Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) - Андрей Константинов

…Пролетев по инерции до того места набережной, где располагался наблюдательный пункт Олега Семеновича Кульчицкого, «Аристархъ», подняв тучи брызг, заложил петлю, залихватски-эффектно развернулся на 180 градусов и пустился обратно – к Летнему саду и Неве. Завороженный таким зрелищем замполич обалдело наблюдал за маневром, не предпринимая решительно никаких действий. Притом что из всей команды «гоблинов» именно у него сектор для стрельбы был самым лучшим. Стоящая на противоположной стороне набережной Ольга в первые мгновения также испытала подобие шока. Но, сумев справиться с волнением, в отличие от замполича, Прилепина вспомнила-таки об оружии. Достав из сумочки табельный пистолет, она для упора положила конец ствола на гранитный парапет и, восстанавливая сбитое дыхание, прицелилась, метя в мотор стремительно удаляющегося катера. Вот только выстрелить Ольге так и не довелось – некстати вынырнувший из-под моста экскурсионный речной трамвайчик перекрыл сектор обзора, давая возможность катеру уйти, прикрывшись его широкой спиной.

Теперь шанс отличиться оставался разве что у Тараса. Но Шевченко – то ли памятуя об утреннем внушении, сделанном Андреем касательно стрельбы в людных местах, то ли и в самом деле не надеявшийся на свои снайперские способности, – предпочел пальбе альтернативный вариант. Дождавшись, когда нос катера покажется с противоположной стороны моста, он отчаянно сиганул вниз, намереваясь приземлиться аккурат на голову дерзкому киллеру. Сей маневр теоретически мог бы и удаться, однако, не рассчитав метраж, вместо головы киллера Шевченко больно ударился животом о левый борт набирающего скорость катера и, как резиновый мячик, отскочил от него в ядовито-зеленую, воняющую бензином Фонтанку…

…Всё! «Финита ла трагедия». Катер благополучно ушел в Большую Неву. Мешечко с моста отчаянно-зло смотрел на зарастающий пенный след, оставленный сбежавшими киллерами, и в бессилии матерился почем зря:

– Вот тебе и театр одного актера! Женька, сука! Накаркал, твою мать!..

В правой руке Андрей продолжал сжимать остывающий «ПМ», и немногочисленные прохожие, глядя на него, опасливо перебегали на противоположную сторону.

Заверещал мобильник, напоминая о существовании в этом мире иных проблемок и забот. Мешечко в раздражении посмотрел на высветившийся на дисплее номер, абонента не узнал, однако, помедлив, все-таки ответил:

– Слушаю!

– Андрей Иванович, это Лев Цыганов беспокоит. Из газеты, – зазвенел игриво девичий голос. – Вот, звоню как договаривались.

– Мария, извините, я сейчас не могу говорить. Перезвоните мне. Позже.

– Через часик устроит?

– Нет. Позвоните завтра. А еще лучше – послезавтра.

– Всё с вами понятно, господин майор. – Былую игривость как ветром сдуло, и ей на смену мгновенно пришли обиженные интонации. – Попользовали девушку и кинули. А я-то, дура, повелась.

– Маша, до свидания!..

Где-то вдали, со стороны Суворовского проспекта, послышался протяжный вой милицейских сирен. Дополнительные силы и средства, согласно установленной традиции, прибывали вовремя. Непосредственно к шапочному разбору…

…Уже перевоплотившаяся из «Аристарха» в прежнее девичество, «Диана», вспенивая серые волны, неслась по Большой Невке в направлении Кантемировского моста. Вслед за бутафорской надписью речная вода поглотила и зловещие киллерские шапочки, и отработавший свое карабин, и копеечную радиостанцию. Отныне об истинном роде занятий двух несущихся в катере мужчин свидетельствовал разве что залитый кровью левый рукав свитера Зечи да несколько пулевых отверстий в бортовой обшивке. Мешечко все-таки умудрился оставить «гоблинскую» метку нахально избежавшим возмездия злодеям.

– Как ты? – не отрываясь от штурвала и не оборачиваясь, спросил Сидор.

– Терпимо, – скривился Зеча, продолжая зажимать рану ладонью, чтобы хоть немного уменьшить кровотечение. – Кость вроде бы не задета.

– Щас, в залив выскочим, я спущусь, достану аптечку. Еще минут семь-восемь. Сдюжишь?

– А куда деваться?

– В целом вроде зашибись всё получилось. Сорок штук зеленых и без мокрухи – шоб я так жил! Обшивку, правда, по правому борту латать придется. Кучно стреляли, суки!

– Сука, – поправил партнера Зеча.

– Чего?

– Я говорю, стрелял только один. Самый прыткий, видимо.

– Прыткий не прыткий, главное – мы не в убытке, – оскалившись, скаламбурил Сидор.

– Не говори «гоп-стоп», пока не перепрыгнешь!

– Не боись, считай, уже ушли… Эх, хорошо, что мы не в Европах живем!

– Почему?

– А потому что наши менты на вертолетах не летают. Эвон, иди поймай нас майками.

– Что есть, то есть, – согласился с напарником Зеча. – Рожденный ползать летать не может…

А вот подраненная, требующая косметического ремонта «Диана», тем не менее, именно что летела. Летела на всех парах. Подальше от места, к которому в данный момент стягивались, распугивая мигалками и спецсигналами, облеченные властью, принимающие решения и только делающие вид, что таковые принимаются, представители силовых и административных структур.

Зеча выполнил поставленную перед ними задачу на все сто: шума с каждой минутой становилось всё больше. Вот уже и в самой Москве услыхали – новости, особенно негативные, распространяются всяко побыстрее «Сапсана»…

Москва,

Большая Дмитровка,

здание Совета Федерации,

10 августа 2009 года,

понедельник, 10:56 мск

– …Илья! Суконцев беспокоит. Ты в Питере?

– Нет, в Первопрестольной. А что?

– Тут у нас такие дела творятся! Есть минутка?

– Полминутки! Вот-вот дадут команду отключить мобильные. Миронов как обычно опаздывает. Хотя, по слухам, он уже давно здесь – просто по старой привычке обожает мариновать народ, держа в неведении и страхе. Наивный человек! До сих пор пребывает в добросовестном заблуждении, что еще остались те, кто способен воспринимать его всерьез.

– Так ты в Совфеде? А что за совещание?

– Хрен его знает! Тоже, скорее всего, за «как обычно». Что-нибудь про внедрение инновационных технологий. В борьбу с коррупцией.

– Это как?

– Нанохозяйством об косяк! Так что там у вас, вернее у нас, творится?

– Двадцать минут назад на Фонтанке, прямо у здания городского суда, неизвестные обстреляли судью Зимина!

– Он жив?!!

– Ни царапины! Из случайных прохожих никто, слава богу, также не пострадал. Но кипеж поднялся – я тебя умоляю! Весь квартал оцеплен. Менты, ФСБ, приставы, Смольный. Говорят, сама ВИМ на место происшествия прибыть ожидается.

– Неплохо. Что намереваетесь предпринять дальше?

– Сейчас основной упор будем делать на прессу. Первые материалы выйдут уже завтра. Соответственно, в «Росгазе» и в «АиФе» – в среду. Люди заряжены, работают. Да, кстати, спасибо тебе за предоставленную возможность использовать Тимати. Парень, как всегда, отлично сработал.

– Ладно, с негритенком я сам рассчитаюсь. А вообще, Влад, ты большой молодчина, что успел меня разыскать. Я со своей стороны попробую, по возможности, прямо сейчас нашего Сережу свет Михалыча на гневно-обличительно официальное заявление раскрутить. Он у нас большой охотник до таких штук… О, вот и их сиятельство пожаловали! Всё, Влад, отключаюсь. Вечером прилечу в Питер – сразу тебя наберу. Yes? Опять же: «щось у горлi деренчiть».

– Намек понял. Поляну к твоему возвращению накроем. «Terrassa» устроит?..

Санкт-Петербург,

10 августа 2009 года,

понедельник, 12:20 мск

Маршрутка «гоблинов», так и не доставившая реального судью Зимина к месту проведения первого судебного заседания по уголовному делу бизнесмена Панова, сиротливо отстаивалась в Соляном переулке. После сумасшедшей пальбы, случившейся среди бела дня в самом центре города, Леонид Сергеевич был бесцеремонно изъят из-под опеки подразделения полковника Жмыха и увезен СОБРом в неизвестном направлении. Непосредственные участники трагического события, лишь по счастливой случайности обошедшегося не только без жертв, но даже и без мало-мальских травм и ранений, по приказу Мешка собрались в оперативной машине и битый час дожидались новых вводных от руководства, которое всё это время героически отплевывалось от руководства вышестоящего.

Когда почти все на круг сигареты были практически скурены, а запасы минералки опустошены, со стороны улицы Пестеля показалась, наконец, отнюдь не сладкая парочка замов. Один шел с лицом чернее тучи. Физиономия второго переливалась куда более богатой палитрой: от розоватого искреннего непонимания («а за что, собственно?») до болотного цвета страдания («именно мне – и так больно!»). Разноцветный Олег Семёнович (а это был он) услужливо распахнул перед Андреем дверь, пропуская его вперед. Мешечко забрался в салон и мрачным взглядом обвел свою проштрафившуюся зондеркоманду, дольше других задержавшись на Тарасе, завернутом в невесть откуда вытащенный грязный плед. Мокрая одежда любителя экстремальных прыжков в воду была развешена по сиденьям, привнося в окружающую спартанскую обстановку пляжно-домашний колорит.