Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб - Вера Камша

Очень неплохими были и присланные Хаммаилом вина. Капрас с удовольствием смаковал свое любимое белое и ждал, когда у гостя закончится овес и начнутся шпоры. Ждать пришлось недолго, «Курподай» заговорил о том, чего маршал и ожидал с тех пор, как до его сведения довели подробности учиненных приспешниками Лисенка зверств. Казар желал, чтобы несколько гайифских отрядов были выдвинуты к речонке с зубодробительным названием, разделявшей Кагету Лисенка, которую Капрас для удобства называл талигойской, и Кагету гайифскую, то есть, простите, Хаммаила.

Казарон замолчал и воззрился на дорогого союзника. Союзник сочувственно покачал головой и сказал, что появление на берегу, – он замялся и обернулся к Ламбросу, – на берегу…

– Пантаяксы-Хандуги, – подсказал артиллерист.

Капрас кивнул и объяснил, что появление гайифских отрядов на берегу Пантаяксы может быть расценено как выпад против Бааты. И что Военная коллегия Гайифы и лично военный министр Квано Забардзакис запретили любые действия, способные подтолкнуть Талиг на помощь Лисенку.

Похоже, Панага чего-то подобного и ожидал. Он сразу же объяснил, что неточно передал смысл просьбы благородного казара, так как слишком волновался. На самом деле Хаммаил-ло-Заггаз просит выдвинуть войска не на саму границу, а в любое удобное дорогому союзнику место на пути к оной. Гайифские отряды могут опереться на укрепления казаронских замков и перекрыть основные ведущие на юго-восток дороги.

«Одновременно защищая эти самые замки», – дополнил про себя речь посланца маршал, а вслух объяснил, что запросит Военную коллегию. «Курподай» настаивать не стал. Выразив надежду, что к назначенному Хаммаилом съезду казаронов друг и союзник получит ответ из великой Паоны, кагет поднялся, чем поверг Капраса в удивление. Казарон, передающий то, что ему поручено, и отбывающий назад, не обглодав ни единой бараньей ноги, не проревев ни единой песни и не рассказав ни про единого родственника, – это было немыслимо, но прекрасно. Не веря собственным глазам, ушам и разуму, Капрас отправился провожать посланца казара. Лестницы миновали благополучно, но в нижнем зале кагет остановился, и маршал понял, что мир становится на место, но вечер все-таки испорчен.

– Могу я просить дорогого гостя и уважаемого маршала о личной услуге? – Красивое, очень красивое лицо Панаги стало озабоченным.

– Если это в моих силах. – Такой ответ ни к чему не обязывает, особенно если свои силы оцениваешь ты сам.

– Это не составит никакого труда! – Собеседник замахал руками: он все же был кагетом. – Я хочу определить в обучение некоторое число молодых парней из своих крестьян. В обучение к вам… Они перейдут под ваше полное начало, а потом укрепят мою дружину. Раньше о сабле думали мои братья, сейчас я рассчитываю лишь на себя, а граница подошла… Нет, подползла к лучшим моим виноградникам. Если просьба благородного казара будет исполнена, мои замки с радостью примут ваши отряды, и дальнейшее не составит никакого труда…

– Сперва я должен получить ответ Военной коллегии, – перебил Капрас.

Странный казарон немедленно согласился ждать и без лишних слов убрался. Пора было посылать донесение, обдуманное еще неделю назад. Тянуть с депешами в Паону Капрас не мог, оставалось надеяться, что Забардзакису сейчас не до просьб Хаммаила и не до сведения счетов с опальным маршалом.

Будь на то его воля, Карло предпочел бы остаться на месте: пускай и удалось научить этих криворуких ходить строем и правильно заряжать мушкет, их еще гонять и гонять. Чем, собственно, он ежедневно, все светлое время, и занимался. Побери их всех Леворукий! Неужели нельзя прижать этого расфуфыренного Хаммаила, чтобы он не лез в пасть закатным тварям хотя бы сейчас, пока мориски не угомонятся? А Панага, пожалуй, совсем не то, чем кажется. Когда поднаторевший на торговых сделках казарон завязывал знакомство с гайифскими офицерами и помогал обустроить корпус на новом месте, казалось, он старается для своей мошны, но эта его просьба… Дружины казаронов, даже лучшие, это не армия. А «Курподай», видите ли, желает обучить своих на современный манер, да еще вдали от чужих глаз. Крупнейший владетель провинции, богат, умен, знатен – чем не казар? Не сейчас, разумеется, сейчас на трон Южной Кагеты может лезть только дурак…

– Господин маршал, что-то случилось?

– Нет, Ламброс. Правда, я был несколько удивлен… И вот еще что. Помнится, пару месяцев назад бирисские отряды, те немногие, что не поладили с Лисенком, исчезли из мест своего размещения. Стояли, зимовали, выезжали коней, а потом раз – и нет никого. И никаких криков насчет измены от сторонников Хаммаила. Ну и куда, по-вашему, отправились эти «барсы»?

– Ссорить нас с Лисенком? Похоже на то… Одни «гости» с запада на восток, другие – с востока на запад…

– Если с запада вообще приходили.

– Вы думаете, сторонников Хаммаила рубили в мясную лапшу его собственные «барсы»? Это было бы очень по-кагетски и очень по-казарски, если б только Адгемар был жив.

– Это может быть будущий казар… Ламброс, проследите, чтобы «головорезы Лисенка» не похитили у вас парочку артиллеристов. Я своих людей терять не намерен.

3

– О, вот и наши! – обрадовался проводник при виде выехавших из-за очередного поворота драгун. – «Медведей» мы дальше оставили, за горкой. Еще с четверть хорны…

– Там они и торчат, – подтвердил еще один теньент. – «Бурые» и парламентер. Как гусак среди уточек. Желаете глянуть?

Бергер желал, Чарльзу было все равно. От него ничего не зависело, а голова сразу и болела, и хотела спать, хоть водой обливай. Чалый сам завернул за остальными лошадьми, и Давенпорту вдруг стало странно, что он не только не зовет коня по имени, но даже это имя позабыл. Попытка вспомнить съела пресловутые четверть хорны. Бергер, имя которого тоже вылетело из головы, поднял трубу. Чарльз ограничился тем, что сощурился.

Гаунау честно ждали. Стайка егерей в коричневых куртках, и среди них – осанистый всадник в темно-зеленом мундире. Слишком крупный для местной горной лошадки.

– Ронсвикский полк, – вынес вердикт бергер. – Любимцы Жирного. Перевязь, шитье, цепь «Секиры»… На первый взгляд на маскарад не похоже. Капитан Давенпорт, ваше мнение?

Мнения у капитана не имелось, а значит, было оно таким же, как у этого, как же его…

– Я целиком полагаюсь на вас. – Разговоры все еще давались Чарльзу с трудом, хотя окрестные склоны больше не рычали и не жаловались.

– Благодарю. Предлагаю показаться и выяснить, что нужно ронсвикцу, но спрашивать будете вы.

– Хорошо.

Солнечные пятна, невнятные лесные шорохи и две группы по десятку всадников в каждой посреди заросшей таволгой лощинки. Враги. Так странно смотреть на врагов, не хватаясь за оружие. Лица обычные, спокойные, если б не мундиры и не мелкие лошади, от своих не отличишь.