Ненаглядная жена его светлости - Натаэль Зика

печи в разрезе. Не домны или, там, мартена, нет!  Плавильной печи из глины!  Древняя модель, не иначе.  С поясняющими подписями.

Соня наморщила лоб, пытаясь вспомнить, где она  могла его видеть.

Целенаправленно Софья ничего подобного не изучала, это точно. Изображение древней плавильной... Как правильно назвать-то? Печь? Не очень-то похожа... Скажем обтекаемо: изображение  этого плавильного сооружения могло попасть ей на глаза только случайно, в процессе чтения книг. Или в интернете, когда она бродила по сети. Но тогда следующий вопрос – как она сумела так точно всё запомнить? И, что более актуально, воспроизвести?

С рисованием и черчением у неё всегда были весьма сложные отношения.

Перед глазами встала картина, как учительница геометрии с досадой рассматривает  её тетрадь, а потом замечает,  мол,  у Афанасьевой уникальный дар: провести  при помощи  карандаша и линейки волнистую линию способны немногие.

«Это не равнобедренный треугольник, Афанасьева! Это... молодая амёба! Или отпечаток ноги инопланетянина! Нет, ты точно надо мной издеваешься! Завтра в школу вместе с матерью».

Вынырнув из воспоминаний, Софья снова посмотрела на бумагу.

Тут и подписи аккуратными буквами, а не разнокалиберными, как  у неё обычно получалось! И сам рисунок ясный и чёткий, где горшок  выглядит горшком  ,а крыша невиданной «печи» вполне себе сферическая, без выпуклостей и «впуклостей».

Как она смогла это нарисовать?! И почему совершенно не помнит сам процесс? Только как взяла в руки стило, а потом сразу – раз! – уже готовый рисунок...Не во сне же она этим занималась?

Молодая женщина протянула руку и коснулась пальцем изображения, словно проверяя, не мерещится ли ей.

Но стоило только задеть нарисованный горшок,  как вся композиция сначала пошла рябью, а потом увеличилась и всплыла в воздух, зависнув перед лицом потрясённой Софьи в виде 3D рисунка.

Или, скорее, в виде голограммы.

Цветной.

Герцогиня с полминуты таращилась на созданную ею инсталляцию, а потом попыталась проткнуть голограмму пальцем.  Картинка немедленно повернулась другим боком.

Ого! А так?

Подстраиваясь под её прикосновения, изображение печи вращалось вокруг своей оси, и послушно демонстрировало «вид сверху»,«вид снизу» и «вид изнутри», а также позволяло увеличивать и выделять разные свои части.

Вдоволь налюбовавшись, Соня отложила первый лист и взялась за следующие.

Как оказалось, на двух других  Соня изобразила красивые  фигурки  людей и животных и разные украшения: серьги, браслеты, заколки и вычурные пуговицы. То есть то, что можно отлить из меди, бронзы, латуни.

Они также, стоило коснуться пальцем, увеличивались в размерах и становились трёхмерными, позволяя в деталях рассмотреть себя со всех сторон.

На четвёртом листе оживший рисунок продемонстрировал процесс изготовления формы для литья.

Сначала руки вылепили из воска – Соня даже глаза протёрла, когда появилась  надпись «пчелиный воск» – фигурку. Затем, слой за слоем, по мере высыхания на фигурку наносилась жидкая глина. Когда болванка высохла, руки выдернули предварительно вставленную в неё палочку и сунули болванку в печь. Глина нагрелась, воск расплавился, вытек через отверстие, и форма для отливки была готова.

Так просто и в то же время  сложно. Во всяком случае, сама она без подсказки  ни за что не догадалась бы!

Некоторое время герцогиня тасовала рисунки, потом убрала бумагу в бюро и задумалась.

Итак, её собственная магия или это сынок шалит, но обретённое умение оказалось необыкновенно полезным.

Жаль, что этот дар не проявился раньше, когда она пыталась изобразить водяное колесо... Оно ни разу не вышло у неё идеально круглым... Про качество самого рисунка и вспоминать стыдно – казалось, что это намалевал, балуясь, пятилетний ребёнок.

А теперь другое дело!

Ей не придётся  мучительно подбирать термины и на словах объяснять мастерам и рабочим нюансы печи и литья. Особенно, учитывая то, что она сама во всём этом почти не разбирается.  Теперь достаточно просто  продемонстрировать им готовую модель, где можно рассмотреть все детали.

И Софья решила поделиться новостями с помощниками.

Срочно вызванные к миледи Верис с Никешей пришли в восторг, густо замешанный на благоговении.

Как же – сама миледи показывает такие вещи, которые недоступны для ума обычной женщины!

– Миледи, какой же ценный у вас дар! Мы теперь развернёмся! – довольно гудел кузнец. – А вы можете нарисовать и другие украшения? Я отметил, что  на серьгах два вида замков – никогда такие не видел. Впрочем, я же не ювелир...

Вечером, уже лёжа в постели, Соня подвела итоги: всё-таки дар у неё есть. Вернее, дар к рисованию был у предшественницы, а у попаданки – страсть к чтению. Память тела каким-то образом сочеталась с памятью, сохранившейся в  душе Софьи. Ко всему этому добавилась магия – малыша  или её собственная, этого женщина определить не могла. И получается, что она, впадая в некий транс, может переносить на бумагу изображения разных предметов. Причём  как тех, с которыми при прошлой жизни была хорошо знакома, так и тех, которые просто когда-то попались ей на глаза.

И ко всему прочему, плоские рисунки легко превращались в трёхмерное изображение, позволяя внимательно рассмотреть все подробности.

Уже засыпая, Софья положила руку на несколько увеличившийся живот и улыбнулась.

«Спасибо, сынок!»

Глава 41

С новым умением герцогини дела ускорились настолько, что уже через три седмицы рудник выдал первую партию руды. Ещё не в промышленном масштабе, пробную. Но лиха беда начало!

А у скал, неподалёку от реки, Никеша с помощью подручных  завершал возведение двух плавильных печей. И под наблюдением Вериса  тут же заканчивалось сооружение кузницы – всё, как положено: горн, то есть очаг, наковальня, чаны для закаливания изделий...

Денег, конечно, ушло немало, ведь всё оборудование пришлось закупать аж в Гладове.  Но Соня ещё из прошлой жизни усвоила, что невозможно получить прибыль, ничего не вложив, поэтому на неизбежные расходы смотрела как на долговременные инвестиции.

У них всё получится, она теперь в этом не сомневалась: слишком яркой оказалась реакция её подопечных на украшения, а от пробной партии бронзы и латуни в восторг пришёл не только Верис.

– Миледи, он совсем