Убийство Сталина и Берии - Юрий Игнатьевич Мухин

Политбюро, – если даже члены их аппарата не знали, о чем написано в мудрых указаниях этих руководителей, которые они сами подготовили.

Представляете, как хорошо было быть членом коллективного руководящего органа, если в нем был Сталин? Допустим, поступил к тебе, как к члену коллективного руководящего органа вопрос по металлургии (а Политбюро решало практически все вопросы страны), тебе нужно учебники брать или на заводы ехать разбираться с подробностями, чтобы принять нужное решение, а это время тратить, умственные извилины напрягать. А тут берешь и посылаешь вопрос Сталину – пусть он разбирается, пусть он тратит время, он же вождь, а ты в субботу – на охоту. А потом голосуешь за предложение Сталина, поскольку «веришь вождю», и, кстати, веришь не без оснований, поскольку Сталин действительно разобрался с твоим вопросом. Представляете, как удобно иметь вождя? Сколько сил это экономит и сколько славы приносит: мы! Члены Политбюро! Решили!

Вывод: в коллективном руководящем органе, даже при наличии коллективной ответственности, будут приниматься решения того, кто обладает максимальным авторитетом, а в органе, члены которого ленятся или не способны разбираться во всех возникающих вопросах, максимальный авторитет будет у того, кто обладает знаниями для решения этого вопроса. Итак, сначала авторитет, потом знания.

Чтобы напомнить, откуда у Сталина взялся авторитет, еще раз сообщу, что в его библиотеке было 30 тысяч томов книг, из которых 5,5 тысячи были им изучены и исчерканы его пометами. Прикиньте, сколько вы прочитали книг за свою жизнь, чтобы понять, насколько энциклопедическими знаниями обладал Сталин. Полагалось бы, чтобы все члены Политбюро обладали такими же знаниями, тогда Политбюро действительно было бы коллективным руководящим органом, и вождями были бы все члены Политбюро. Однако они ленились эти знания приобретать, поэтому Политбюро было коллективным руководящим органом лишь номинально – основную массу решений давал Сталин, остальные за эти решения голосовали.

Но обратите внимание, что у Сталина не было секретов от членов Политбюро – у него не было тайных знаний, Сталин обладал открытыми знаниями, то есть такими, которые могли знать и другие члены Политбюро, да они не хотели трудиться и этими знаниями овладевать, или им ума не хватало для их понимания. Но уже это обладание открытыми знаниями, не известными другим, дает знающему члену коллективного органа теоретическую возможность провести через этот орган любое решение – как полезное организации, так и вредное.

Давайте подведем итоги. Управление – это знания, вернее, умение применить знания. Государственное управление – это практически энциклопедические знания. Члены коллективного органа управления, не стремящиеся такими знаниями овладеть, всегда будут не управленцами, а марионетками в руках тех, кто такие знания имеет. Поэтому коллективного руководства не будет. Что делать, чтобы коллективное управление было?

Конечно, надо объяснять тем, кто стремится в политику, что они обязаны лично овладевать всеми подробностями вопросов, по которым они будут голосовать, что им нужно стать самыми знающими людьми в стране. Но сами понимаете, что от подобных объяснений толку ноль. Скажем, из нынешних депутатов вообще мизер поймет, о чем это вы говорите, но и этот мизер не почешется – зачем? Что им, без этих знаний плохо? Аппараты Думы и президента какие-то там законопроекты пишут, а депутаты свои карточки для голосования бригадирам сдают, и бригадиры за всех скопом голосуют. Ну что еще нужно такому «государственному деятелю» для счастья?

(Вот поэтому ИГПР ЗОВ и предлагает свой закон, главная цель которого – угрозой возможного тюремного наказания отпугнуть от государственных выборных должностей тупых уродов, а толковых людей, ставших депутатами, заставить вникать во все вопросы.)

В коллективном управляющем органе, укомплектованном малокультурными людьми (в смысле – не умеющими пользоваться теми знаниями, которые требуются для личного решения всех государственных вопросов), диктатором автоматически становится самый авторитетный, а при равном исходном авторитете – самый знающий.

Вот теперь давайте вернемся к шантажу элиты СССР элитой Запада.

Сомневаюсь, чтобы все 110 членов ЦК КПСС, избранные на XIX съезде КПСС, ясно представляли, что они совершили преступление, ликвидировав решения этого съезда. Но и те, кто понимал это, рассчитывали, что в крайнем случае разоблачения этого преступления они прикинутся ничего не понявшими дураками, «поверившими старейшему члену Политбюро Хрущеву», а вот сам Хрущев ответит по полной программе. И это понимание подсказывало, что Хрущев во имя собственного спасения вник во все подробности и лучше всех знает, что нужно делать, чтобы расплата не наступила. Таким образом, Хрущев стал авторитетом в вопросе спасения от этого наказания, ему верили остальные. Поэтому Западу не было необходимости шантажировать всех членов ЦК или даже Политбюро. Достаточно было шантажировать одного Хрущева, а он убедит остальное «коллективное руководство» СССР принимать решения, нужные Западу. Напомню, Хрущев тем более поддавался шантажу, что элита Запада его шантажировала еще и убийством Сталина.

Нравилось ли это Хрущеву? Безусловно, нет! Кому может понравиться нахождение под шантажом? Но что ему оставалось делать?

Разумеется, Хрущев не мог объявить всем членам ЦК, что он вынужден исполнять требования Запада, думаю, что даже самым доверенным, таким, как Микоян, Хрущев не сообщал всего. Скорее всего, как-то в курсе дела были министры иностранных дел, через которых, похоже, и велись секретные переговоры, да о чем-то могли быть информированы председатели КГБ, да и то не исключено, что им сообщалась всего лишь правдоподобная легенда. А те, кто догадывался о чем-то, предпочитали молчать, понимая, что чем меньше знаешь об этом, тем дольше живешь.

Хрущев, безусловно, был большим диктатором, нежели Сталин, но и Хрущев не мог всего, поскольку пока партия состояла из еще сталинских кадров, Хрущев находился в состоянии Штирлица – ему нужно было легендировать любую уступку Западу так, чтобы в глазах даже партноменклатуры эта уступка выглядела как политика, а не как предательство. «Разоблачение культа личности Сталина» для непонимающих легендировалось «восстановлением ленинских принципов коллективного руководства», а для понимающих – необходимостью так подорвать авторитет Сталина, чтобы никому не пришло в голову задуматься о решениях сталинского XIX съезда. Уступка сионизму в вопросе Холокоста легендировалось несвоевременностью ссоры с международным еврейством. Однако нечем было легендировать сдачу американцам Кубы, и Кубе пришлось помогать. Запад понимал проблемы Хрущева, и понимал, что этот решительный и храбрый человек может пойти и на сумасбродный поступок, если его сильно загонять в угол.

Точно так же Брежнев мог легендировать пресечение сообщений о фальсификации высадки американцев на Луну тем, что, дескать, СССР обвинят в зависти, мало этого, мог вообще объяснять это необходимостью шантажа самих США с целью покупки в США 10 миллионов тонн зерна по дешевым ценам. Но Брежнев не мог запретить построить