История города Москвы. От Юрия Долгорукого до Петра I - Иван Егорович Забелин

Кормового и Сытного дворцов привезли целые возы всякого корму и пития. Однако Никон не принял этого царского угощения, сказавши, что лучше зелие есть (травы) с любовию, нежели тельца упитанного со враждою. Он просил у государя дать людям свободу входить и выходить со двора невозбранно. Царь разгневался, но разрешил это только одним людям патриарха, которые тогда же и перевезли свои запасы с Воскресенского подворья.

12 декабря Суд Вселенских патриархов постановил патриарха Никона отставить с патриаршества и сослать его в Ферапонтов монастырь. В народе это событие произвело большое волнение, и когда по царскому повелению назначен был отъезд Никона (рано утром на другой день, т. е. 13 декабря), то весь Кремль наполнился множеством народа, желавшего видеть осужденного и проводить бывшего своего архипастыря. Не было только известно, в какие ворота Кремля он будет вывезен. По царскому указу стрельцы, не яко с яростию, но тихо выпроводили народ в Спасские ворота, уверяя толпу, что осужденный патриарх пойдет в эти ворота и потом по Сретенской улице. Между тем, когда Кремль опустел от народной толпы, Никона увезли по прежнему пути в Троицкие ворота по Арбатской или Смоленской улице.

12 дней жил патриарх на дворе Лыкова и на Архангельском подворье, и описатель его жития Иван Шушера рассказывает, что чуть не каждую ночь и даже днем патриарх принужден был слышать стоны и вопли, происходившее близко за стеною Кремля на Земском дворе (где ныне здание Исторического музея), от великих пыток, которым подвергались там судимые по разным преступлениям, как бы для того, чтобы устрашать патриарха и его людей, причем в последнюю ночь проносилось слово (молва), что это мучат Ивана Шушеру, преданного патриарху его келейника.

За выделом местности на Архангельское подворье от двора Лыкова оставалось еще значительное пространство шириною по стене Кремля на 28 (30), а по улице на 25 (24 ½) сажень, и в длину между стеною и улицею на 37 (38) саж. со стороны подворья и на 35 (33) саж. со стороны соседнего Шереметевского двора. В стоявших посреди двора хоромах боярина были впоследствии помещены Иноземский и Рейтарский Приказы и тут же находился так называемый Опасный двор, особая стоянка стрельцов для сторожбы и для полицейских розыскных надобностей. В 1675 г. с этого двора были отправлены 50 человек стрельцов для уголовных розысков в Тверской уезд.

В 1677 г. часть Лыкова двора была отделена для помещения переведенного сюда Симоновского подворья. В государевом дворце в это время поднимались происки со стороны партии царевны Софьи против царицы Натальи Кирилловны и ее малолетнего сына Петра с коварною целью выселить их из отцовского дома подальше куда-либо. Налицо оказался свободным прилегавший к дворцовым строениям двор боярина Семена Лукьяновича Стрешнева, бывший Бельского и Голицына, на меже с подворьем Симонова монастыря, почему для большого пространства понадобилось присоединить ко двору Стрешнева и это подворье, которое и было переведено на двор Лыкова с отделением для него земли мера в меру, сколько оно занимало на своем старом месте. Пространство его земли заключало в себе 35 саж. в длину и 12 саж. в ширину. То самое число сажень и было отделено возле Архангельского подворья; по улице 12 саж., а в глубь двора к городовой стене 35 саж.; в том числе было занято и место упомянутых Приказов.

В том же году иноки на новую землю перевезли и построили кельи и всякое дворовое строение.

В 1678 г. им была выдана и жалованная грамота владеть новым подворьем вечно и впредь неподвижно.

Однако, как увидим, эта вечность продолжалась недолго. Но и дворец для царицы Натальи Кирилловны на том месте, которое и было для него приготовлено, не был выстроен, и все место поступило под новый дворцовый Запасный двор (см. статью о дворе Бельского и Голицына), который со всех сторон был обнесен каменной оградой.

В 1688 г. января 8 последовал указ царей, т. е. царевны Софьи, чтобы подворья Симонова и Донского монастырей, устроившиеся на Лыковом дворе, были переведены на прежние места, чтобы хоромное и всякое дворовое строение было снесено и двор был бы очищен (быть может для того, чтобы поместить здесь большой стрелецкий караул).

Подворье Донского монастыря прежде находилось в бывшем дворе С. Л. Стрешнева, где потом был дворцовый плотничный двор и поварни. На том месте для подворья теперь было отведено земли возле Симоновского подворья, в длину 22 саж., в противоположном конце по переулку 18 ½ саж., поперек 12 саж., в другом конце, опять возле Симоновского подворья, 19 саж., на что была выдана крепостная даная[101].

Неизвестно, оставался ли рядом с подворьями и Опасный стрелецкий двор, для которого свободного места оставалось еще слишком 12 саж.

Необходимо также упомянуть, что на месте, отведенном для нового Симоновского подворья и дальше на всем пространстве двора, по-видимому, назначалась постройка Житниц, план которых изображен в издании «Планы города Москвы XVII в.», с. 11. Были ли построены такие Житницы, – неизвестно.

В конце XVII ст. на местности Лыкова двора существовал уже двор Вас. Фед. Салтыкова, кравчего у царя Иоанна Алексеевича из комнатных стольников. Двор Салтыкова между прочим занял местность и Донского подворья, которое по этому случаю было переведено на старое свое место, как упомянуто выше.

Бедственную историю этого подворья кратко излагает архимандрит монастыря Антоний (1689–1705) в челобитной царю Петру Алексеевичу.

«В прошлых, государь, годах, по вашему, великого государя, указу дало нам было богомольцам твоим подворье в Кремле городе, возле Никольских ворот, ради соборного пения, и то подворье у нас взято и отдано боярину Феодору Петровичу Салтыкову (отцу упомянутого Вас. Фед.). Да по вашему же великого государя указу вместо взятого нашего подворья дано нам иное подворье в Кремле ж городе, позадь Патриарши конюшни. И на те подворья даны нам жалованные грамоты и даные. И после того и тое подворье у нас взято и отдано Симонову монастырю, а нам велено приискивать подворья в ином месте. И по сие число мы, богомольцы твои, приезжая в соборную святую церковь, не имеем никакого нигде приюту и скитаемся по всему граду Москве, аки заблуждшия овцы, не имеющия пристанища».

Архимандрит просил отдать монастырю пустовавшей двор за Москвой-рекой у нового Каменного моста (Описание Донского монастыря).

Дальше по Житницкой улице, за двором Лыкова следовал смежный ему двор боярина Фед. Ив. Шереметева, принадлежавший потом князьям Одоевским. По меже от Кремлевской, стены до мостовой улицы он простирался на 35 саж., но дальше улица уклонялась несколько вправо и потому двор к своему концу по этой линии должен был