Маленькая услуга - Джим Батчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я упал на место водителя и потянулся к ключу зажигания.
А его не было.
Я огляделся вокруг. Розанна оставила ключ в зажигании. Я определенно помнил, что она сделала именно так.
Тени, колеблясь, отодвинулись от пассажирского места напротив места водителя, раскрывая Никодимуса. Он спокойно сидел в своей черной шелковой рубашке и темных брюках, с серой петлей, которую он носил, как галстук, вокруг горла, с обнаженным мечом на коленях, левым локтем опершись на левое колено. В кончиках пальцев левой руки он держал брелок, с которого свисал ключ зажигания лодки.
— Добрый вечер, Дрезден, — сказал он. — Это ищешь?
Глава 45
Дождь со снегом превратился в большие, влажные снежинки. Лодка мягко качалась на неспокойных водах озера. Вода хлопала о борта и булькала, огибая корпус. По сторонам и переду лодки начал формироваться лед. Я знаю, что есть слова для всех частей лодки, такие, как нос и планшир, но у меня это как-то не запоминается.
— Безмолвный Гарри Дрезден, — сказал Никодимус. — Предполагаю, такое случается не каждый день.
Я смотрел на него.
— Если ты сам не догадался, — сказал Никодимус, — это — эндшпиль, Дрезден. — Пальцы его правой руки погладили рукоятку его меча. — Ты можешь догадаться, что дальше, или я должен тебе это объяснить?
— Ты хочешь монеты, меч, девочку, деньги, и ключи от Монте-Карло, — сказал я. — Или ты выстрелишь в меня и уложишь здесь.
— Что-то в этом духе, — сказал он. — Монеты, Дрезден.
Я залез в карман плаща и …
— Что за черт, — сказал я.
Мешочка от Королевской Короны не было.
Я проверил другие карманы, осторожно, чтоб не коснуться монеты, которую я взял у Магога, и осторожно, чтобы не показать ее присутствие Никодимусу. Ничего.
— Их нет.
— Дрезден, даже не пробуй такое жалкое вранье.
— Их нет! — сказал я ему с жаром, ни капли не притворяясь. Одиннадцать монет. Одиннадцать чертовых проклятых монет. Последнее, что я о них точно помнил, это как я звенел ими для Никодимуса.
Мгновение он разглядывал меня, затем его глаза задвигались, и он начал бормотать что-то одним дыханием. Шепоты послышались от теней вокруг него. Я не узнавал язык, но я действительно узнавал интонации. Я задался вопросом, то ли это клятвы на ангельском языке, то ли слова, произнесенные задом наперед или что-то еще. Doog! Teews doog!
Меч Никодимуса рванулся стремительно, как трепещущий язык змеи и остановился отдохнуть у самого моего горла. Я не вздрогнул; это случилось слишком быстро. Я просто дышал и держался очень, очень тихо.
— Эти метки, — пробормотал он. — Душащее колдовство от Шипастого Намшиэля. — Его глаза прочертили линию от последней очевидной метки на моей шее вниз к карману плаща, в котором был мешочек с монетами.
— А! Удушение было отвлечением. Так или иначе, он выпотрошил твой карман прежде, чем его самого убили. Он проделывал такую штуку с Сент-… кем-то там, в Глазго в тринадцатом веке.
Ну, я думаю, нет ничего такого в том, чтобы попасться на старую уловку. Но это означает, что Намшиэль сотрудничал с кем-то еще, — кем-то, кто, должно быть, бродил рядом, чтобы забрать монеты после того, как тот вытащил их из моего кармана, и в общем беспорядке быстренько смотаться.
— Тесса и Розанна, — сказал я спокойно. — Они вернули свою коллекцию головорезов. Они выбрали правильный момент, чтобы разрушить ещё и твой план.
— Лживые суки, — пробормотал Никодимус. — Одна из них — наша собственная Иуда; я уверен в этом.
Я поднял брови.
— Что?
— Именно поэтому я доверил им, скажем так, незабываемые аспекты инициирования Архива к нашему миру, — сказал Никодимус. — Я предполагаю, что теперь, когда ребенок свободен, у нее будут некоторые довольно неприятные ассоциации с этими двумя.
— Зачем ты мне это говоришь?
Он пожал плечом.
— Ирония судьбы в том, Дрезден, что я только с тобой могу поговорить об этом специфическом аспекте семейного бизнеса. Ты — единственный, в ком я могу быть уверен, что он не перешел к этой новой силе — Черному Совету, как ты его называешь.
— Что это ты так уверен во мне? — спросил я его.
— Пожалуйста. Не знаю больше никого, столь же беспокойного и не испорченного ничем, кроме своего собственного ослиного упрямства. — Никодимус покачал головой, не отводя от меня взгляда. — И еще. Мое время здесь не было потрачено впустую. Рыцари унесли монету Намшиэля, так что Тесса потеряла своего учителя колдовства. Я слышал, как какое-то время назад оборвался рев Магога, как раз перед тем, как ты вышел из того же самого здания, таким образом самый сильный хулиган Тессы тоже оказался вне игры на какое-то время, а? — Никодимус радостно улыбнулся мне. — Возможно, его ошейник находится в одном из твоих карманов. И у меня есть Фиделаккиус. Даже одно из этих Трех — прибыль, достаточная для одной операции, пусть я действительно потерял шанс получить контроль над Архивом.
— Почему ты думаешь, — спросил я, — что у тебя есть Фиделаккиус?
— Я сказал тебе, — сказал Никодимус. — Это — эндшпиль. Больше никаких игр. — Манера и интонация его голоса изменились, и хотя он все еще говорил в мою сторону, было ясно, что он говорит уже не со мной. — Тень, будь так любезна, отключи Дрездена. Мы поговорим с ним позже, в более тихом месте.
Он говорил с тенью Ласкиэли.
Черт, монополия на высокомерие была вовсе не у волшебников.
И не у Рыцарей Креста.
Я застыл на месте с полуоткрытым ртом. Потом упал на бок, вытянувшись с прямой спиной напротив руля лодки. И я совсем не двигался, никаких, даже маленьких подергиваний.
Никодимус вздохнул и покачал своей головой.
— Дрезден, я в самом деле сожалею, что пришлось так сделать, но время дорого. Нужно действовать, и твои таланты могут оказаться полезными. Ты увидишь. Как только мы убрали некоторых из этих полных благих намерений идиотов с нашего пути… — он дотянулся до Фиделаккиуса.
И я ударил его кулаком в шею.
Потом я ухватил петлю и затянул ее. Я вцепился в нее, затягивая ее все туже. Петля, остаток от веревки Иуды, сделала Никодимуса более или менее неуязвимым ото всего, что могло бы ему повредить — ото всего, но не от себя. Никодимус носил эту штуку в течение многих столетий. Видимо, я был единственным, кто понял, как причинить ему боль. Я был единственным, кто действительно напугал его.
Мгновение он испуганно смотрел мне в глаза.
— Тень Ласкиэли, — сказал я ему, — здесь больше не живет. У Падших нет никакой власти надо мной. И у тебя тоже.
Я дернул петлю, затягивая ее сильнее.
Никодимус закричал бы, если бы мог. Он бесполезно бился, пытаясь дотянуться до своего меча. Я пинком выкинул меч за пределы досягаемости. Он пытался вцепиться мне в глаза, но я отклонил голову и держал ее на расстоянии, а его движения были скорее испуганы, чем практичны. Его тень поднялась на волне темноты и ярости, — но когда она опускалась вниз, чтобы схватить меня, белый свет засиял из прорезей в деревянных ножнах святого меча на моей спине, и тень, издав шипящий, жесткий крик, отдернулась далеко от света.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});