Роза Марена - Стивен Кинг

Не думай, а то все испортишь, сказала она себе, повернулась к нему, вминая свое здоровенное бедро ему в бок, а потом резким броском развернулась влево. Ноги ее раздвинулись, потом сошлись; ее вельветовый сарафан не выдержал и секунды — лопнул и разорвался почти во всю длину с таким треском, какой издает лед на озере в сильный мороз.

Бросок удался великолепно. Ее бедро сыграло роль судейского столика для мяча на теннисном корте, — Норман врезался в него, полетел дальше — выражение ярости на его лице сменилось изумлением и шоком — и ударился головой об инвалидную коляску. Она перевернулась и накрыла его.

— Уууух, — простонала Синтия с того места, где она стояла, привалившись спиной к стене, — ноги ее уже не держали.

Испуганное лицо Ланы Клайн осторожно выглянуло из-за угла здания.

— Что случилось? Что ты мне крича… — Она увидела мужика в крови, пытающегося вылезти из-под перевернутой инвалидной коляски, увидела его горящие злобой глаза и осеклась.

— Беги и зови на помощь! — крикнула ей Джерт. — Ори что есть мочи!

Норман отшвырнул коляску в сторону. Кровь со лба стекала у него лишь тоненькой струйкой, но из носа била как из водопроводного крана.

— За это я убью тебя, — прошептал он.

Джерт не хотела давать ему такого шанса. Как только Лана повернулась и помчалась прочь, вопя во всю силу своих легких, Джерт прыгнула на Нормана Дэниэльса в броске, которому позавидовал бы сам Халк Хоган. У нее было что обрушить на него, — двести восемьдесят фунтов, когда она взвешивалась последний раз, — и попыткам Нормана встать на ноги тут же пришел конец. Его руки подломились, как ножки карточного столика, на который положили двигатель грузовика. Его разбитый нос воткнулся в застывшую грязь между кирпичной стеной и забором, а в пах со страшной силой въехала одна из подставок для ног инвалидной коляски. Он закричал от боли — по крайней мере его физиономия выглядела как лицо отчаянно орущего человека, — но из его глотки исторгся лишь хриплый свистящий звук.

Теперь, сидя на нем в разодранном сарафане и лихорадочно соображая, что же делать дальше, она неожиданно вспомнила второй или третий сеанс в кружке терапии, когда Рози наконец набралась достаточно храбрости, чтобы заговорить. Первое, что она рассказала им, — это про жуткие приступы боли в пояснице. Даже горячие ванны порой не приносили никакого облегчения. И когда она объяснила им почему, многие женщины понимающе закивали. Одной из кивавших была Джерт.

Она распахнула разорвавшуюся юбку еще выше, обнажив огромные голубые трусы.

— Рози говорила, что ты любитель почек, Норман. Она еще говорила, что ты, видимо, из тех застенчивых парней, которые не любят оставлять следов. И тебе нравится, как выглядит женщина, когда ты бьешь по почкам, верно? Чтобы у нее был страдальческий, бледный вид. Вся краска сходит у нее с лица, не так ли? А следов от побоев не остается. Я-то знаю, потому что у меня дружок был из таких же. Страдальческое женское личико лечит что-то больное у тебя внутри, правда? По крайней мере на время снимает боль?

— Ссука… — бессильно прошептал он.

— Да, ты большой любитель воевать со слабыми, точно. Я многое умею угадывать по физиономии, есть у меня такой талант. — Ерзая коленями, она продвигалась вверх по его туловищу и оказалась почти на плечах. — Некоторые парни предпочитают у женщин ноги, другие — задницу, кто-то любит сиськи, но есть такие, совсем спятившие козлы, вроде тебя, Норман, кто обожает почки. Ну, тебе, наверное, известна старая поговорка: «У каждого свой вкус, — сказал кобель, облизывая яйца».

— Слезь… с меня… — прохрипел он.

— Рози здесь нет, Норм, — сказала она, не обращая на него внимания и продвинувшись еще чуть повыше, — но я передам тебе от ее имени маленький подарок. Я, правда, не согласовывала этого вопроса с ней, но, думаю, она одобрит мой вкус.

Она сделала последнее движение вверх на своих коленях, уселась точно над его лицом и пустила струю. — Ох, какое же она испытала облегчение!

Поначалу Норман не понял, что происходит. Потом до него дошло. Он заорал и дернул задницей, пытаясь сбросить ее. Джерт почувствовала, что силы у него еще остались, и снова прижала его к земле всей тяжестью своих ягодиц. Она удивилась, что он оказался способен на эту попытку после того, как брякнулся с такой силой.

— Не рыпайся, а то врежу снова, — сказала она, продолжая опорожнять свой мочевой пузырь. Ему не грозило захлебнуться, но она никогда в жизни не видела такого отвращения и злобы на лице человека. И из-за чего? Всего-навсего немножко теплой соленой водички. Если кого-то за всю историю человечества и стоило обоссать, так это такого бешеного греба…

Норман издал резкий нечленораздельный крик, вскинул обе руки, схватил ее за предплечья и впился в них ногтями. Джерт заорала (в основном от неожиданности, хотя ей было очень больно) и откинулась всем весом назад. Он четко рассчитал ее движение и сразу дернулся вперед, сильнее, чем в прошлый раз, и ухитрился сбросить ее с себя. Она покатилась и врезалась в кирпичную стену слева от нее. Норман, пошатываясь, поднялся на ноги, по его лицу и голому черепу струилась влага, стекая на куртку, а белая майка под курткой прилипла к телу.

— Ты обоссала меня, блядюга, — просипел он и ринулся на нее. Еще мгновение, и…

Джерт успела выставить ногу. Норман споткнулся об нее и снова врезался лицом в инвалидную коляску. Он отполз от нее на четвереньках, повернулся и попытался встать. Ему почти это удалось, но он снова рухнул, тяжело дыша и глядя на Джерт своими блестящими безумными глазами. Совершенно безумными. Но Джерт уже успела встать и бросилась к нему, чтобы уложить его окончательно. Если для этого понадобится перебить ему хребет как гадюке, она перебьет, и сделать это нужно именно сейчас, прежде чем он наберется сил, чтобы снова встать на ноги.

Он сунул руку в один из карманов куртки, и одно мгновение она была уверена, что сейчас он всадит две или три пули ей в живот. «По крайней мере я умру с пустым мочевым пузырем», — подумала она и замерла на месте.

В руках у него оказался не револьвер, но все равно достаточно поганая штука: разрядник. Джерт знала одну сумасшедшую бездомную женщину в центре города, у которой был такой, и она убивала им крыс — таких здоровенных, что они, видимо, считали себя коккер-спаниелями, только по досадной случайности оказавшимися без родословных.

— Хочешь попробовать этого? — спросил Норман, все еще стоя на коленях. Он замахал разрядником перед собой. — Хочешь чуток, а, Джерти? Можешь сразу подойти и получить, потому что хочешь или нет, а все равно полу…