История России в рассказах для детей - Александра Ишимова

Дворец князя Меншикова строился в 1710-1712 и 1713–1727 гг. при участии архитекторов Трезини и Растрелли. Первоначально он состоял из основного трехэтажного корпуса на набережной и флигелей.

На прилегавшей территории был разбит сад со скульптурами, фонтанами, гротом и оранжереями.

Со стороны Невы устроили пристань. В Петровское время это был самый пышный дворец в городе, и все самые важные приемы обычно проходили в Меншиковском дворце.

Было уже около полудня. Народ давно толпился по улицам и особенно по берегам Невы, потому что царю надо было ехать мимо них из Кронштадта. Самые любопытные спешили в Гавань, из которой ближе всего было видно синевшее море. Долго напрасно смотрели они вдаль; наконец, там показались первые суда, и старики, и дети закричали: «Едет! Едет!»

Это были три Русские галеры, ехавшие впереди. За ними шли суда, взятые у Шведов, в том числе фрегат Элефант, на котором сидел пленный контр-адмирал Эреншильд; позади плыла командирская галера с самим государем и еще две другие с солдатами под командованием генерала Вейде.

Нельзя описать восторг, с каким встречали царя-победителя его усердные подданные. Беспрестанное ура! раздавалось вместе с пушечными выстрелами все время, пока суда величественно плыли по широкой Неве и потом остановились близ адмиралтейства. Здесь все сидевшие в них вышли на берег и в торжественном порядке с несколькими ротами Преображенского и Астраханского полков, со Шведскими морскими офицерами и с пленным Эреншильдом, одетым в богатое платье, прошли в триумфальные ворота[283], украшенные разными картинами.

Перед домом Сената, незадолго до того переведенного из Москвы в Петербург, шествие остановилось. Контр-адмирал Михайлов вошел в Сенат, где вице-царь принял от него рапорт и поздравил победителя Шведов с присвоением ему звания вице-адмирала. Новый чин, в полной мере заслуженный, усилил удовольствие, которое чувствовал Петр в этот торжественный день. Он хвалился им и во дворце, перед государыней, и за обедом, у князя Меншикова, где бесчисленное множество гостей пировало до позднего вечера, осушая бокалы за здоровье вице-адмирала и за его славную победу.

Вот описание одного из Петербургских праздников во времена Петра. Но бывали там праздники и другого рода. Великий ум Петра, беспрерывно занятый важными и часто тягостными государственными трудами, нуждался и в развлечении. В такие минуты невольного стремления к забаве его душевное расположение так быстро переходило от важного к веселому, что окружавшие не могли надивиться. Поэтому появилось такое множество забавных приключений и праздников, описания которых встречаются в истории Петра, часто на одной и той же странице с рассказом о важнейших происшествиях. Так, в октябре 1710 года, сочиняя законы для управления покоренной незадолго перед тем Лифляндией, Петр занимался свадьбой двух карликов[284], на которую было привезено из разных мест 72 карлика; так, в 1714 году, когда завоевание Финляндии и осада ее городов, казалось, не должны были бы оставить ни одной свободной минуты тому, кто лично присутствовал в каждом сражении этого похода, необыкновенный государь находил время для составления плана другой забавной свадьбы, известной под именем маскарадной, где гости были одеты в разные костюмы и играли на разных инструментах, а сам жених, которым был прежний наставник государя — старик Никита Моисеевич Зотов, был одет в платье кардинала[285], потому что Петр, кроме чина тайного советника, дал ему еще звание князя-папы.

Новый город Санкт-Петербург строился по плану, разработанному и утвержденному Петром I. Царь также разработал эскизы типов домов, которые надлежало строить в городе. В плане оговаривалось и расстояние, на котором дома должны были стоять друг от друга, чтобы обезопасить город от пожаров.

Добрый Зотов из любви к своему великому воспитаннику охотно исполнял все его желания и уже не один раз тешил двор какими-нибудь забавными сценами, где главной целью было представить в смешном виде грубые обычаи старины. Люди очень не любят быть смешными: многие даже скорее согласятся подвергнуть себя неприятности, чем предстать смешными в глазах других. Петр хорошо знал человеческое сердце, и поэтому сами его праздники были одним из лучших средств для осмеяния пороков и странностей его подданных. Впоследствии, когда Русские, насмотревшись на все, что было в старину смешного и неприличного, старались отдалиться от нее, Петр приступил к преобразованию Петербургского общества учреждением ассамблей[286].

Вижу, что моим читателям очень хочется знать, что означало в то время слово ассамблея. Это Французское Assemble, то есть некоторое количество людей, собравшихся для своего увеселения или для дружеских разговоров. Чувствуя пользу в таких собраниях для общества, начинающего преобразовываться, Петр приказал, чтобы они проводились по очереди во всех знатнейших домах столицы. Вместе с этим приказанием изданы были и правила, какие надо было соблюдать в ассамблеях. Читая эти правила, удивительно видеть чрезвычайную заботу, с которой попечительный государь входил в малейшие подробности всего, что считал полезным для народа. Поверите ли вы, милые читатели, что он сам не только назначал, в котором часу должна была начаться и закончиться ассамблея, но даже и то, какими играми и танцами должно было заниматься общество, какие напитки и закуски должны были приготовить хозяева.

Такая забота Петра не могла не иметь чрезвычайного влияния на новую столицу во всех сферах ее жизни: вместе с нравами, быстро улучшавшимися, улучшался и вид города. Улицы Петербурга украшались каждый год новыми зданиями. Сами его окрестности недолго оставались пустынными и неустроенными, и в 1715 году царское семейство в летние дни уже переезжало из Сарского — нынешнего Царского Села — в Стрельну, из Стрельны в Петергоф. Все эти так называемые тогда мызы* государя уже существовали. Последняя, как самая близкая к морю, была любимым местом Петра. Там уже строился дворец, который вы и теперь можете видеть в том самом состоянии, в каком он был при знаменитом своем основателе: это тот самый прекрасный Монплезир[287], из окошек которого так величественно синеет бесконечная даль моря.

Царю Петру I не нравился тот образ жизни, который вели знатные Русские женщины, являвшиеся практически затворницами в своих домах.

Чтобы постепенно отойти от этого обычая, государь устраивал у себя и велел устраивать своим приближенным так называемые : «ассамблеи», или собрания, где сходились для разговоров, танцев и других развлечений женщины и мужчины.

В Стрельне же и Сарском селе еще не было ничего похожего на их нынешнее великолепие; там любопытные, приезжавшие посмотреть на царское летнее жилище, видели только небольшие домики, где Русская царица, достойная подражательница своего супруга в его благодатном намерении учить всему своих подданных высоким своим примером, любила заниматься домашним хозяйством. Она завела на своих мызах производство сыра, прежде неизвестное Русским, и очень часто сама смотрела за огородом и даже за кухней. Видя все это, Русские боярыни стали усерднее заниматься хозяйством, составляющим одну из главных обязанностей женщины. Вскоре у многих знатных вельмож начали строиться мызы, на полях которых появились стада, не уступавшие по красоте царским, выписанным из Голландии. Попечительная государыня развела Голландских коров даже в Архангельской губернии. Теперь они известны у нас под названием Холмогорских.

Но наше живейшее участие во всем, что касается первых времен милого нам Петербурга, увлекло нас далеко от событий все еще продолжавшейся Шведской войны и от ее несчастного героя, Карла XII. Чтобы вернуться к нему, надо сказать, что после Прутского мира он жил еще около трех лет в Турции и, безрассудно оставляя свое королевство на волю судьбы, хлопотал о том, чтобы Турецкий султан снова начал войну с Русскими. В то время, как настроение султана то подавало Карлу надежду на успех его стараний, то снова отнимало ее, Швеция страдала и от внутренних беспорядков, и от своих соседей, так часто переносивших прежде оскорбления от ее гордого короля. Все это вместе с решительным отказом султана начать войну с Россией заставило упрямого короля опомниться и в 1714 году возвратиться в Отечество.