Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи

Они сели на траву и стали ждать момента, когда костер святого Иоанна превратится в круг из углей.

— Я буду очень рада, если ты прыгнешь, — заявила служанка. — Надо остерегаться дьявола. Каждый раз, когда я думаю о той несчастной девушке, твоей подруге Люсьене, я начинаю читать молитвы. Мужчины, делающие это, настоящие дьяволы на земле.

— Ты права, — согласилась Анжелина. — Ой! Смотри!

Подросток буквально пролетел над кругом, где еще плясали маленькие языки пламени. Потом появилась парочка, державшаяся за руки. Пронзительно крикнув, они подпрыгнули и приземлились по другую сторону костра.

— Теперь моя очередь! — воскликнула Анжелина.

Но, когда она передавала Анри Октавии, какой-то мужчина схватил ее за руку. Это был Проспер Фабр, муж Эвлалии.

— Черт возьми! Хорошо, что вы здесь, мадемуазель Лубе! Вы должны пойти к нам. У моей жены начались схватки. А ведь срок еще не подошел. Я предупредил тещу, и она сказала мне, что вы в Бьере. Говорят, вы учитесь в городе. Надо торопиться!

— Но в деревне наверняка есть матрона или повитуха, — возразила Анжелина.

— Сегодня вечером мамаша Анжела напилась. И потом, Эвлалия хочет, чтобы пришли вы. Она мочится с кровью. Я отвел ребятишек к соседке, чтобы они не видели этого.

— Хорошо, сейчас иду. Октавия, мне очень жаль…

— Не волнуйся. Анри уже зевает. Я уложу его спать, да и сама лягу.

Анжелина поцеловала сына и пошла за Проспером. У нее не было никаких инструментов, и она спрашивала себя, как сумеет помочь Эвлалии. «Возможно, для ее случая моих знаний не хватит, — размышляла Анжелина. — Но, полагаю, я справлюсь лучше, чем пьяная матрона. Боже, какой ужас!»

Войдя в дом Сютра, Анжелина ужаснулась еще сильнее. Ее глазам предстала жуткая сцена: Эвлалия исходила криком, ее лицо было искажено от боли. Жанна поддерживала огонь в печи, на которой стоял огромный котел с водой.

— О, мадемуазель Лубе! Вас послали нам святые небеса! — закричала она. — Что-то пошло не так. Моя дочь не испытывала таких мучений, рожая двух своих первых детей. И у нее сильное кровотечение.

— У вас найдется чистый фартук для меня? — спросила Анжелина. — И кусок мыла? Я должна вымыть руки перед осмотром. Я вам настоятельно советую послать за доктором.

— Он уехал, — сокрушенно сказал Проспер. — Если я побегу за доктором из Масса, это будет слишком долго.

Новость огорчила ученицу школы повитух. Вымыв руки, Анжелина наклонилась над Эвлалией. Будущая мать, лежавшая под простыней, смотрела на нее безумными глазами.

— Я испытываю адские муки, мадемуазель, — простонала женщина. — Мой живот, он просто разрывается на части. Малыш должен был родиться в середине июля, а не сейчас… О! Как мне больно! Больно!

— И все же я должна осмотреть вас, — сказала Анжелина твердым и одновременно успокаивающим тоном. — Мне очень жаль, что я не могу облегчить ваши страдания. У меня нет никаких лекарств. Пусть ваш супруг сбегает в Масса. У доктора, безусловно, есть шафранно-опийная настойка. И я хочу знать его мнение. Я еще не получила диплом, Эвлалия.

— Ну и плевать! — воскликнула Жанна Сютра. — Мы вам доверяем. Я сейчас все объясню. Проспер остался с Эвлалией, потому что вечером она плохо себя почувствовала. Ее даже знобило. А потом вдруг у нее отошли воды и появилась резкая боль. Тогда зять побежал на площадь за мной.

— Хорошо. Спасибо, Жанна, — ответила Анжелина, глубоко вздохнув, чтобы расслабиться и сосредоточиться.

Эвлалия, отчаянно жестикулируя, кричала.

— Прошу вас, не шевелитесь в течение нескольких минут! — взмолилась Анжелина. — Иначе я могу причинить вам боль, осматривая шейку матки. Лежите неподвижно.

Было настоящим испытанием видеть окровавленную плоть, погружать руку внутрь влагалища. Однако на помощь Анжелине пришла какая-то странная сила. Молодая женщина осознала сложившееся положение и его трагические последствия. «О нет, Господи! — сказала она себе после тщательного осмотра. — У ребенка гидроцефалия. Три-четыре случая на тысячу новорожденных, как утверждал Филипп. Голова у него огромная, она давит на шейку матки, что, вероятно, привело к разрыву крупного сосуда. Ребенок задохнется. В любом случае он нежизнеспособен».

— Проспер, возьмите у кого-нибудь лошадь или бегите во весь дух. Доктор должен приехать как можно скорее, — сказала Анжелина, выпрямляясь.

— Попроси у мэра велосипед, Проспер! — закричала Жанна.

— Я не умею пользоваться этой штуковиной[50]. Я возьму лошадь кузнеца.

Обезумевший от страха Проспер выбежал на улицу. Анжелина, у которой было тяжело на сердце, подумала, что, вернувшись, он может не застать свою жену в живых. «Нет, только не это! — упрекнула она себя. — Я знаю, как поступить. Надо любым путем вытащить малыша».

Анжелина подвела Жанну Сютра к окну и тихо объяснила, что у ребенка серьезный дефект и что его надо во что бы то ни стало вытащить из материнской утробы.

— Напоминаю вам, — шепотом добавила Анжелина, — что Церковь советует спасать ребенка, а не мать. Но я уверена, что этот ребенок проживет всего несколько минут. Возможно, он уже умер.

— Надо спасать мою дочь, — тут же ответила встревоженная Жанна. — У нее двое детей, Мария и Поль. Делайте все, что считаете необходимым, мадемуазель.

— У меня нет инструментов, — посетовала Анжелина. — Не могли бы вы взять инструменты у матроны, возможно, она уже проспалась после попойки? Наверняка у нее есть крючок. Он заменит щипцы.

Слова, которые произносила Анжелина, вызывали у нее самой ужас. Адриена объясняла дочери, как надо вытаскивать младенцев из матки при помощи крючка, которым протыкали голову или ягодицы обреченного на смерть младенца.

— Уже бегу, — сказала Жанна, устремляясь на улицу.

Оставшись одна, Анжелина перекрестилась. Она не знала, хватит ли у нее мужества совершить столь варварский акт. Хриплые стоны Эвлалии, терпящей адские муки, придали ей сил. «Если Эвлалия умрет, она оставит сиротами двух детей, которые так нуждаются в ней. У меня нет выбора! Боже, как это тяжело!»

— Мадемуазель, — слабым голосом позвала Эвлалия. — У меня все еще идет кровь? Скажите, что со мной? А с ребенком? Вы разговаривали с моей матерью, потому что я умру?

— Нет, Эвлалия, не говорите так. Я сделаю все возможное, чтобы спасти вас, но ребенок не выживет.

Верная заветам Адриены Лубе, Анжелина предпочла сказать правду. Но ее слова не произвели желаемого эффекта: кормилица разрыдалась.

— Ну, ради бога, успокойтесь, Эвлалия. Вы теряете слишком много крови. Подумайте о Марии и Поле. Молитесь. Я возьму вас за руку. Вы чувствуете ее? Давайте помолимся вместе.