Люди Волка - Майкл Гир

Она поежилась, заметив его нежный взгляд.

— Так или иначе, его больше нет. «Но я никогда не забуду того, что он когда-то, давным-давно, напророчил мне».

При мысли о том, что его погребут в земле, душа Вороньего Ловчего рвалась прочь из тела. У него шли мурашки по коже: он уже чувствовал, как земля густым слоем засыпает его плоть. Он чуял запах сырости и плесени. Земля забивала его ноздри, его рот, скрипела у него на зубах. Привкус вечной смерти, вечного гниения стоял у него на языке. Холод проникал сквозь поры его тела, камни вонзались в его кожу. Холод и вечная тьма… Его душа стенала и выла во мраке. Тьма и гниение проникали в глубину его существа, в легких все горело, гортань тщетно ловила воздух. Последний призрак жизни покидал его тело, а душа оставалась в этой тьме, не в силах убежать, погребенная в смрадном чреве земли — вовеки.

Вороний Ловчий всей грудью вдохнул и открыл глаза, с радостью ощущая вкус и запах воздуха, входящего в его легкие, нежно гладящего его кожу. Тусклое пламя костра бросало странные отсветы на своды чума.

За прошедшие часы это место стало знакомым. Приходя в себя, он вновь и вновь узнавал столбы, поддерживающие своды чума, кожаные узелки, висящие мешочки с мясом, странные фетиши по стенам. Этот тихий и теплый чум станет местом его мучений. Эти безмолвные своды будут свидетелями его медленной смерти. Но сейчас, в мягком красноватом свете, это место казалось почти дружелюбным.

Сколько еще до утра? Когда они придут пытать его? Во рту его пересохло. Будет ли он кричать так же истошно, как Другие, которых они резали на части и сжигали на медленном огне? Будет ли он так выть, когда они примутся перебивать ему кости? Будет ли он так же визжать, когда они отсекут ему половые органы? Какие звуки издаст он, когда обсидиановый нож вонзится ему в живот? Что ощутят их руки, погружаясь в его тело и извлекая наружу его кишки? Сможет ли он сохранить себя, когда они вырвут его глаза из орбит?

Душа его все глубже погружалась в водоворот ужаса.

— Можно было прожить жизнь получше, не думаешь? Особенно сейчас, когда смерть так близка…

Вороний Ловчий приподнял голову и поглядел на рослого шамана, которого они зовут Ледяной Огонь. И это — его отец? Немыслимо!

— Морж спит крепко. В питье, которым я его угостил, есть такой корешок… Я принес его с запада. Сейчас его трудно найти — в тех землях побывало столько разных племен…

— Зачем? — прохрипел Вороний Ловчий.

— Нам нужно время, чтобы поговорить. — Ледяной Огонь подошел к пленнику и присел на корточки. — Я хочу разобраться, что же ты такое. Зачем ты все это затеял? — Он прищурился. — Цапля сказала мне, что ты родился в крови.

— Цапля… — Вороний Ловчий закрыл глаза. — Сновидица… — Он вздохнул и покачал головой:

— Думаю, это Бегущий-в-Свете предупредил тебя о моем приходе…

— Твой брат?

Вороний Ловчий мрачно кивнул.

— Нет.

— Тогда…

— Зачем ты пришел? На самом деле — убить меня?

— Они смеялись, — с трудом ворочая языком, произнес Вороний Ловчий. — Шутили на мой счет. Я… я должен был показать им. Показать, что Вороний Ловчий принял смерть, а они живы. Вождь, достойный их поклонения, умер смертью героя…

— Этого осталось ждать недолго, — заметил Ледяной Огонь и покрутил один из своих длинных седых локонов. — Но это еще не все. Скажи, зачем ты затеял эти набеги?

Вороний Ловчий хмуро усмехнулся:

— Я сделал из них воинов. Бегущий-в-Свете сбивал их с толку своим колдовством, а я вел их в бой. Я был вождем Народа! Слышишь? И я возродил их, они стали сильными и могучими. И мы могли бы вернуться на свои земли и отогнать вас прочь. Вот чему я учил их! Я даровал им мою волю, мои прозрения…

Ледяной Огонь кивнул:

— Силу.

— Конечно. — Лицо Вороньего Ловчего вспыхнуло. — Что еще важно в этом мире? Почтение людей? Но это то же самое — Сила. Женщины? У сильного столько женщин, сколько он пожелает, и удел его детей выше, чем у всех прочих. Сила — это жизнь. Сильному подвластно все, чего он пожелает. И я видел это! Понимаешь? Мой слабодушный братец видел свою дурацкую дырку во льду а я видел Народ спасенным! Видел!

— Зачем вы разрезали на части тела пленников? Связанное тело Вороньего Ловчего изогнулось в конвульсиях, губы мучительно сжались.

— Я хотел, чтобы вы всем сердцем и душой страшились нас. Боялись меня! Боялись! Вот зачем я пришел сюда. Я хотел убить тебя, их величайшего Сновидца. Тогда меня страшились бы все, даже мертвого.

Ледяной Огонь отклонился назад и нахмурился.

— Ты представляешь себе, что ожидает тебя в ближайшие четыре дня? Рассказать тебе?

Вороний Ловчий с трудом сохранял самообладание, живо представив себе пытки, которым подвергал пленников.

— Я… я кое-чему научил ваш Народ по части мучительства. Да, я знаю, что мне предстоит. Ледяной Огонь сурово кивнул:

— Судя по всему, знаешь. — Он помолчал. — Но может быть, у нас есть другой путь?

Вороний Ловчий замер. Безумная надежда шевельнулась в его груди.

Ледяной Огонь сел поудобнее.

— А что если я сам отдам тебе «сердце и душу» Народа Мамонта?

Вороний Ловчий прищурился, задумавшись над сказанным.

— Это… это невозможно… Зачем? Зачем тебе делать это?

Ледяной Огонь улыбнулся:

— Ты хитер. Ты не упускаешь случая. Вороний Ловчий прикусил губу. До него стало доходить. Сколько еще до утра?

— Ты бы позволил мне убить тебя? Ледяной Огонь развел руками:

— Я не сердце и не душа Народа. Я всего лишь Целитель Рода Белого Бивня. Нет, сердце и душа Народа — это Белая Шкура. Шкура мамонтенка, который пришел к нам и дал нам Силу. Каждый год один из родов заслуживает честь получить Шкуру. А без нее Мамонтовый Народ будет ничем. Нас покинет Великая Тайна.

Вороний Ловчий медленно покачал головой:

— Нет, это ловушка. Ты хочешь одурачить или обесчестить меня. Ты не можешь желать такого своему Народу.

Ледяной Огонь, прищурившись, поглядел на него:

— Отчего же? Если Народ Мамонта утратит Силу Белой Шкуры, моя Сила будет в особой цене? Правда? Что если я смогу… заполнить эту брешь?

Вороний Ловчий понимающе улыбнулся:

— И ты, конечно же, будешь ни при чем…

— А твои видения? — Ледяной Огонь поднял бровь. — Ведь если ты принесешь своему Народу Шкуру, разве ты не станешь опять могучим вождем? Разве молодые воины не пойдут за тобой? А Волчий Сновидец будет повержен. Какие Сны могут сравниться с деяниями? Какой Сновидец сравнится с воином, который ушел живым от Других, да еще унес их святыню?

— А ты что с этого получишь?

— Я стану могущественнейшим человеком в Народе. Все, что я хочу, — чтобы ты унес Белую Шкуру на ту сторону Великого Ледника. Нет, не смотри на меня так. Я знаю, что Волчий Сновидец нашел путь в те края. Но разве мой народ может идти через какую-то дыру в Леднике? — Он покачал головой и криво усмехнулся. — Как говорит наш Певец, мы не земляные черви. Нет, я хочу, чтобы Белая Шкура ушла от нас. Ушла подальше, чтобы какой-нибудь наш отряд не отбил ее у тебя, не вернул ее в наш лагерь. Это создало бы… ну, скажем так, определенные трудности.