Фантастика, 1982 год - Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Генри Лисов помялся.
– Гипотез много, но дельных ни одной… Может быть, все дело в Ю-излучеиии, сбивающем настройку приборов?
Зимин кивнул.
– Может быть. Что ж, мы на пороге величайших открытий за всю историю человеческой цивилизации! Что?
Сабиров откашлялся.
– У меня сложилась иная точка зрения. Уже сто лет человечество изучает Юпитер, из них более полувека - активно, с помощью автоматических зондов и обитаемых станций. Множество экспедиций в атмосферу и на дно, тысячи потерянных зондов, гибель исследователей… Едва ли юпитериане не замечают нас, по-моему, это невозможно, но тогда их молчание говорит об одном - об отсутствии интереса с их стороны к нам! О каком контакте может идти речь? А если они нас просто не замечают, значит, отличаются от нас по всем параметрам жизни. Да и как им не отличаться? Я до сих пор не могу представить, как на этом газо-жидкостном шаре могла возникнуть жизнь! А уж разумная жизнь!… - Сабиров развел руками.
– При чем тут твой скептицизм, Баграт? - улыбнулся Вульф. - Факты - упрямая вещь. Вот насчет контакта я с тобой согласен.
– Вопросы ко мне есть? - спросил Зимин, переждав шум. - Прежде всего у моих заместителей. В пятнадцать десять я снова отбываю на Землю.
– Есть, - сказал Сабиров. - Что с ребятами?
Зимин нахмурился, помолчал.
– Для них встреча с КУ-объектом в момент.излучения закончилась трагически. По мнению эскпертов, их модуль попал в краевую зону излученного импульса. У обоих шок, общий паралич… Их отправили в медцентр на Курилах. Еще вопросы?
Вопросов больше не было.
– Тогда попрошу всех вернуться к своим обязанностям. Помните, что на всех нас падает большая ответственность. Как бы ни был далек контакт с цивилизацией Юпитера, но начинать его придется нам.
Зимин подошел к главному обзорному видеому станции вплотную и несколько минут смотрел на слабеющее дымное свечение юпитерианского серпа, пока от него не осталась лишь тонкая бледная полоска. И тогда стало заметно тусклое багровое мерцание в толще ночной атмосферы планеты - отблеск небывалых по величине гроз, а может быть, и результат титанической работы неведомых ее обитателей.
– Вы напрасно не придаете этому значения, - сказал Старченко. - Это по-настоящему сенсационное событие!
Наумов молча разглядывал переносицу заместителя, удивляясь его недальновидности или… нежеланию вникнуть в суть дела. Сенсация… Неужели для него это только сенсация?
Что это - максимализм молодости или неопытность? Или, может быть, равнодушие? Ведь для тех двоих…
Он перевел взгляд на молочно-белые кубы реаниматоров, скрывающие в своем чреве ученых с Юпитера, пострадавших от неизвестного излучения. Вот уже месяц, как крупнейшие медики Земли: невропатологи, нейрохирурги, психологи, специалисты в области биоэнергетики и физики излучений пытаются спасти этих людей, но все, что удалось пока сделать - это предотвратить коллапс и паралич нервной системы обоих космонавтов. Тела их с помощью специальных устройств жили, а мозг не хотел просыпаться, пораженный чудовищной дозой неведомого излучения.
Гипотеза Наумова, высказанная им на консилиуме, породила сенсацию среди медицинских работников, именно о ней и рассуждал Старченко. Гипотеза состояла в том, что передача юпитериан, предназначенная для неизвестного людям абонента в шаровом звездном скоплении омега Кентавра… была воспринята Изотовым и Пановским на всех уровнях сознания и подсознания! Мозг обоих “захлебнулся” ливнем чужеродной информации, сфера сознания оказалась переполненной, а основная информация осела в глубинах неосознанной психики и привела к параличу всех двигательных центров, что не позволяло освободить память пострадавших обычными путями и почти не оставляло надежды на их излечение.
– Сенсация… - повторил Наумов. - Это прежде всего горе и боль их родных и близких, вот что это такое…
Он был молод - главный врач Симуширского медцентра нервный заболеваний. Небольшого роста, хрупкий, нервный, он не был красивым: лицо слегка портила угрюмая складка губ и неожиданно нежный “девичий” подбородок. Но когда он улыбался, а случалось это нечасто, - становилось понятно, за что его любят пациенты и персонал медцентра.
– И все же по сути дела у нас в руках клад с тайнами Юпитера! - упрямо заявил Старченко. -Представь, какие знания мы получим, расшифровав “записанную” в их головах информацию!
– Не знаю. - Наумов отвернулся и подошел к пульту медицинского комплекса. Автоматы продолжали следить за состоянием людей, и красно-зеленая гамма на панели пульта указывала на то, что пострадавшие находятся на грани жизни и смерти.
На панели замерцал синий огонек, и на трехметровые кубы реаниматоров опустились плоские многосегментные зеркала следящих систем. Одновременно ожил видеом над пультом, и взорам врачей предстали тела космонавтов, поддерживаемые невидимыми силовыми сетками. К рукам и ногам лежащих придвинулись белые шланги с присосами, на панели загорелась надпись: “Питание”.
Головы космонавтов скрывались в сложных ажурных конструкциях энцефаловизоров, но Наумову показалось, будто он видит страдальческие гримасы на белых как мел лицах, и ему стало зябко и неуютно.
Тихий звон видеовызова заставил Старченко замолчать и подойти к дальней стене зала, за перегородку технических систем. Через минуту он вернулся.
– Снова эта женщина Изотова. Просит пропустить в зал. Я сказал, сейчас время процедур и ты занят.
– Впусти. - Наумов нахмурил тонкие черные брови. - Это не просто женщина, это его жена.
– Жена! - хмыкнул Старченко. - Они же давно не… - Врач наткнулся на холодный взгляд главного и поспешил скрыться за перегородкой. Белобрысый, высокий, широкоплечий, шумный, он являл собой полную противоположность Наумову, и тот иногда удивлялся в глубине души, как это они проработали вместе уже два года. В этот день Старченко был Наумову особенно неприятен. Может быть, из-за того, что в его рассуждениях было рациональное зерно, и Наумову не хотелось в этом признаваться, а может, потому, что его уже месяц не покидало состояние неудовлетворенности.
Наумов вырастил из стены пару кресел и сел, продолжая наблюдать, как сменяются аппараты над телами людей.
Отчего же пришло острое чувство сострадания? Разве мало прошло перед ним пациентов? Разве мало он видел смертей? В тех случаях его не однажды охватывало отчаяние и гнев - медицина слишком часто оказывалась бессильной, и люди умирали, несмотря на все ухищрения ее многосотлетнего опыта. Люди научились побеждать болезни, прежде считавшиеся неизлечимыми, выращивать новые органы тела взамен утративших жизнеспособность, но мозг - мозг оказался слишком хрупким и сложным, и даже самые тонкие и точные методы его лечения подчас не давали желаемого результата. Мозг во многом продолжал оставаться тайной, открытие новых его возможностей происходило медленно, и люди продолжали умирать, если он оказывался поврежденным, продолжали умирать, если ошибалась природа, продолжали умирать на операционных столах под “ножами” хирургов в результате их неосторожности или незнания…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});