне самой. А потому, что так безопасней для него… Ни к чему, чтобы такие враги, как ты или Братство, мучили его из-за моих чувств. Так что, всё будет, как ты хочешь. Но… — она посмотрела на Вишеса, — я не стану стирать его память. Его разум слишком ценный, чтобы разрушать его… и Мануэль не вынесет очередной подчистки. Я не приду сюда более, и тем самым обеспечу его безопасность, но я не обреку его на безумие. Этого не случится… от него я видела лишь добро. Он заслуживает большего, чем быть использованным и выброшенным.