Магия Отшельничьего острова - Лиланд Модезитт

— Что это? — встрепенулся кто-то из солдат.

— Тихо! — шикнул я на пони. — Тихо!

Мы продолжали спускаться по склону параллельно дороге. Неуклонно приближаясь к магу, хотя меня вовсе не тянуло познакомиться с ним поближе.

— Идиоты, он проскользнул мимо вас. Свернул с дороги. Осмотреть траву, на ней должны остаться следы!

Тем временем я поравнялся с оравшим на своих людей коренастым офицером. Рядом с ним оставались двое верховых солдат. На двух других лошадях сидели двое пленников с завязанными глазами и связанными за спиной руками. При моих слабых навыках обращения с силами гармонии я считал себя решительно неспособным чем-либо им помочь, но все же поймал себя на том, что разворачиваю пони прямо по направлению к офицеру.

— Он повернул к тебе, — донесся из-под сосны невозмутимый голос.

— Он едет сюда!

Офицер выхватил меч, оба подчиненных последовали его примеру.

Стычка оказалась короткой. Мне пришлось лишь нанести посохом удары по запястьям троих вояк, которые так меня и не увидели. Удары не слишком сильные, но для столь пропитанных хаосом людей даже прикосновение моего посоха было нестерпимо. Я вырвал поводья лошадей пленников из рук державшего их солдата и пуганул вражеских коней. Они понеслись прочь, унося своих седоков.

Я достал нож и попытался разрезать узы пленников. На это ушло немало времени, поскольку резать веревки сидя в седле, если ты при этом не можешь нормально видеть, — не такое простое дело.

Послышалось шипение, и по моему щиту растеклась ударившая в него струя пламени. Я тут же окружил щитом и тех двоих.

— Держитесь спокойно.

Ответом на мой шепот было невразумительное мычание. А что еще скажешь, если во рту кляп?

— Хармин! Схватить ублюдка!

Снова послышалось шипение, и еще одна огненная струя отскочила от моих щитов.

Слегка задев ножом запястье женщины, я в конце концов разрезал прочный шнур и вложил нож ей в руку.

— Твоего товарища тебе придется освобождать самой, — выпалил я, срывая повязку с ее глаз. — И не пугайся. Я друг, но ты не можешь меня видеть.

— И не думала пугаться, — даже не отдышавшись, проговорила та. — Я не какая-то бестолковая клуша.

Свободной рукой она уже успела вырвать изо рта кляп.

Больше всего мне хотелось пуститься наутек. Однако Белый маг поджарил бы пленных в одно мгновение.

И, чтобы этого не случилось, мы — горный пони и столяр-недоучка, вооруженный одним лишь посохом, — бросились в атаку.

Сила удара была ужасной. Жар хаоса едва не смял и не обрушил на меня мой собственный щит, но он устоял и сейчас. Я пустил Гэрлока галопом — его копыта выбивали дробь на травянистой земле — и выхватил посох, надеясь, что ослабевшие колени все же удержат меня на подпрыгивающей конской спине.

— Где он? Где?

— Удирает!

— Кто удирает?

Снова послышалось шипение огня. Посох отклонил пламенную струю, но мне с трудом удалось удержать его в руках.

— Эй, да что происходит?!

— Ты видел? Ты это видел?

— Забудь про чародея! Не дай удрать пленникам!

— Да где они, эти пленники?! Куда запропали?!

Чуть ли не кубарем скатившись по склону, я несся прямо на мага. Посох я держал наготове.

Белый конь развернулся, и очередная огненная стрела столкнулась с моим посохом. Вспышка ослепила меня. Я едва не вылетел из седла. А когда пришел в себя, то увидел, что на земле лежит одетый во все белое человек. Мертвый. На моих глазах лицо его обратилось в обгоревший череп, а потом и кости начали распадаться в пепел.

— Колдун! Черный маг! Вот он!

Мои щиты не выдержали последнего столкновения, и теперь все галлосцы прекрасно меня видели.

— Джернан! Пленники!

Меня била дрожь, голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота, однако мне удалось направить Гэрлока обратно к дороге.

— Беритесь за луки! — орал кряжистый офицер. — Стреляйте, недоумки!

Каким-то образом мне удалось восстановить щит и пропасть из виду. Пущенные наугад стрелы не достигли цели, но я понимал, что мои беды на этом не кончились. Едва ли Антонин оставит гибель Белого мага без внимания. Что же до солдат самодержца, то неизвестно, обрадует ли их появление поблизости Черного мага.

Голова моя трещала, задница ныла, глаза горели, в ушах звенело, а глотку жгло желчью. Я изобразил-таки из себя героя, освободил двух пленных и — скорее всего — переполошил всех Белых магов в Кандаре.

Всю вторую половину дня я скакал без остановки.

С запада наползли тучи.

Холмы сделались выше, хотя еще не превратились в настоящие горы. Дорога шла почти ровно, по ущельям и лощинам.

Задолго до заката я свернул с тракта к полупересохшему ручью, возле которого сохранились редкие пучки травы, и нашел выступ, не просматривавшийся ни с дороги, ни с холмов. Гэрлок был расседлан, вьюки сняты, спальный мешок разложен, но, прежде чем провалиться в сон, мне все же достало ума установить охранные чары и щит, о каком я читал, но каким до сих пор никогда не пользовался. Он не делал нас невидимыми, а лишь маскировал окружавшую нас гармоническую ауру. От обычных солдат он бы не оберег, но мог сбить с толку Антонина. К сожалению, укрыть себя и от глаз, и от магии одновременно я не мог.

Проснулся я в темноте, разбуженный раскатом грома. Хотя в небе и громыхало, дождь пока не зарядил.

Звон в ушах пропал, но руки дрожали, да и головная боль не унялась. После того как мне удалось доползти до ручья, попить и обмакнуть голову в прохладную воду, боль и дрожь малость поубавились. Я скормил голодному пони две фуражные лепешки. Подкрепившись сухими фруктами, снова уснул.

Задолго до полудня я вновь оседлал и навьючил Гэрлока, и мы опять выбрались на дорогу.

На потрескавшейся глине виднелись отчетливые следы кареты.

LIX

В каком-то смысле ехать следом за чародейской каретой было легче, чем сознавать, что Антонин находится у меня за спиной. Правда, я до сих пор сомневался в том, что ему вообще известно о моем существовании. Посещали меня и другие, довольно беспокойные мысли: а что если Антонину попросту наплевать на все, что я натворил? Или, хуже того, я, сам того не сознавая, сыграл ему на руку?

Обо всем этом стоило поразмыслить. До сих пор Антонин лишь мельком видел мое лицо в переполненном питейном зале трактира и никогда не слышал моего имени. Вполне могло статься, что никто так и не связал все случившееся в Фенарде с действиями какого-то недоучки-столяра. Несомненным для него являлось лишь одно — в Галлосе, а теперь и в Кифриене кто-то упорно укреплял гармоническое начало. Кто-то настолько сильный, что смог совладать с Белым магом.