Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Провидица не видела Ирландриара с тех пор, как тот лично принес руну, ненадолго заглянув к дочери. Они обменялись формальными благодарностями, но, стоило вскользь коснуться более серьезных тем, как оба быстро почувствовали себя неуютно.

Какая-то часть Тирианны требовала, чтобы девушка обратилась за помощью к отцу. Правда, до этого она неплохо жила и без его советов, да и мнение Ирландриара наверняка бы не совпало с пожеланиями самой провидицы. И всё же, она, по сути, проявляла трусость, избегая такого противостояния: инстинкты Тирианны подталкивали её к продолжению Пути, и вполне уместно было бы искать вызовы, способные проверить это намерение на прочность. Отец, скорее всего, поможет ей с этим, пусть даже его мнение заставит девушку только сильнее укрепиться в собственном решении, противоположном пожеланиям Ирландриара.

Коснувшись сети бесконечности, Тирианна нашла отпечаток костопева. Он снова трудился над звездолетом, и их сознания соприкоснулись лишь на краткий миг. Этого хватило, чтобы назначить встречу, ближе к окончанию текущего цикла.

Сняв одеяния провидицы, она положила руну в устланный тканью ящичек в стене, рядом с кроватью. Затем девушка надела обтягивающий комбинезон, охряной с золотыми прожилками, и пару высоких темно-синих сапог. Прибрав волосы, Тирианна застегнула на талии широкий белый пояс и набросила длинный хитон под цвет обуви, после чего включила зеркальное поле и оценила результат. Как и хотела девушка, ничто в её облике не указывало на нынешний Путь — чтобы принять четкое решение, она должна была избавиться от внешних атрибутов провидицы и понять, комфортно ли ей быть «просто Тирианной».

Поначалу это принесло ощущение свободы. Выйдя из дома, девушка присоединилась к растущей группе эльдар на платформе гравирельса у края парка, и, не считая обычных приветствий, никто не обратил на неё никакого внимания. Когда Тирианна показывалась в одеяниях провидицы, к ней относились с большим уважением и даже почтением, но и с легкой подозрительностью.

Прибыл похожий на пулю вагон гравирельса, и девушка зашла внутрь, присоединившись к толпе пассажиров. Они направлялись к краю мира-корабля, смотреть ночные представления, или к темнеющим куполам в стороне алайтокских доков. Вагон немедленно ускорился, так, что разбросанные огоньки башен и самого парка превратились в размытые пятна. Затем гравирельс нырнул в туннель между куполами, и всё залил мягкий белый свет.

Тирианна чувствовала себя до странности одиноко. Появилось желание соединиться с сетью бесконечности, но девушка отказалась от этой идеи и принялась рассматривать других пассажиров. Эльдары ехали по двое-трое или маленькими группами, весело болтали или что-то серьезно обсуждали с товарищами.

С первого взгляда невозможно было понять, по какому Пути сейчас ступает каждый их них. Имелись некоторые незначительные признаки — одежда, украшения, прически, поведение, — но Тирианна чувствовала себя полуслепой из-за необходимости гадать по внешнему виду. Прибегнув к психическим способностям, она разглядела бы нити всех пассажиров, мгновенно узнала бы, кто они и чем занимаются.

Девушка попыталась превратить всё это в игру, посмотреть, не исчезла ли её прежняя наблюдательность, вытесненная возможностями провидицы. К тому же, так можно было скоротать время в длинном путешествии.

Вагон двигался между куполами, эльдар входили и выходили на платформах; возле пассажа Отдаленной Серьезности зашли какие-то гуляки, в куполе Воздушных Змеев сошла группа строго одетых эстетов. Тирианна изучала новоприбывших после каждой остановки — запретив себе обращаться к сплетению, она смотрела, как изменения отношений и раскрытие судеб разыгрываются во плоти.

Интересно, думала она, останутся ли вон те друзьями? Кого сведут вместе, а кого разделят Пути, избранные ими? Будут они радоваться или грустить? Кому суждена счастливая жизнь, а кому — разочарование?

Рассуждать о подобных вещах оказалось весьма увлекательно. Это подтверждало слова Келамита, который утверждал, что судьбы отдельных личностей редко можно направить к тому или иному уделу. Разом изменить удается только огромный пласт предназначений, удержав на верном пути весь Алайток. Ошибочно думать, что можно отвратить любое зло и облагодетельствовать каждого из эльдар. Победа одного часто означала поражение многих, а за успех большинства расплачивались единицы.

Когда вагон приблизился к конечной станции в доках, попутчиков у Тирианны осталось совсем немного. Окультуренную территорию снаружи накрывала тьма, в которой светились только фонари по берегам рек в куполе Вечных Зим, да окна в жилых зданиях, похожих на шпили.

Девушка не спешила, и после прибытия гравирельса в зону доков подошла к мелкому торговцу, продававшему с лотка горячие пирожные. С радостным удивлением провидица обнаружила, что их готовят на настоящем открытом огне, который придает кушанью простецкий вкус, прежде ей неизвестный. Пощипывая мягкие кусочки сладостей, Тирианна направилась в мастерскую отца.

Войдя, она тут же услышала пение возвышенных голосов.

Девушка никогда прежде не видела хор костопевов за работой, поэтому тут же поспешила к ангару, в котором создавался звездолет. Мастеров она обнаружила возле форштевня; им помогали несколько десятков младших ремесленников, разместившихся на мостиках и крытых переходах вокруг каркаса корабля.

В огромном пространстве звучали растущие и опадающие гармоники, резонируя между ребристыми стенами и отражаясь от сводчатого потолка. Звуки дудочек смешивались с голосами эльдар, вплетая в пение хора мелодию иного ритма и высоты. Костопевы идеально выводили каждую гармонику, придавали ей необходимую частоту, устанавливали желаемый тон и строй.

Воздух звенел от психической энергии, каркас корабля дрожал, а стены ангара рокотали в унисон с нею. Желание взглянуть на столь исключительное событие из сплетения оказалось неодолимым, и Тирианна направила часть своего разума в сеть бесконечности — теперь она могла наблюдать за актом творения и душой, и телом.

Сеть бесконечности гудела потоками направляемой энергии: корпус строящегося звездолета соединялся с психическими схемами Алайтока в нескольких ключевых узлах. Черпая в них силы, костопевы сплетали полотно резонансных пси-энергий, укладывая пересекающиеся слои силовых матриц так, чтобы их комбинация превратилась в твердую материю, знаменитую призрачную кость.

На носу корабля возникали два изогнутых отростка, и по их расположению Тирианна предположила, что в будущем здесь поместят какой-нибудь набор датчиков. Процесс создания отзывался дрожью в голосах психического хора, но при помощи зрения и слуха девушка могла составить только общее впечатление о том, как образуется призрачная кость, нарастающая над готовым каркасом.

Мысленный взор позволил ей в полной мере оценить великолепие творения. Нарождающаяся призрачная кость потенциально существовала в сплетении, принимая бесконечное множество форм. Когда костопевы направляли остальных ремесленников, полотно вздрагивало и пульсировало в такт их желаниям. Представления мастеров о будущем облике корабля становились проводниками его судьбы, и, подчиняясь очерченному предназначению, призрачная кость отвердевала. Меняя аморфное состояние на плотность физического тела, она исполняла назначенный ей удел.

Призрачная кость, подпитываемая сетью бесконечности, была сутью сплетения, сплавом надежды и отчаяния, возможности и разочарования, любви и ненависти, жизни и смерти. В песнях мастеров звучали радость и горе, воплощенные мечты и неудержимые амбиции.

Материал мерцал собственным холодным светом, его будущая форма трепещущим образом мелькала на краю поля зрения, молекула за молекулой возникая из области вероятностей, чтобы исполнить предначертанное.

Путеводный камень Тирианны, находившийся в гармонии с психическим голосом Алайтока, содрогался в ритме песни творения. Мелодия звучала в теле и разуме девушки, наполняя её жизненной силой и надеждой. В мыслях провидицы сверкали бесчисленные варианты будущего, странствия рождающегося корабля; видения трудностей, треволнений и триумфов экипажа развертывались из ядра призрачной кости в его центре, и акт творения сдергивал завесу с тысяч и тысяч новых судеб.

Хор постепенно затих. Ремесленники заканчивали петь один за другим, и вскоре звучали одни лишь дудочки и голоса костопевов, тихо отражающиеся от стен огромного зала. Каждый теперь вел свою мелодию независимо от остальных, дорабатывая последние участки звездолета, и из гармонии вырастал диссонанс. Тирианну охватила грусть: потенциал воплощался в реальность, бесконечные возможности уступали единственной линии судьбы.