Жизнь волшебника - Александр Гордеев

на еловой ветке. Его же он видит и первым в блёклых сумерках комнаты. Когда

Смугляна принесла ветки, Роман даже подосадовал на себя, что не додумался захватить точно

такие же у магазина, где днём с бортовой машины продавались ёлки, или, точнее, маленькие

забайкальские сосенки, и где весь притоптанный снег был заштрихован иголками и маленькими

колючими кисточками. Роману нравится, когда Нина делает что-то такое, до чего не додумывается

он. А когда Смугляна, поставив неожиданный зимний букет в трехлитровую банку, осторожно и от

того таинственно вынула из сумочки этот большой блестящий шар, то Роман восхитился ещё

глубже: значит, всё было задумано ей заранее. И потом всю ночь он, кажется, даже спал

обращённым к этому шару. Спать на их односпальной кровати удобней всего на одном боку,

спинами друг к другу. Для того, чтобы изменить положение, требуется полностью поменяться

местами, то есть, одному перелезть через другого. Возможно, эта-то теснота и гасит их частые

ссоры – быть обиженным и независимым долго не получается: за ночь в таком слитом состоянии

согласуются любые неурядицы.

Сегодня с утра не надо и не хочется никуда спешить. Приятно просто поваляться, потомиться

минутами последней ночи года временем последних часов года. Вчера, невольно обрадовавшись

ярким зелёным веткам, Роман вынужден был признаться себе, что, оказывается, исподволь он уже

с неделю ждёт последнего дня этого тяжёлого года. Конечно, никакого права на радость он не

имеет, но когда весь город, весь Советский Союз и даже весь мир живут наступающим праздником,

то эта сверкающая и шумная салютно-шомпанско-конфетно-разноцветная волна смоет и любую

личную хроническую унылость. Сегодня произволу вроде бы и незаслуженной радости надо уже не

противиться, а безнадёжно, с удовольствием подчиниться. Может быть, после восхождения к

Новому году начнётся какой-нибудь лёгкий пологий спуск?

В это особо трезвое утро мысли ясны и прозрачны, а воздух легче обычного, словно вершина

года похожа на вершину горы. Хотя, на самом-то деле в доме, протапливаемом с вечера,

достаточно стыло. Но в сегодняшней атмосфере есть нечто новое! Это запах хвои! Его источают и

ветки на столе, и большая ёлка за ширмой у Кривошеевых. Зачем вот только бездетным соседям

такая роскошная, разлапистая ёлка? Помнится, в прошлом году они с Голубикой ставили ёлку в

основном для Серёжки, хотя сам Новый Год отметили у Лесниковых. Как встречает Ирэн его

нынче? С родителями? С подругами? Знает ли, кстати, Смугляна о свойстве хвойного запаха

делать воздух невесомым и почему-то хорошо передавать ощущение пространства (может быть,

безмерные просторы Вселенной, поделённые, как представлялось в детстве, на отдельные отсеки,

тоже пахнут хвоей?). Этого пронзительного воздуха, кажется, и в лёгкие вмещается больше. А ещё

он напоминает их с Голубикой квартиру, саму их жизнь. Не потому ли именно сегодня приснилась

бывшая жена, хотя пора бы уже ей остаться в тяжёлой низине минувшего года. Впрочем, кто знает,

на какие шаги она ещё способна… Но нет, нет, мысли его зашли не туда. Сегодня об этом лучше не

думать…

За дверью слышится бормотание хозяйки, имеющей обыкновение вслух общаться с самой

собой. Сейчас она затопит печку, в батареи зажурчит горячая вода, и трубы защёлкают, как в

морозы лёд на реке. Вот потом, когда в комнате помягчеет от ласкового тепла, можно будет и

встать. Эта мысль успокаивает, и, казалось бы, уже вполне ясное сознание снова опускается в

баюкающую дрёму. Может быть, в это последнее утро удастся остыть от всех событий,

произошедших под самую завязку года.

…В день, когда, отвезя Юрку к родителям, Роман с нервной дрожью вошёл в дом Текусы

Егоровны, то даже растерялся от сообщения Смугляны, что Ирэн ещё, оказывается, не приходила.

Может быть, с ней и впрямь что-то случилось? Пережить такое непросто… Мучимый сомнениями,

Роман идёт к своему прежнему дому. Окна их квартиры светятся, а скоро в окне мелькает силуэт

Ирэн. Что ж, значит, надо успокоиться. Ну не понятна сейчас бывшая жена, и не надо.

Голубика – измученная, с тёмными кругами под глазами – приходит лишь через неделю. Её,

конечно, жаль, но теперь уже Роман намерен стоять на своём, как на последнем бастионе. Его

«своё» связано уже с Ниной, с другими планами на жизнь.

– Где он? – устало спрашивает Ирэн.

– Теперь это уже моя забота. Ты передала его мне.

139

– Но родила-то его я… Ох, Мерцалов, Мерцалов, да какая тут тайна, – кисло усмехается

Голубика, – конечно же, ты отвёз его родителям. Сами-то вы пропали бы с ним. Тем более, что

твоя смугляночка наверняка ничего в этом не кумекает.

– Не важно, куда я его отвёз, важно, что тебе его там не отдадут.

– Ты его сам привезёшь или мне съездить?

– Сына ты не получишь…

Ирэн с издёвкой смеётся, встаёт и уходит без всяких слов.

Больше она не появляется. И Роман снова в нудном напряжении. Нет, не оставит она всё это

просто так, не оставит. Однако и через неделю всё тянется так же «ненормально». Каждый вечер

Роман специально проходит мимо бывшего дома: окна в квартире светятся, значит, Голубика на

месте. О том, что творится сейчас в её душе, и думать страшно. Ивану Степановичу и Тамаре

Максимовне теперь уж, конечно, всё известно. Ох, только не столкнуться бы с ними на улице. Уж

этого-то ребуса с его уходом от Ирэн Ивану Степановичу не разгадать. Но что будет, если бывшие

тесть и тёща встретят его где-нибудь вместе с Ниной, с татаркой Ниной! Хотя почему это он

должен считаться с чьими-то националистическими предрассудками, хотя раньше он их

предрассудками не считал?

Пытаясь понять дерзкий шаг Голубики, Роман думает, что, может быть, у них и впрямь тот

редкий случай, когда жена оставляет ребёнка отцу? И если это так, то лучше общаться с ней

спокойно, не провоцируя на крайности. Хотя, скорее всего, Ирэн лишь выжидает, контролируя

ситуацию издали. Он наблюдает за окнами, а у неё какой-то свой способ. Голубика понимает, что

сейчас он ребёнка не заберёт – некуда. Но если почувствует неладное, то постарается их

опередить или просто попытается отнять Юрку прямо у них. Эх, если бы решить проблему с

квартирой… Но по заводской очереди она по-прежнему полагается только лет через десять. Вот

если бы купить свой дом или вступить в жилищный кооператив… Деньги, конечно, можно занять и

у родителей, однако будет честнее собственные проблемы решать самому, без всякой помощи со

стороны. По этой же причине не подходит и вариант бегства в Пылёвку. Надо придумывать что-то

другое.