Фрайдэй - Роберт Хайнлайн

— Да, черт возьми! С первого же раза, когда я тебя искупала.

В тот вечер мигранты, сходящие с корабля на Ботани Бей, устроили в гостиной представление для пассажиров первого класса. Капитан сказал мне, что такие представления — традиция, и что пассажиры первого класса делают взнос в пользу колонистов — хотя это и не обязательно. Он сам тоже пришел тем вечером в гостиную — опять же по традиции — и получилось так, что мы сидели вместе. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы сказать, что я не очень хорошо себя чувствую. Я добавила, что мне, может быть, придется отказаться от наземных экскурсий. Я немного поворчала на этот счет.

Он сказал мне, что если я не чувствую себя абсолютно здоровой, я определенно не должна рисковать и показываться на поверхности незнакомой планеты — но переживать о том, что я не увижу Ботани Бей, не стоит, потому что там нет ничего особенного. Оставшаяся часть путешествия просто чудесная. Поэтому буть карошей тефочкой или мне придется запереть тепя ф тфоей комнате?

Я сказала ему, что если мой живот не прекратит выступать, запирать меня в комнате необходимости не будет. Путешествие на Аутпост было кошмарным — меня тошнило всю дорогу — и я не рискну испытать что-то подобное еще раз. Я заложила для этого фундамент, поковырявшись в еде за обедом.

Шоу было сделано по-любительски, но весело — было несколько скетчей: но в основном — хоровое пение: «Tie Me Kangaroo Down», «Вальсирующая Матильда», «Ботани Бей» и, на «бис», «Грохочущие ставни». Мне понравилось, но я не стала бы обращать на это столько внимания, если бы не мужчина во втором ряду хора, мужчина, который кого-то мне напоминал.

Я посмотрела на него и подумала: «Фрайдэй, неужели ты стала такой беззаботной рассеянной бабой, что не можешь вспомнить, спала ты с этим мужчиной или нет?»

Он напоминал мне профессора Федерико Фарнезе. Но у этого человека была большая борода, тогда как Фредди был чисто выбрит — что ничего не доказывает, потому что прошло достаточно времени, чтобы он мог отпустить бороду, а рано или поздно каждый мужчина становится жертвой бородомании. Но из-за нее я не могла решить наверняка, глядя на него. Этот мужчина ни разу не пел соло, поэтому его голос помочь мне не мог.

Запах — на расстоянии тридцати метров выделить его из запахов десятков других людей невозможно.

Мне хотелось повести себя не как настоящей леди — встать, пройти через танцевальную площадку, обнять его: «Ты Фредди? Мы с тобой переспали в прошлом мае в Окленде?»

А что, если он скажет нет?

Я трусиха. Вместо этого я сказала капитану, что, похоже, заметила своего старого сиднейского знакомого среди мигрантов и как мне можно это проверить? В результате я написала на программке «Федерико Фарнезе», капитан передал ее казначею, тот передал ее одному из своих помощников, который ушел, вскоре вернулся и сообщил, что среди мигрантов есть несколько с итальянскими фамилиями, но ни одной фамилии, итальянской или нет, которая хотя бы отдаленно походила на «Фарнезе».

Я поблагодарила его, поблагодарила казначея и капитана — и подумала о том, чтобы попросить проверить фамилии «Торми» и «Перро», но решила, что это полный идиотизм: Бетти и Дженет я точно не видела — а они не могли отрастить бороды. Я увидела лицо, скрытое большой бородой — это значит, что я не видела его. Наденьте на мужчину большую бороду, и вы увидите только густую растительность.

Я решила, что все бабушкины сказки о беременных женщинах, наверное, правда.

32

Было уже два часа пополуночи по корабельному времени. Выход в обычное пространство произошел вовремя, примерно в одиннадцать утра, и вычисления были настолько точны, что «Форвард», по расчетам, должен был выйти на стационарную орбиту вокруг Ботани Бей в семь сорок две, на несколько часов раньше, чем ожидалось перед выходом из гиперпространства. Меня это не радовало, потому что ранний отлет посадочной капсулы увеличивал (как мне казалось) опасность того, что глубокой ночью по коридорам будут бродить люди.

Но выбора не было — нужно было решаться, второго шанса не появится. Я закончила последние приготовления, поцеловала на прощание Тилли, жестом показала ей, что нужно вести себя тихо и выскользнула из дверей каюты ББ.

Мне нужно было пройти далеко в сторону кормы и спуститься вниз на три палубы. Дважды я останавливалась, чтобы не наткнуться на дежурных, обходящих свои посты. Один раз я нырнула в поперечный проход, чтобы не попасться на глаза пассажиру, пошла к корме до следующего коридора, пересекающего корабль и вернулась на правый борт. Наконец, я добралась до короткого коридора, который вел к пассажирскому шлюзу правой посадочной капсулы.

Там я увидела стоящего «Мака»-Пита-Персиваля.

Я быстро приблизилась к нему, приложила палец к губам и ударила его чуть ниже уха.

Я опустила его на палубу, оттащила с дороги и принялась за замок…

…и обнаружила, что даже с моим улучшенным зрением знаки на циферблате разобрать почти невозможно. В коридорах горели только ночники, а в этом тупике вообще не было никакого света. Я дважды неправильно набрала комбинацию.

Я остановилась и подумала. Вернуться в каюту ББ за фонариком? У меня его не было, но, возможно, он был у Тилли. Если и у нее его не было, следовало ли мне дожидаться, пока не включат дневной свет? Это было бы слишком рискованно; уже будут ходить люди. Но был ли у меня выбор?

Я проверила Пита — все еще в отключке, но у него крепкое сердце… и тебе повезло, Пит; если бы я действовала на полной мощности, ты был бы трупом. Я обыскала его.

Я нашла у него ручку-фонарик — неудивительно, ему в его работе (слежке за мной) фонарик мог понадобиться, тогда как мисс Богатая Сучка не думает о подобных вещах.

Через несколько секунд дверь была открыта.

Я втащила Пита внутрь, закрыла и заперла дверь, повернув штурвал сначала по, а потом против часовой стрелки. Я обернулась, заметила, что веки у Пита чуть дрогнули — ударила его еще раз.

После этого пришлось заняться чертовски неудобной работой. Пит весит примерно восемьдесят пять килограммов, для мужчины не так уж и много. Но это на двадцать пять килограммов больше моего веса, и он намного крупнее меня. Я узнала от Тома, что инженеры поддерживают искусственную гравитацию на уровне 0,97 «же», чтобы она совпадала с гравитацией на Ботани Бей. В этот момент мне оставалось только мечтать о невесомости или антигравитационном оборудовании, потому что я не могла бросить здесь Пита, ни живого, ни мертвого.

Мне удалось взвалить его на плечо, как это делают пожарники, потом обнаружила, что если я хочу видеть, что происходит впереди, и при этом иметь одну свободную руку на случай охраняющих вход псов и тому подобного, мне лучше всего держать ручку-фонарик Пита во рту, как сигару. Мне действительно был необходим этот свет — но, если бы у меня был выбор, я предпочла бы двигаться в темноте на ощупь, но этому мешало бесчувственное тело.