Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - Леонид Ильясович Амирханов

помощника военно-морского прокурора Тюменева, прапорщика запасного электро-технического батальона Фесюкова и представителей от Центрального Комитета Российского военного флота матросов: Гвардейского экипажа Моругия и Семенова и Каспийской флотилии Наварука, рассмотрев настоящее следственное производство, нашла следующее:

С. Г. Рошаль

В первые же дни после Государственного переворота, в марте 1917 г. в Кронштадте началась усиленная пропаганда свержения Временного правительства и передачи власти Советам Рабочих и Солдатских депутатов. Эту пропаганду вели приезжавшие из Петрограда ораторы, которые, собирая на Якорной площади митинги, произносили свои демагогические речи. Одним из первых ораторов, явившихся в Кронштадт, был студент Психоневрологического института Рошаль. Никому не известный до того времени в Кронштадте и представивший в удостоверение своей личности мандат комитета Выборгского район РСДРП, Рошаль очень скоро завоевал симпатии кронштадтцев, которые, слушая его речи на Якорной площади с призывом свержения Временного правительства, трижды делали в его пользу денежный сбор, так как Рошаль, по выражению одного из свидетелей, явился в Кронштадт „форменным золоторотцем“. Затем Рошалю по требованию команды учебного судна „Освободитель“ (бывш. „Рында“) было отведено на этом судне помещение, где кроме него жили еще „товарищ Кирилл“, Раскольников и какое-то неизвестное лицо. Кроме того, Рошаль был зачислен на казенный пароходный завод в Кронштадт, откуда получал ежемесячно по 225 рублей жалованья, хотя работой не занимался. Пропагандируя идеи большевизма среди Кронштадтских масс, а также среди сухопутных и морских частей Кронштадта, Рошаль, организовавший издательство газеты „Голос правды“, не был единственным представителем большевиков в Кронштадте. Кроме него на митингах с речами о необходимости вооруженного выступления с целью свержения Временного правительства и передачи власти советам рабочих и солдатских депутатов выступали товарищ Кирилл Орлов, матрос команды машинной школы Федор Громов баталер судна „Хопер“ Павлов, член Кронштадтского Исполнительного комитета совета рабочих и солдатских депутатов Любович, Ярчук, мичман Раскольников и анархист Блейхман.

С апреля 1917 г. в Кронштадте началась пропаганда „братания“. На одном из митингов приехавшие с фронта делегаты просили поддержать фронт посылкой маршевых рот, но им возражали Рошаль, Павлов и Орлов, указывая в своих речах, что братание – это единственный способ кончить войну. Тогда же имел место случай, что под влиянием речей Рошаля морские команды Кронштадта не исполнили приказ Командующего флотом об отправке специалистов в действующий флот. По словам свидетеля Гинермана, в это время в Кронштадте среди матросов и солдат царило такое настроение, что не только слово „наступление“, но даже слово „оборона“ нельзя было произнести открыто, опасаясь физического насилия. Бывали случаи, что идейные социалисты подвергались со стороны большевиков оскорблениям только за то, что смели произносить слово „наступление“. В некоторых командах по предложению большевиков солдаты вынесли резолюцию: каждого, кто произнесет слово „наступление“, немедленно арестовать и отправлять на фронт в передовую линию. Сочувствуя идеям Циммервальда[411], являясь противником активных действий на фронте, масса кронштадтских моряков, солдат и рабочих торжественно встречали приехавших в Кронштадт Р. Гримма[412] и А.И. Балабанову[413].

Пропаганда Рошалем большевистских идей была настолько успешной в Кронштадте, что вступивших в эту партию оказалось так много, что при переизбрании Совета партия большевиков в нем захватила первое место. Безответственная агитация большевиков привела к тому, что многие солдаты и матросы пошли по пути анархии, и кронштадтский большевизм, принимая уродливые формы, дал возможность недовольным тактикой большевиков перейти к анархистам, которые к этому времени успели упрочить свое положение в Кронштадте, захватив под свой клуб офицерские квартиры рядом с помещением исполнительного комитета совета рабочих и солдатских депутатов, и устраивать широкую пропаганду анархистских идей среди матросов, солдат и рабочих. Обычным местом для митингов в Кронштадте являлась Якорная площадь. Почти ежедневно с пяти-шести часов вечера на площади собирались тысячи матросов, солдат и рабочих и в течение почти всей ночи шли митинги, на которых выступали, главным образом, большевики и анархисты. На этих митингах выносились иногда бессмысленные в политическом отношении резолюции, вроде таких, как, например: Учредительное собрание должно состояться в Кронштадте, как и здесь должен состояться следующий Всероссийский фронтовой съезд. И т. д. Такие же резолюции, как немедленная передача всей власти Советам рабочих и солдатских депутатов, являлись уже несколько трафаретными, т. к. не было почти ни одного митинга, на которых лидеры большевиков, в самых резких выражениях обвиняя министров Временного правительства, в том числе и министров социалистов, что все они продались буржуазии, не предлагали бы митингу арестовать Временное правительство и немедленно передать всю власть Советам. Настойчивая агитация большевиков в лице их лидеров Рошаля и Раскольникова о необходимости свержения Временного правительства и передачи власти Советам рабочих имела в результате то, что к 10 июня с. г. страсти в толпе разгорелись настолько сильно, что толпа решила отправиться в Петроград с оружием и требовать передачи власти Советам. Узнав об этом, Кронштадтский Совет рабочих и солдатских депутатов употребил все меры, чтобы удержать массу от выступления. Состоялось очень бурное заседание Совета, где большевикам было высказано много горьких упреков за их вредную агитацию и категорически заявлено, что такое вступление недопустимо, а так как виновниками настроения массы являются большевики, то они и должны немедленно принять меры к тому, чтобы не допустить вооруженного выступления в Петроград. Выступление тогда не состоялось, и все успокоились, но через некоторое время большевики, а главным образом Рошаль и Раскольников, опять начали агитацию за прежние свои лозунги, и к 3 июля настроение масс стало тревожным.

3 июля с. г. около 4 часов дня в заседание Кронштадтского Исполнительного Комитета явились два делегата от 1-го запасного пулеметного полка и с ними неизвестный матрос. Они предъявили Исполнительному Комитету свой мандат, написанный безграмотно на листе почтовой бумаги на всех троих. На мандате имелась подпись членов комитета пулеметного полка и оттиск комитетской печати. Тогда же эти делегаты заявили, что 1 – й пулеметный полк совместно с другими частями гарнизона и рабочими выступает в тот же день в Петроград вооруженными с лозунгами „Вся власть советам рабочих и солдатских депутатов“, причем делегаты говорили о необходимости вооруженной поддержки Петроградского гарнизона и со стороны кронштадтцев. Председатель совета унтер-офицер Покровский ответил делегатам, что кронштадтцы не выступят впредь до получения соответствующих директив из Центрального Исполнительного комитета совета рабочих и солдатских депутатов, на что делегаты, упрекнув Покровского в поддержке им буржуазии, возразили, что для них мнение Исполнительного комитета не важно и они лично обратятся к массам. Названные делегаты произвели на Исполнительный комитет впечатление „диких“, мало сознательных и безграмотных в политическом отношении людей. Тогда же решено было их задержать, но делегаты