Ночные грехи - Тэми Хоуг

Прист озадаченно посмотрел на нее.

— Почему бы вам не посидеть в буфете за чашечкой кофе, пока я поищу его? — предложила О’Мэлли, придерживая дверь открытой.

— Я надеюсь, он здесь, — сказал Прист, неохотно отступая от стола. — У меня сегодня еще заседание кафедры в час. Мне бы хотелось закончить…

Он оборвал фразу и бросил вожделенный взгляд на компьютеры.

— Он, скорее всего, ждет в моем кабинете, — сказала Меган, не отпуская дверную ручку.

Они не могли позволить себе никакого перегиба или узелка в цепи доказательств. Если в компьютерах Оли содержится определенная ссылка на сообщника, способы получения такого лакомого кусочка должны быть безупречно чисты, чтобы была возможность представить доказательство на рассмотрение судьи. Если это доказательство в конечном итоге будет отброшено потому, что судья решит, что они играли не по правилам, все, найденное ими потом в результате этого доказательства, не примут. Это будет считаться запрещенным законом доказательством, или плодом отравленного дерева, как это называют юристы. Полицейские называли это дерьмовыми придирками ко всему хорошему, что они сделали.

Прист проскользнул мимо нее в холл.

— Я заслуживаю доверия, агент О’Мэлли, — сказал он, взглянув на нее с затаенной обидой. — Прежде я уже работал с полицией.

— Тогда вы понимаете, что здесь нет ничего личного, — горько улыбнулась Меган, запирая за ним дверь. — Я просто прикрываю свою задницу. Простите.

Она почувствовала себя немного неловко. Кристофер Прист мог бы служить образцом добродетели — учитель, волонтер, пример для подражания при реабилитации несовершеннолетних правонарушителей; но… он знал Оли Свэйна. Адвокат защиты грыз бы эту кость в течение всего дня, если бы выяснилось, что Прист находился в комнате со всеми его компьютерами в одиночестве.

Меган пробиралась сквозь лабиринт коридоров, не обращая внимания на людей, мимо которых проходила. Ее зрение медленно менялось, предметы начинали расплываться по краям, восприятие белого и черного становилось острее. Предупреждающие знаки. Если бы она смогла продержаться до полудня, до хоть каких-то результатов, а потом… Сделка была старая, как мир. Она уйдет пораньше, проспит всю ночь. Она будет регулярно питаться и избегать стрессов. Ложь, которую она говорила себе каждый раз, когда боль вонзала в нее свои когти.

Ее рука дрожала настолько сильно, что она с трудом смогла вставить ключ в замочную скважину дверей своего кабинета. Когда же ей в конце концов это удалось, она поняла, что можно было и не стараться. Дверь была открыта, в офисе кто-то находился.

Со стула для посетителей ей навстречу поднялся мужчина с журналом «Закон и порядок» в одной руке и с недоеденным глазурованным пончиком в другой. На вид лет тридцати, хотя его лицо было такого типа, которое не теряет мальчишеского выражения, даже когда тридцатилетний рубеж давно пройден. У него были большие и блестящие глаза приятного карего цвета, но нос казался слишком коротким. Волосы — копна каштановых кудрей — вызвали в голове Меган ассоциацию с кокер-спаниелем. Она сердито взглянула на мужчину, явно не одобряя его вторжения на ее территорию.

— Меган О’Мэлли, — сказала она, бросив портфель на стол и повесив куртку на вешалку, продолжая пристально рассматривать посетителя. — Это в случае, если вам интересно, в чей кабинет вы вторглись.

Мальчик-спаниель посмотрел на нее преувеличенно застенчиво, явно не соображая, что делать с журналом и надкусанным пончиком. В конце концов он пристроил их на краешек стола, стряхнул рукой крошки сахарной глазури с хлопчатобумажных брюк-чинос и протянул ей руку.

— Марти Вильгельм.

Меган проигнорировала такую демонстрацию манер. Лампочка на ее автоответчике мигала, как сердитый красный глаз.

— Я полагаю, вы знаете, что компьютеры установили в небольшой комнате налево по коридору. Профессор уже закусил удила от желания начать поскорее.

— Кто? Что?

— Профессор. Компьютеры, — решительно сказала Меган. — Выходите за дверь. Налево. Я бы сказала, что нужен ключ, но он, похоже, лишний, судя по тому, как вы вошли сюда.

Его губы скривились в смущенной улыбке.

— Я думаю, вы меня с кем-то спутали.

— Это зависит от того, кто вы есть.

— Агент Марти Вильгельм. Из штаб-квартиры должны были вас предупредить. — Все еще улыбаясь, он поднял палец, чтобы подчеркнуть важность мысли. — Вообще-то, Брюс Де Пальма сказал, что поговорит с вами лично.

Меган бросила взгляд на мигающий сигнал автоответчика. Холодные мурашки пробежали по ее спине. Она заставила себя вновь взглянуть на Марти с его щенячьим восторгом и строгим шелковым полосатым галстуком.

— Извините, — сказала она, удивляясь, что ее голос прозвучал совершенно нормально, когда все внутренние системы выходили из строя. — Боюсь, что это я в замешательстве. Я еще не говорила с Брюсом сегодня.

— О, ну и дела! Так неудобно! — Он закашлялся, похлопал себя по груди и затем поднял руки с растопыренными пальцами. — Я ваша замена. Вас временно отстранили от исполнения обязанностей. От этого дела.

Внутренний аварийный сигнал сработал, но слишком поздно, чтобы быть полезным. Марти Вильгельм! Ну конечно же, Марти Вильгельм, который, как ее предупреждали, имел шансы победить в сражении за должность полевого агента, пока не сыграла свою роль политика равных возможностей. Марти Вильгельм, который был помолвлен с дочерью Хэнка Уэлша из Управления специальных операций. Марти Вильгельм, который, очевидно, стоял за кулисами в ожидании ее провала.

Первой реакцией Меган было вытащить свой девятимиллиметровый пистолет и сбить эту глупую гребаную ухмылку с его лица. Вкрадчивый маленький проныра, разыгрывающий из себя идиота, пытаясь обмануть ее. Она могла представить, что единственная вещь, которая сейчас сделала бы его еще счастливее, — это присутствие зрителей. Было удивительно, что он не ожидал ее в комнате дежурной команды; таким образом он мог бы выставить ее дурой перед другими полицейскими.

— Я должна посмотреть ваше удостоверение личности, — сказала она, с трудом сдерживаясь, чтоб не взорваться.

Марти удивленно поднял брови, но все же достал удостоверение и передал его Меган. Она взглянула на корочки и затем швырнула их, как раскаленный камень, на свой стол — ох! — на стол Мальчика-спаниеля. Ее колени слегка дрожали, и она присела на сломанный стул Лео Козловски.

— Мне необходимо сделать пару звонков, — заявила она.

Марти опустился снова на стул для посетителей и сделал великодушный жест в сторону телефона.

— А не были бы вы так любезны убраться к черту из кабинета, пока я этого не сделаю? — процедила она сквозь зубы.

— Теперь, Меган, — начал он отработанным покровительственным тоном, — вы не в том положении, чтобы приказывать мне.

— Согласна, — сказала она, — но я в положении, вполне подходящем для создания заголовков вроде «Недовольный Агент Начинает Стрельбу». Вы не хотите быть первым в списке такой истории, а, Марти?

Его смешок был вынужденным и более чем напряженным. Он поднялся и попятился к двери.

— Я посмотрю, нельзя ли привести в порядок этот бардак с компьютерами и профессором.

— Да уж, будьте любезны.

— Я скоро вернусь.

— Можете не торопиться.

Марти выскользнул за дверь и осторожно прикрыл ее за собой. Но Меган показалось, что дверь хлопнула с устрашающей силой. И захлопнула ее карьеру, прихлопнула ее саму.

Нет, ты сама все испортила, О’Мэлли. Ты облажалась. Они ждали, как волки, чтобы ты споткнулась, и теперь они просто пережуют и выплюнут тебя. Молодец!

Самообвинения походили на удары хлыстом. Что случилось с ней? Это была работа, которую она так ждала и которую сама и разрушила — скомпрометировала себя связью с Митчем Холтом. А сколько раз она просила себя обуздать свой язык, сдерживать свой характер? И надо было вот так просто развернуться и взорваться в прямом эфире!

Глупо. Неосторожно.

Меган постаралась взять себя в руки. Она не сдастся без боя. Она не собирается быть похожей на вопящих, рыдающих и умоляющих женщин, которых она презирала.

Меган потянулась к телефону; ее рука дрожала, как у паралитика, мигрень распирала голову, словно это был воздушный шар. Когда она прижала трубку к уху, гудок, казалось, пронзил ее мозг. Не сдерживая стона, с ватной головой, она бросила трубку и едва успела наклониться над мусорной корзиной, как ее стошнило.

7.42

— 28 °C, коэффициент комфортности: — 38

— Я видела Джоша.

Отец Том присел на церковную скамью рядом с Ханной. Она позвонила ему на рассвете и попросила встретиться перед утренней мессой. Том сразу же вскочил с постели и натянул штаны, футболку и свитер. Он не потрудился побриться, рассеянно пригладил волосы пальцами, не обращая внимания на свой внешний вид, обеспокоенный звонком Ханны.