Дочь палача и дьявол из Бамберга - Оливер Пётч

– Ни с места, ублюдок! – выкрикнул Симон. – И брось нож, если хочешь пожить еще немного.

Казалось, Зальтер только теперь заметил его в темноте. Он обратил к цирюльнику свое лицо, на удивление спокойное и невозмутимое. Фронвизер был в замешательстве. На вид драматург был умным и чутким, не лишенным тонкого вкуса. Симон ни за что не поверил бы, что этот человек способен на столь ужасные деяния.

– Я сам решу, когда мне уходить из жизни, – проговорил Зальтер так тихо, что Симон едва расслышал его сквозь завывания ветра и рев пламени. – А занавес опускать еще не время.

Только теперь у цирюльника появилась возможность разглядеть женщину, худую и изможденную. Руки у нее, по всей видимости, были связаны. Платье на ней оказалось рваным, покрытым сажей. Вероятно, она была из числа похищенных Зальтером жертв. Быть может, в горящем подвале остался кто-то еще? Если так, то шансов выжить у них практически не было…

– Где Барбара? – спросил Симон дрожащим голосом. – Дочь палача. Что ты с ней сделал, изверг?

– А, вот что ты хотел выяснить. – Зальтер улыбнулся. – Ты, видимо, тоже приходишься ей родичем? Да, большая у вас семья… Почти как моя когда-то. – Улыбка померкла. – У меня к тебе предложение: я скажу тебе, где Барбара, а ты отпустишь нас.

– Если она еще там, то Богом клянусь, я тебе башку прострелю, – мрачно ответил Симон и кивнул на столб дыма, валившего из шахты.

Зальтер состроил невинную мину:

– А кто сказал, что она там? Может, я спрятал ее совсем в другом месте.

– Она… – начала женщина хриплым голосом, но Зальтер сдавил ей горло, и нож царапнул кожу.

– Заткнись! – прошипел драматург. – Или ты труп! – Потом снова обратился к Симону: – Ну так что? Брось пистолет, и я скажу.

– А если не скажешь? – спросил Фронвизер.

Зальтер улыбнулся:

– Придется тебе рискнуть.

Симон сделал глубокий вдох. Как ему поступить? Принять предложение этого сумасшедшего? Он уже собрался с ответом, чтобы потянуть время, но тут заметил краем глаза, как из подвала выбрался кто-то еще. И в этот раз у него не возникло сомнений в том, кто бы это мог быть.

Это был Якоб Куизль.

Зальтер не мог его видеть, потому что стоял спиной к дому. Их с Куизлем разделяло около тридцати метров. Палач предостерегающе поднял руку. По всей видимости, он заметил Симона.

«Надо задержать ублюдка! – подумал Фронвизер. – Совсем немного, пока Якоб не подберется достаточно близко…»

– Великолепное место ты подобрал, – сказал он, стиснув рукоять пистолета. – Жаль, что теперь его пожрет пламя.

Зальтер пожал плечами:

– Оно мне больше не нужно, дело сделано. Хотя обидно за… – Он помедлил. – Назовем это реквизитом. Кое-что обошлось мне весьма недешево, приходилось заказывать у опытных кузнецов в Форххайме. Но все остальное, к счастью, уже имелось в наличии.

– Ты имеешь в виду… орудия пыток? – удивленно спросил Симон.

– «Реквизит» нравится мне куда больше. – Зальтер улыбнулся. – Я обнаружил этот дом в прошлый раз, когда мы были в Бамберге. Люди сторонятся его, потому что здесь якобы водятся призраки. Видимо, поэтому никто толком и не обыскивал старые подвалы, даже шведы во время войны. У прежнего хозяина были весьма странные увлечения. Я наткнулся внизу на дыбу; там же были тиски, «испанские сапоги», щипцы… Казалось, сам Господь послал мне знак! Наконец-то я мог воплотить свой замысел в жизнь.

Симон украдкой бросил взгляд на Куизля. Тот медленно приближался, шаг за шагом. Он чуть прихрамывал – похоже, там внутри что-то стряслось. Симону оставалось только надеяться, что палач был ранен не слишком серьезно и сумеет одолеть Зальтера.

– Но почему только теперь? – спросил цирюльник. – Прошло столько лет. Почему ты не смог забыть? Почему…

– Я… я пытался забыть! – перебил его Зальтер, по-прежнему удерживая свою заложницу. На лбу у него заблестели капельки пота. – Я не хотел всего этого, поверь! Но полгода назад я снова оказался в Бамберге. Во время представлений я смотрел на этих жирных патрициев, частью тех самых людей, которые погубили мою семью! Они построили карьеру, устроили себе сладкую жизнь на деньги моего семейства, как личинки в куске мяса, в то время как я влачил жизнь бедного артиста! Но выяснил о них все. Места их проживания, привычки, поездки и политические интриги… Я отыгрывал множество ролей, чтобы к ним подобраться. И что ты думаешь? Старуха Готцендёрфер действительно жила в одном из наших домов. Ее супруг приобрел его за бесценок. И жадного Васольда я подкараулил перед старым домом, который тоже принадлежал нашему когда-то могущественному семейству. Приятное совпадение. – Он улыбнулся, но потом взгляд его снова стал серьезным и озлобленным. – Труднее всего было с Себастьяном Харзее. Сын главного из инквизиторов заполучил сан викария. При этом его отец, этот ублюдок, стоял во главе заговора!

– И поэтому Себастьян Харзее должен был умереть особенно ужасной смертью, – пробормотал Симон.

– Ха, так вы обо всем догадались? Вам известна настоящая история о Ромео и Джульетте? – Губы Зальтера скривились в ухмылке. – Викарий стал моим шедевром. С него все началось. Пару месяцев назад я нашел в этих лесах дохлую лису, и тогда мне пришла мысль заразить моих питомцев бешенством. С Джульеттой не вышло, а вот с Ромео – вполне. Я продал Харзее несколько религиозных книг и таким образом получил доступ в его покои. И потом его поцеловал Ромео… – Он захихикал. – Харзее должен был стать моим оборотнем, виновным во всех этих жутких убийствах. Долго пришлось ждать, даже слишком, но он все-таки заболел – и как раз вовремя. Викарий, этот фанатик, сам стал оборотнем! В итоге люди считали, что это он бродил по улицам в шкуре. А это все время был я, единственный наследник семейства, которое погубил жадный до власти отец Харзее…

– Но Харзее почти добрался до тебя, – мрачно ответил Симон. – Он отправил стражу к вашей труппе. Поэтому ты быстренько подбросил Матео шкуру.

Зальтер пожал плечами:

– Мне было жаль Матео. Но что оставалось делать? Меня загнали в угол. Позже я перевел подозрение на сэра Малькольма – подкинул ему в сундук детский череп и прочую ерунду на случай, если среди нас опять станут искать виновных.

Куизль был теперь всего в нескольких шагах от Зальтера. Он знаком велел Симону продолжать говорить.

– Ты… ты решил отомстить членам той злополучной комиссии, это еще можно понять, – попытался тот удержать разговор в нужном русле. – Но эти ни в чем не повинные женщины…

– Мои близкие тоже ни в чем не виноваты! – вскричал Зальтер и сдавил своей жертве горло; женщина захрипела. – Им нужен был только мой дед, но они истребили всю семью, потому что опасались нашей мести! Что ж, теперь я плачу им той же монетой… – Глаза его сузились. – Вот только палач тогда бесследно пропал. Говорят, у него не осталось родственников… Но потом я повстречал Барбару. Она говорила, что все палачи связаны между собой кровными узами и зовут друг друга кумовьями. Михаэль Биндер и Бартоломей Куизль – не исключение. Поэтому племяннице палача, как частичке большого семейства, пришлось умереть.

Симон вздрогнул. Что сказал Зальтер?

Поэтому племяннице палача пришлось умереть…

Так, значит, Барбара уже мертва? А что же с Магдаленой и остальными?

В этот момент Куизль приблизился к ничего не подозревающему Зальтеру. С хриплым криком он бросился сзади на драматурга и его заложницу, и все трое покатились по земле. Женщина тоже закричала – Зальтер по-прежнему держал ее, словно щит, между собой и палачом. Нож затерялся в общей неразберихе.

Симон стоял в нескольких шагах и в оцепенении взирал на происходящее. Лишь через некоторое время он вновь ощутил холодную сталь пистолета. Может, настал момент им воспользоваться? Но что, если он попадет не в того?

– Прекратите! – крикнул он в отчаянии, потрясая пистолетом. – Прекратите сейчас же, или… или я стреляю!

Но мужчины и не думали прекращать. Симон заметил, до чего ослаблен был Куизль, почти оглушен. Наверное, он наглотался в подвале дыма. Кроме того, у него текла кровь из многочисленных ран на голове.

В конце концов связанной женщине удалось откатиться в сторону. Она растянулась на земле, глотая воздух, в то время как рядом кипела схватка между неравными противниками. Зальтер был не так силен, как палач, но оказался изворотливым и очень крепким. Куизль навалился на него всем своим весом, но, когда он замахнулся для удара, Зальтер схватил ком грязи и швырнул палачу в лицо. Воспользовавшись его замешательством, драматург высвободился из хватки противника и выскользнул из-под него. Но вместо того, чтобы сбежать, Зальтер в бешенстве бросился на Куизля, ослепленного грязью. В нем проснулась сила безумца.