Буденный: Красный Мюрат - Борис Вадимович Соколов

По крайней мере, так излагал обстоятельства смерти жены сам Буденный следователю. Как мы помним, ходили слухи, что перед тем, как Надежда Ивановна выстрелила в себя, между ней и мужем произошло публичное выяснение отношений. Вполне возможно, что скандал действительно был и он-то спровоцировал самоубийство. Свидетели скандала не подтверждают, но все они были друзьями Семена Михайловича и, вполне возможно, просто не захотели пачкать грязью имя легендарного командарма.

Во всяком случае, то, что Надежда Ивановна погибла на глазах нескольких свидетелей, не вызывает сомнений. А Буденный был человек хитрый, рассчетливый и вряд ли способный на безрассудные поступки. Поэтому убивать жену при свидетелях он никогда не стал бы. Ведь это наверняка стоило бы ему карьеры, а вполне возможно – и свободы. Конечно, от смерти жены, случившейся на его глазах, Семен Михайлович был в шоке; но после похорон долго горевать не стал и вскоре (если верить жене Егорова, даже через несколько дней) в доме появилась новая хозяйка – Ольга Стефановна Будницкая (сценический псевдоним – Михайлова). Через полгода они сыграли свадьбу.

О том, как погибла первая жена Буденного, вспоминала со слов мужа также его третья жена, Мария Васильевна: «Они пришли из театра, он сел на кровать, начал снимать сапоги. Она – за столом, возится с револьвером. Играючи приставила себе ко лбу: „Смотри, сейчас я нажму на курок!“ Он ей: „Брось, перестань. Это не игрушка, револьвер снят с предохранителя“. Все произошло в считаные секунды. Семен Михайлович говорил, что, видимо, она случайно нажала на курок».

Дочь Нина оставила свой рассказ о гибели первой жены отца, разумеется, тоже с его слов: «Она случайно застрелилась. Это произошло в том же доме, где мы живем сейчас, в Романовом переулке, на бывшей улице Грановского, но в соседнем подъезде. Все случилось в 1924 году – папа совсем недавно поселился на Грановского. С ним жили его мать и сестра, но в тот вечер они были в театре. А папа шел домой с совещания – по Семашко, по Нижнему Кисловскому… И видит: в темноте кучкуется какая-то компания. „Вот я, – так он мне об этом рассказывал, – с предохранителя вальтер свой и снял. Домой пришел и положил его на комод, куда всегда клал. А потом сел и начал сапоги стягивать“. (Они сапоги-то с тальком надевали, и снять их было целое дело.) А жена подошла к комоду, взяла пистолет, к виску приставила. Сказала: „Смотри, Сема“ – и нажала на курок. И все… Папа рассказывал, что в гражданскую она была в Конармии, заведовала медицинской частью… В Конармии у нее наган был. Папа говорил, что она вроде бы умела с ним обращаться, но и то: один раз ехали куда-то в поезде, и пуля в сантиметре от его виска пролетела. Крутила-крутила револьвер в руках, а потом на курок нажала. Нам папа запрещал даже детский пистолет на человека направлять: „А вдруг настоящее оружие в руки попадет“».

Но, скорее всего, это было самоубийство, хотя в разговорах с близкими Буденный до последних дней держался версии несчастного случая. Первая жена Буденного похоронена на Ваганьковском кладбище. Как вспоминала третья буденновская жена, Мария Васильевна, «муж взял с меня слово, что, пока буду жива, буду ухаживать за этой могилой». Возможно, Буденный чувствовал и свою вину в смерти Надежды Ивановны.

Семь лет спустя, в 1932 году, точно так же покончила с собой вторая жена Сталина Надежда Аллилуева. Сталин знал о трагедии, происшедшей в семье Буденного. Возможно, одинаковое горе, постигшее обоих, способствовало их сближению. Объединяло их и подозрение в убийстве жен – в обоих случаях явно несправедливое.

Надежда Ивановна погибла на глазах многих свидетелей. Не могли они все сговориться и выгородить Буденного. Да и в убийстве жены у Семена Михайловича, если разобраться, большой нужды не было. Он вполне мог с ней развестись и жениться на другой. Или вообще жить с любовницей, не регистрируя брак. Ведь тогда фактический брак признавался наравне с официальным. И какие такие тайны, неведомые высокому партийному начальству, могла поведать обиженная жена, если бы бравый командарм ушел от нее к любовнице? Что он, будучи вахмистром в царской армии, жестоко бил солдат? Так кому это было интересно? Семен Михайлович и своих красноармейцев мог стукнуть, и чаще всего за дело – если труса праздновали или мирных жителей слишком уж сильно грабили. Неужели же то, что Буденный побил кого-то еще в царские времена, могло привести к скандалу теперь, в 1924 году, и кто бы этот скандал стал раздувать? Ведь культ Буденного как героя Гражданской войны, полководца из народа, был в самом расцвете.

А вот то, что Надежда Ивановна, зная, что Семен Михайлович ее разлюбил и может уйти к молодой городской красавице Ольге Стефановне, решила покончить с собой, вполне вероятно. И если в тот роковой вечер между ними действительно не произошло никакого скандала и показания Буденного верны, то возможна следующая версия случившегося. Чтобы не навредить мужу, которого все еще любила, Надежда Ивановна представила самоубийство как несчастный случай. И, быть может, слова Буденного о том, что пистолет снят с предохранителя, послужили для несчастной женщины последним толчком к роковому шагу.

Вскоре после свадьбы Ольга Стефановна поступила в консерваторию, а потом стала солисткой Большого театра. У нее был сильный, нечасто встречающийся голос – контральто.

Поначалу со второй женой у Буденного все было хорошо. Одна беда – не было детей. Ольга Стефановна не собиралась превращаться в домохозяйку, возиться с кричащими младенцами. Ее волновала карьера в Большом, притягивала светская жизнь. Похоже, их брак с Буденным фактически распался еще до ареста. К тому времени у Ольги Стефановны завязался серьезный роман с тенором Большого театра Алексеевым.

Дочь Буденного Нина так вспоминала о его второй жене – своей тетке: «Женился-то он не на певице, а на обычной девушке (они познакомились в санатории). Она уже его женой в консерваторию поступала. И то он ей объяснял, как надо петь. У него слух был очень хороший: что ему ни сунь в руки, на всем играет. И на баяне, и на аккордеоне, и на гармошке немецкого строя, а это очень сложный инструмент. В пятидесятые годы даже пластинки продавались: играют папа и его приятель из Ростова, диск называется „Дуэт баянистов“.

Так вот: его вторая жена, Ольга Стефановна, начинала учиться как меццо-сопрано, а потом папа ей сказал: «Ты поешь не своим голосом» – и она переквалифицировалась в контральто. Папуля и тут поруководил немножко…

Отцу с его дамами не везло. Тогда он был инспектором кавалерии РККА и больше половины года мотался по военным округам. А молодая жена в Москве одна, и у нее бурный роман с тенором из Большого театра… Папа был в курсе, стукачей в Большом хватало. Но он ничего не предпринимал, а почему – я не знаю. Может быть, из гордости, может, от любви…