КОНАН И ДРУГИЕ БЕССМЕРТНЫЕ - Роберт Ирвин Говард

нет:

От их шагов гудит тропа,

Где ты оставил след!»

Едва лишь Кейн успел вскочить,

Стряхнув последний сон, —

Раскрашенные палачи

Бегут со всех сторон!

Но выстрел грянул, точно гром,

Врага сшибая с ног,

И под луною серебром

Сверкнул его клинок!

И с каждой вспышкой серебра

Багровый пламень гас

В зрачках не ведавших добра

Дикарских злобных глаз.

А рядом с ним другой боец

Разил в полночной мгле,

И с каждым выпадом мертвец

Пластался на земле!

Врагам добычи не видать, —

Поют, звенят мечи...

...И прочь отхлынула орда

И сгинула в ночи.

И вновь тиха ночная сень,

И лес молчит опять,

И обернулся к другу Кейн,

Спеша его обнять,

Спеша прижать его к груди:

«О сэр, откуда здесь...»

И что ж? Он снова был один

Под куполом небес.

 ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛОМОНА КЕЙНА

Над скалами белые чайки вились

И пеной хлестал прибой,

Когда наконец кочевая жизнь

Его привела домой.

Под ветром шуршал прибрежный песок

И к ночи клонился день,

Когда в свой маленький городок

Пришел Соломон Кейн.

Народ сбегался с разных сторон

И следом валил толпой:

Он шел, как призрак былых времен,

По уличной мостовой.

Он все смотрел и смотрел вокруг,

И странен был его взгляд.

Он видел столько горьких разлук

И вот — вернулся назад.

В таверне старой сквозь гул голосов

Поскрипывали слегка

Стропила из девонширских дубов,

Помнившие века.

Кейн поднял пенную кружку в честь

Павших в давнем бою:

«Сэр Ричард Гренвиль сиживал здесь...

С ним я ходил на юг.

Тела мертвецов с собой унося,

Текла по палубам кровь:

На каждое наше по пятьдесят

Испанских было судов!

Сбитые мачты падали вниз,

Мечи ломались в руках,

Но только яростней мы дрались,

И прочь отступал страх!

Длилась багровая круговерть

И новый рассвет вставал,

И сотни стволов изрыгали смерть,

Когда Ричард Гренвиль пал.

Каждому с ним наступит пора

Чашу испить одну...

Но лучше 6 нам было взорвать корабль

И с честью пойти ко дну!»

Пожар отражался в его глазах

И океана зыбь.

А по запястьям — рубцы на рубцах:

Память испанских дыб.

«А как, — он спросил, — королева Бесс?

Не больно ладил я с ней...» —

«На могиле ее воздвигнули крест

Тому уж немало дней».

«Прах к праху!..— он молвил.—

Конец земной Могильная тишина...»

А ветер стонал и бился в окно,

И восходила луна.

Скользили по лику ее облака,

Когда Соломон Кейн

Неторопливо повел рассказ

О виденном вдалеке:

«В безбрежном лесу, на чужих ветрах,

Под багровой звездой

В глухую полночь рожденный Страх

Свивает свое гнездо.

Я видел черное колдовство,

Которого больше нет.

Там в городе, старом, как Смерть сама,

Жила бессмертия дочь.

Во взгляде ее — безумия тьма,

Кровавых пиров ночь.

Там грудами скалились черепа

Во славу красы ее.

Там крови требовала толпа —

Несытое воронье.

Царица была вторая Лилит —

Огонь и кровь на челе!

И был поцелуй ее ядовит...

Теперь она спит в земле.

Сразил я вампира, что высосал кровь

У черного князя из жил.

А после блуждал меж серых холмов,

Где мертвый народ жил.

Господь не оставил меня в тот день,

Орудьем гнева избрав,

И я оградил племена людей,

Земное земле отдав.

Я демонов видел в ночи полет,

И кожистых крыльев песнь

Сперва мое сердце одела в лед,

Потом позвала на месть.

Но все это в прошлом!.. Родной порог

Меня наконец манит.

Я стал староват для дальних дорог,

Забравших мои дни.

Довольно сражений и дальних стран,

Отмеренных мне судьбой...»

...Но где-то в ночи гремел океан

И скалы крушил прибой.

Он пену валов швырял в пустоту,

Стараясь достать до звезд,

И ветер летел и выл на лету,

Как бешеный гончий пес.

И Кейн услыхал тот призрачный зов,

Тот бестелесный стон,

И в глубине холодных зрачков

Вспыхнул былой огонь.

И Кейн оглянулся по сторонам,

Как будто бы в первый раз,

И вышел за дверь, где светила луна,

В серебряных тучах мчась.

Люди за ним поспешили вслед,

И видел добрый народ

Над вершиной холма его силуэт,

Врезанный в серебро.

Надолго ли скрылся?.. В какой предел?..

Чей голос его позвал?..

...И только победную песню пел

Над морем летевший шквал.

Из глубины веков 

ПОВЕЛИТЕЛЬ САМАРКАНДА 

 Глава 1

Рев битвы стих. Над холмами на западе, словно золотисто-багровый шар, висело солнце. На вытоптанном поле уже не гремели копыта коней, не звучал боевой клич. Только стоны раненых и хрипы умирающих долетали до кружащихся в вышине грифов. Птицы скользили все ниже и ниже, пока не стали задевать кончиками черных крыльев мертвенно-бледные лица павших воинов.

Ак-Боджа верхом на стройном жеребце взирал на поле битвы со склона холма.