В спецслужбах трех государств - Николай Голушко

Но вернемся к написанному Санниковым. «Помню, как возмутили эти слова моего друга, прошедшего не только Великую Отечественную, но и долгие послевоенные годы воевавшего на Ровенщине с бандеровцами… Я так и не смог тогда доказать другу, что народ, как, например, немецкий в ГДР, не может нести в полной мере ответственность за действия своих руководителей, своих правительств. Я же и тогда считал, что прав был генерал».

У меня было несколько интересных встреч с Радулом, командиром крупного партизанского соединения на территории Словакии, куда он 23-летним был заброшен в годы войны в составе чекистской разведывательной группы. Нас сближало то, что его предки, как и мой дед, выехали из Украины и обосновались в Омской области, рядом с моей Кокчетавской. Два десятилетия храню дорогой для меня подарок — его книгу.

Многое при приезде в Киев мне казалось необычным. Например, органы КГБ тратили значительные усилия на установление лиц, рисовавших на заборах трезубец. Казалось, в этом не было ничего опасного, но вскоре в республике, сродни средневековому варварству, началась «война памятников», разгром националистами монумента Ленину, надгробия героическому разведчику Николаю Кузнецову во Львове. Точнее говоря, тогда ликвидировались не только памятники, а начались покушения на советские завоевания и народные идеалы.

Я прихожу к выводу, что в последние годы советской власти сформировалось не меньшее зло — зарождение национал-коммунистических сепаратистских настроений, повлекших известные действия по развалу СССР.

На смену галицийскому, фашиствующему национализму приходил «просвещенный» в лице «национально сознательных» патриотов из определенной части интеллигенции. Зарождалась предательская деятельность верхушки национал-коммунистов, местный патриотизм смешивался с откровенным национализмом, сдобренным антирусской и антимосковской апологетикой. С носителями такой идеологии в правящей коммунистической элите, прикрывавшейся социалистическими фразами, КГБ не позволяли заниматься. Иначе не появились бы на развалинах СССР президенты независимых государств, бывшие секретари ЦК национальных компартий типа Шеварднадзе, Алиева, Бразаускаса, Кравчука, Снегура и им подобных. И причина, и следствие заключались в том, что эта категория высокопоставленных перерожденцев находилась вне действия советских законов, которые, к сожалению, были неравными для всех остальных граждан страны.

Мои суждения не зависят от национальной или вероисповедальной принадлежности, могут не совпадать с официальной линией и пропагандистскими шагами нынешних властей Украины. Это объяснимо, ибо я даю оценки пережитого периода последних лет советской власти. К глубокому сожалению, в современной Украине национализм — и мягкий, патриотический, и агрессивный, — от которого Украина подустала в советский период, вновь оказался в чести. Состоялось даже признание того, что дивизия СС «Галичина» была стороной, воюющей против СССР за независимость Украины. В местах, где формировалась дивизия, молодые украинцы могут причаститься к традициям своих дедов; в бывшем музее партизанской славы соединения Ковпака — Руднева в городе Яремче большая часть экспозиции кощунственно и цинично ныне посвящена истории дивизии СС «Галичина».

Еще об одной, не менее болезненной проблеме. В годы перестройки религия, благодаря Горбачеву, становилась свободной. В указанный период обострение конфликтов на религиозной почве на Украине стало одним из факторов усиления социальной напряженности, подогреваемой националистической пропагандой. Острота межнациональных проблем в Западной Украине усиливалась религиозно-конфессиональным противостоянием различных групп населения, особенно активизацией движения верующих греко-католиков за легализацию своей церкви.

В униатской среде органы КГБ хорошо владели обстановкой. Большинство подпольных «катакомбных» священнослужителей поддерживали доверительные контакты с нами на открытой или конспиративной основе. Их мотивация — хотя бы таким образом сотрудничать с официальными властями, так как униаты не были зарегистрированы, подвергались административным и уголовным наказаниям за отправление религиозных обрядов в условиях запрещения властями их деятельности.

В период демократизации униаты начали выходить из подполья, инспирировали открытые действия насильственного характера по отношению к православным. Раздувались настроения по приданию украинской православной церкви большей независимости от Москвы. Резко изменилась к 1991 году позиция митрополита Филарета, ранее выдававшего себя за интернационалиста, ставшего раскольником во главе украинского экзархата Московского патриархата.

В ЦК Компартии Украины КГБ республики направил записку по проблеме униатской церкви с предложением легализовать и зарегистрировать ее приходы в местных органах власти, дать возможность действовать в рамках существующих законов, мирно разделить церковное имущество между верующими — униатами и православными.

Вопрос взаимоотношений властей с униатством стал иметь политический подтекст. Речь шла о реабилитации подпольной (катакомбной) греко-католической церкви, ликвидированной в 1946 году после войны по мотивам сотрудничества с фашистами, а также с бандоуновским подпольем. В ее поддержку националистическими кругами был создан Комитет защиты Украинской католической церкви, члены которой инспирировали среди сторонников унии антиобщественные проявления, конфликты с органами власти, силовой захват православных храмов. Шла широкая поддержка из-за рубежа. Так, в селе Раздол, на Львовщине, проживало в три раза больше православных верующих, чем греко-католиков, тем не менее православный храм был захвачен группой погромщиков, которых свезли на автобусах из соседних сел. Около двухсот служителей греко-католицизма, вооружившись вилами и топорами, учинили кровавую расправу над православными жителями села. Руководители местной советской власти вместо принятия мер к униатским экстремистам потребовали от православной епархии перевести православных священников за пределы района, обвинив их в том, что они «являются причиной напряженности среди верующих района».

В записке Щербицкому КГБ отмечал, что затягивание решения вопроса об униатской церкви привело к расколу верующих по религиозно-национальному признаку. Мы не скрывали, что на протяжении многих лет процессы в нелегально действующей униатской церкви контролировались и сдерживались посредством оперативных возможностей органов безопасности.