Испанский дневник - Михаил Кольцов

Не всегда возвращение бывает очень радостным. В палатке лежит журнал боевых действий. На странице, помеченной тринадцатым ноября, значится: «Задание – прикрытие от бомбардировочной авиации противника линии фронта Каса дель Кампо – Карабанчель Бахо. Выполнено. Потери противника: сбито пять истребителей. Потери свои: капитан Антонио, командир эскадрильи».

В Новый год газета мадридских большевиков писала: «Слава вам, товарищи летчики! Вы помогли, как никто, нашей столице. Рискуя каждый миг своей жизнью, вы совершили и совершаете незабываемые подвиги, охраняя небо Мадрида от кровавых разбойников и палачей. Вам будет вечно благодарен испанский народ». Но не только испанский народ – весь мир трудящихся и честных людей, и, конечно, Советская страна, преклонится перед доблестью республиканских летчиков-героев, павших в бою и здравствующих, первых смелых рыцарей из народа, дерзнувших вызвать на бой смертоносную воздушную рать фашистского милитаризма и обративших ее в бегство».

4 января

В первый раз мы видели в большом количестве фашистов-пленных. Их взяли на Гвадалахаре, при захвате деревень Альгора и Мирабуэна. Их четыреста человек, это старые кадровые солдаты или мобилизованные. Они составляли гарнизоны обеих деревень, были захвачены врасплох республиканцами и сдались. Ликование мадридцев по этому поводу огромное. Наступление называют новогодним и надеются, что весь год пройдет так. Пленных без конца фотографируют и одаривают сигаретами, они охотно подымают кулак, кричат «салюд» и «да здравствует Народный фронт», их повезли в Мадрид и долго водили по улицам, при восторгах толпы. Фашисты пробовали контратаковать Альгору, но неудачно, они отступили и оставили на скалистых холмах полтораста трупов. Мадридские солдаты бродят среди мертвых тел, наклоняются, вынимают документы, фашистские листовки, все это ново для них, – до сих пор хотя противник и нес огромные потери, но не отходил, республиканцам доводилось видеть только трупы своих же бойцов.

Вчера к вечеру весь сектор обороны мятежников был здесь захвачен республиканцами. Развивая удар, можно подойти к стенам Сигуэнсы. Но войска уже устали, им хочется отдохнуть, они не привыкли воевать в горной обстановке. К тому же на правом фланге обороны Мадрида мятежники начали новое, очень серьезное наступление – приходится забирать части отсюда и снова подкреплять ими самые уязвимые места. Мятежники упорствуют в намерении перерезать дорогу между Мадридом и Эскориалом, чтобы захватить Эскориал и изолировать Гвадарраму.

Наступление фашистов очень неожиданно, они сразу прорвали республиканские линии и прошли лес, прикрывающий с юга Махадаонду.

Удар в Гвадалахаре пришелся в пустоту. А ведь ради этого удара была приостановлена операция на Брукете. Чья-то рука путает карты в республиканских штабах.

Целая неделя почти беспрерывных, очень тяжелых боев. Фашисты овладели Аравакой и Посуэло. Но чего им это стоило! Потерпев огромные потери, совершенно выдохшись, мятежники остановились, их новый прорыв к Мадриду опять не удался.

Наши потери тоже очень велики. Части дрались замечательно, кроме Тридцать пятой бригады. Но и из этой бригады одна рота, окруженная фашистами со всех сторон, мужественно сражалась и погибла вся целиком, кроме трех человек. Батальон другой бригады целый день дрался в окружении и ночью очень ловко выбрался к своим. Батальон Одиннадцатой Интернациональной был застигнут наступлением ночью на перекрестке, он тихонько залег, подпустил к себе очень близко противника и открыл жаркий пулеметный огонь. Фашисты разбежались, оставили много трупов. Это впервые республиканцы так спокойно и смело дерутся в окружении! В этом сражении фашисты применили большое количество танков, впрочем, без особого успеха. Забавный случай: танковый взвод мятежников преследовал отступавшую Тридцать пятую и, думая, что Махадаонда уже взята, выскочил вперед, на опушку леса. Навстречу ему выехал автомобиль с республиканским офицером. Увидев танки, мадридец хотел уже удирать. Но командир мятежников, выйдя из танка и принимая республиканца за фашиста, спросил у него дорогу на Махадаонду. Мадридец молча, жестом пригласил фашиста в машину. Вдвоем они въехали в деревню, танки доверчиво следовали за ними. В деревне дружинники открыли по танкам огонь. Водители сразу захлопнули крышки и пустились удирать, оставив своего командира. Фашистскому офицеру только и осталось, что поднять руки вверх и сдаться.

При всем своем героизме, наши части жестоко страдают от путаницы и бестолковщины, от неорганизованности и, может быть, предательства в штабах. Только сейчас случайно обнаружилось, что в лесу Ремиса есть очень хорошие укрепления, построенные еще в октябре, – траншеи, блиндажи, бетонные пулеметные точки. Никто из Мадрида не потрудился сообщить об этом – части сражались в двухстах шагах от готовых траншей, не подозревая, что они есть! Не успев окопаться, бойцы оставили лес.

Чтобы заткнуть дыру, пришлось бросить сюда так до сих пор и не отдохнувшую бригаду Лукача, пришлось вызвать Листера из Вильяверде, пришлось собрать почти всю республиканскую бригаду танков. Только седьмого января, после нескольких контратак, удалось остановить фашистов. На завтра назначено наше контрнаступление.

13 января

Два дня мы наступаем. Наступаем богато, а результаты пока бедные.

Мы наступаем, без шуток, хорошо. Части идут в бой с большой охотой, смело, бойцы жертвуют собой, много энтузиазма, искреннее желание создать наконец перелом, поменяться ролями с противником.

Танки отличаются. На труднейшем, скалистом и холмистом рельефе, проходя через опасные рвы и овраги, остерегаясь волчьих ям, под огнем противотанковых пушек, машины прорываются в расположение мятежников, гасят и уничтожают его огневые точки, давят живую силу, сокрушают орудия. Три танка, встретив на дороге большую фашистскую пулеметную часть на двенадцати грузовиках, скосили ее целиком, прежде чем она начала обороняться.

Де Пабло, танковый генерал, носится по боевым участкам, подстегивает роты и взводы, следит за тем, чтобы машины не задерживались на бензиновой зарядке, чтобы своевременно получали новые боекомплекты, а главное – чтобы не прерывалась связь с пехотой. Мигель Мартинес ездит с ним, беседует с танкистами, он во взвинченном, нервно-приподнятом настроении. Они довольны – сегодня разошлись вовсю.

Де Пабло хочет выехать на самую линию огня, для этого он пересаживается с Мигелем в броневичок. Мигелю влезать удобно, но генерал с трудом умещает свое большое атлетическое тело в тесной стальной коробке. Расшитая золотом фуражка несомненно пострадает здесь. Генерал отдает фуражку шоферу своего «Шевроле» – пусть дожидается.