Двор российских императоров. Энциклопедия жизни и быта. В 2 т. Том 1 - Игорь Зимин

Будущего императора начали учить молитвам в феврале 1803 г., когда ему шел восьмой год735. Главными учителями, закладывавшими религиозность в детскую душу, стали воспитательницы, как это ни странно, исповедовавшие протестантизм и лютеранство. И это, безусловно, накладывало свой отпечаток на личную религиозность детей.

Если во второй половине 1820-х гг. молодой Николай I был достаточно формально верующим человеком, то с начала 1830-х гг. его личная религиозность приобрела более одухотворенные формы. Духовная трансформация Николая I была теснейшим образом связана с формированием собственного сценария власти, основанного на национальных традициях и отрицании западной религиозно-политической практики.

Подчас поступки императора Николая I настолько выбивались из привычных стереотипов поведения, что это буквально приводило в смятение придворных. Но со временем эти поступки выстроились в линию поведения, которая и сформировала национально ориентированный сценарий власти, важнейшей частью которого стала искренняя православная религиозность Николая Павловича.

Так, мемуаристы упоминали, что иногда во время службы император Николай I становился рядом с хором певчих и подпевал им. Одна из дочерей Николая I вспоминала: «Для Папа было делом привычки и воспитания никогда не пропускать воскресного богослужения, и он с открытым молитвенником в руках стоял позади певчих. Но Евангелие он читал по-французски и серьезно считал, что церковнославянский язык доступен только духовенству. При этом он был убежденным христианином и глубоко верующим человеком, что так часто встречается у людей сильной воли»736. Это очень показательная цитата. Действительно, искренне верующий православный монарх, читающий Евангелие по-французски, являлся неким символом переломных процессов.

Одной из старых православных традиций, существовавших при царском дворе со времен Московской Руси, была практика изготовления «родовых» икон. С новорожденных снимали мерку, по ее длине отрезали кусок доски, на котором иконописцы писали лик святого, в день которого появился на свет царственный младенец. Николай I в своих записках упомянул, что он для своих детей сохранил этот обычай, и «императрица дарила каждому новорожденному икону его святого, сделанную по росту ребенка в день его рождения»737. Примечательно, что в своем духовном завещании, составленном в 1844 г., Николай Павлович упомянул и о своей «родовой» иконе, распорядившись ее судьбой: «Образ Чудотворца Николая, в рост мой при рождении, должен всегда оставаться в Аничкове»738. Когда в 1857 г. у Александра II родился сын, названный в честь Сергия Радонежского, то сразу по его рождении известному иконописцу Пешехонову был заказан образ преподобного Сергия Радонежского «в рост его высочества, как того требовал старинный благочестивый обычай»739.

Нужно сказать, что в Большой церкви Зимнего дворца богослужения совершались и по «политическим» поводам. В период правления Николая I каждый год 14 декабря совершалось богослужение, на которое приглашались только лица, причастные к событиям, связанным с подавлением восстания декабристов в 1825 г. После службы все допускались к руке императрицы Александры Федоровны и целовались с императором, как в Светлый праздник.

Интересно, что традиция богослужений в память событий 14 декабря сохранялась и при Александре II, правда, уже только по юбилейным датам. Например, 14 декабря 1875 г. в память 50-летия событий на Сенатской площади состоялся торжественный обед, на который были собраны оставшиеся участники, в том числе князь А. А. Суворов, В. Ф. Адлерберг, Р. Е. Гринвальд. На это время в Зимний дворец привезли мундир Николая I по форме лейб-гвардии Измайловского полка, он был на императоре в тот трагический день. Естественно, старики вспоминали прошедшие события. Нашел о чем рассказать сыновьям и Александр II, которому в декабре 1825 г. было семь лет740.

Николай Павлович всячески подчеркивал свою «русскость». Наряду с введением в повседневный придворный быт русского языка (он разговаривал на русском «даже с женщинами (дотоле неслыханное дело при дворе)») им первым была введена в моду «привычка петь тропари праздничные и даже всю обедню вместе с хором в церкви – это одно мелочи; но модные дамы времен Александра рассказывают, какое это сделало впечатление, как удивило, как показалось странным, причудливым и какой переворот сделало в гостиных, а впоследствии и в семейной жизни, и в воспитании, и мало-помалу разбудило народное чувство»741.

Следует подчеркнуть, что вера Николая I была совершенно искренней, и он сознательно «подтягивал» свой двор к благоговейной православной религиозности. Фрейлина А. Ф. Тютчева вспоминала, что в дни больших праздников и особых торжеств богослужение отправлялось в Большой церкви Зимнего дворца. На службе мужчины были в парадной форме, при орденах, дамы – в придворных костюмах, то есть в повойниках и сарафанах с треном, расшитым золотом, производивших величественное впечатление.

Впрочем, обрядовая религиозность императорского двора, естественно, была далека от проявлений простонародных традиций православного благочестия. Славянофилка фрейлина А. Ф. Тютчева упоминала, что она не смела ни становиться, как привыкла, на колени, ни класть земных поклонов, «так как этикет не допускал подобных проявлений благочестия. Все стояли прямо и вытянувшись… Члены императорского дома, однако, держали себя в церкви примерно, и, казалось, молились с истинным благочестием. Император Николай стоял один впереди, рядом с хором певчих, и подпевал им своим красивым голосом»742.

При Николае Павловиче начали возводиться новые придворные соборы. Любовно обустраивая Петергофскую Александрию, Николай I приказал возвести домашнюю церковь близ Коттеджа. Ее построили в модном тогда готическом стиле и назвали капеллой Святого Александра Невского. С июля 1834 г. там начались богослужения, носившие камерный характер. К службе кроме членов семьи Романовых приглашались по особым спискам лишь близкие родственники и придворные. При Николае I исключение делали только для кадетов. В 1825–1827 гг. в Александровском парке Царского Села была сооружена часовня в готическом стиле743. В ее арочном своде был устроен вход в квартиру духовника императора Н. В. Музовского.

Религиозному воспитанию своих детей Николай I уделял большое внимание. Следуя традиции, император лично выбрал кандидатуру законоучителя для старшего сына-цесаревича Александра Николаевича. Им стал доктор богословия Г. П. Павский.

Герасим Петрович Павский в 1814 г. окончил Петербургскую духовную академию в звании магистра. В этом же году он занял в академии кафедру еврейского языка. В 1815 г. Павский получил должность священника при Казанском соборе в Петербурге. В 1817 г. его определили законоучителем в Царскосельский лицей, и в 1821 г. Павский получил степень доктора богословия и был высочайше награжден орденом Святого Владимира IV степени. На тот момент ему исполнилось только 34 года. Однако на этом карьерный взлет молодого богослова не закончился. После открытия в 1819 г. Петербургского университета попечитель учебного округа С. С. Уваров предоставил Павскому кафедру богословия. И в академии, и в лицее, и в университете лекции талантливого священника вызывали всеобщий интерес, поэтому он вошел в круг преподавателей цесаревича Александра Николаевича, которых подбирал В. А. Жуковский. По поручению императора Николая I Павский составил программу преподавания Закона Божия и приступил к занятиям с цесаревичем с 30 ноября 1826 г.