Сердце меча - Ольга Чигиринская

— Значит, это морлоки, — заключил Моро. — И они нападут при следующем штурме.

Он снова задумался.

— На их месте я бы попытался взять катер и глайдер.

— Они — тупые животные, — сказал Эспада. — Им до этого никогда не додуматься.

— Ошибаетесь, сеу Эспада. Они очень умные животные, сообразительные и хитрые.

— Шикарно! — со злостью сказал Джаргал. Он был в сильном раздражении, так как его кидо пострадал во время предыдущего приступа: на левой руке отказывали полимерные мышцы. Вообще-то, совсем неповрежденным не ушел никто, но Джаргал, как обычно, считал себя подбитым сильнее всех. — И что нам делать по такому случаю?

— Вам? Продолжать штурм. Вы уже два раза выходили к дверям, и не сделали на них ни одной царапины.

— Потому что ты жалеешь их! — прокричал Джориан. — Какого черта? Что это такое — два «василиска»? Да вжарить их как следует! Пять! И возьмем их тепленькими.

— Или холодненькими… — гоготнул Сканк.

— Там больной ребенок, — сказал Моро. — Кто мне заплатит за его смерть? Ты? Твоя доля составит как минимум пять тысяч драхм, но эти деньги нужно заработать. Я не плачу за трупы, я не фабрика биомассы.

Джаргал выругался и перезарядил пулемет.

— Три «василиска» — сказал Моро. — В крайнем случае — четыре. И не ждите, пока они закончат действовать. Немножко вспотеете — это ничего. Зато потом подскочит адреналин.

— Ну, спасибо… — проворчал Эспада. — А вы что будете делать?

— А я тем временем заберусь в глайдер и немного посплю, — улыбнулся Моро.

— Они идут! — крикнул Призрак.

— Надо же! Стало быть, яйца у них есть! — прохрипел Нейгал. Вскочил и почти вслепую — руки еле слушались, в глазах стояла темень — бросил две гранаты. Оба раза так криво, что ни импульс, ни осколки не задели бандитов. Его кидо был поврежден — разрывные ударили в нагрудную пластину, ослабленные силовым полем примерно наполовину, и все равно смертноносные. Если бы не упал — стался бы без головы, потому что забрало шлема — самое слабое место во всей конструкции.

И тут дом содрогнулся. Дика выбросило из-за пушки, Призрака сбило с ног — устоял лишь Нейгал; точнее, кидо.

Темнота, сгустившись, надвинулась на манор. Длинный нос катера подмял каменную ограду, словно песочную насыпь. Одна секция пандусов обрушилась — Ага, значит, по дому нанесли удар гравитационным тараном. Значит, решились…

Львиное Сердечко, пошатываясь, поднимался с колен. Нейгал, не дожидаясь, пока он это сделает, сунул ему в руки пулевик и рявкнул:

— Вниз! Они сейчас будут внутри! И шлем надень! Жить надоело?

Не дожидаясь, пока пацан сам нацепит шлем, Призрак схватил каску и надел ее на Дика, защелкнув подбородочное крепление и опустив забрало. Морлоки быстро отходят после инфразвука, и рефлексы у них — заботиться о людях в бою.

Они сбежали вниз, в гараж, и засел за баррикадой. Сет, стеная, потащился следом. Правильно. Черт, энергоблок садится…

В гараже не горел свет, аварийные лампы никак не могли проморгаться — но на фоне влетающих в дом крупных снежных хлопьев силуэты кидо вырисовывались отчетливо.

— Лечь! — скомандовал Нейгал. — Получите!

От удара силовой сферы баррикада чуть дрогнула, а двух штурмующих вынесло наружу и придавило ими треьего. Из пролома брызнула истошная ругань.

— Сам такой! — огрызнулся Нейгал, и они с Призраком добавили еще по одной — уже точно в дырку. Там пошмякались со всей дури о каменные стены, поматюкались, а потом швырнули в отверстие четыре газовые гранаты.

— Вот уроды, — хрюкнул Нейгал и активировал маску-фильтр. Пацан и Призрак нацепили свои.

— Ложись, — Эктор активировал маску-фильтр. — Пусть подумают, что газ подействовал.

Мальчишка лег на бок, вытянув руки перед собой, взяв упор о торчащую из баррикады железную полку. Руки у него все еще дрожали.

В дверь сунулись — и тут же получили. Видно, получили наконец как следует — отшатнулись назад с воплем, упали… Тяжело раненый мужик вопит иной раз, как свинья.

«Ты еще сам завопишь», — сказал себе Нейгал. Энергоблок в его ружье сел окончательно. Он протянул рук, чтобы взять у Сета новый — но увидел, что оружейник валяется на полу кулем, и глаза его стекленеют. Нейгал перезарядил винтовку сам — эта обойма была последней. А потом — рукопашная…

Следующий был с мозгами в голове — прыгнув внутрь, сразу же ушел в перекат, и оказался почти под самой баррикадой. Следом так же кувыркнулся второй. И начался хаос, в котором все палии друг по другу, причем по Нейгалу сажали из плазменника, и ему приходилось уже жарковато. Он отступал к дверям, стараясь не думать о том, какой ресурс остался у его силовых батарей — ведь у пацана вообще никакого, один выстрел — и доспех готов, со второго выстрела его поджарят насмерть.

И тут он заметил, что пацана берегут — в него стреляли из импульсника, дважды сбивали с ног, потому что веса в нем было как в собаке, но каждый раз ему везло. Он отлетал в нужном направлении, к той самой двери, в которую нужно было уходить. Во второй раз он приземлился у самых ног Нейгала, поднялся, встряхиваясь, как бойцовый петушок, нацелился (противник уже через баррикаду лез, вскочил на самый верх) и попал под выстрел, предназначенный Нейгалу. Пламя охватило его голову и грудь, сжигая защитную поверхность доспеха. У Эктора сердце бухнулось в пятки: неужели… Одной рукой он схватил мальчишку — а тот и в огне не перестал стрелять — и швырнул его за себя, на лестницу — другой поднял ружье и выпустил последнюю пулю в того, что стоял на баррикаде. Попал в башку. Тот, получив несколько пуль от мальчика, и так стоял нетвердо, а с этим выстрелом и вовсе обрушился назад — только пятки над головой брык! Нейгал не тешил себя надеждой, что убил — на рейдере был первоклассный кидо. Но шлем он ему повредил необратимо — а значит, бандит или выйдет из боя, если трус, или продолжит драться без шлема. Нейгал закрыл за собой дверь и загодя приготовленным термитом заварил щель. Теперь у них было еще минут десять — пока те, внизу, развалят баррикаду, пока подтащат резак… Если, конечно, они не вздумают еще раз использовать гравитаран — и развалить манор к чертям.

Призрак уже уволок паренька по лестнице наверх. Тут, у входа на галерею, был последний рубеж. Газ расползся по коридорам быстро — Актеон тоже валялся без сознания, хотя почти успел доползти до галереи, где был свежий воздух.

— Ну, как ты? — Нейгал уже видел, что парень стоит на своих ногах. Шлем его почернел и сквозь забрало он, конечно, ни черта не видел: сгорело защитное покрытие. Подняв звбрало, Нейгал увидел, что лицо мальчика цело, только покраснело, как под жарким солнцем.

— Ну, парень, жив твой Бог, — Нейгал хотел хлопнуть его по плечу и обнаружил, что правая рука не поднимается выше уровня живота — заклинило сервомотор.

— Ну, а ты как? — спросил он у Призрака-Ионатана. И прежде, чем тот разлепил прокушенные губы и ответил, увидел сам: левое плечо и бок гема были сожжены до костей, видных сквозь дыру в доспехе и здоровущую яму, которую огонь выел в плоти. Рана почти не кровоточила, но Нейгал знал, что она причиняет сейчас адскую боль даже устойчивому к боли морлоку.

На поясе Призрака висела аптечка — и в ней был мощный анальгетик. Нейгал вытащил его, переломил капсулу, высвободил иглу и пихнул прямо туда, в обнаженное и опаленное мясо.

— Аригато, хито-сама, — от боли Призрак перешел на свой «чиби». — Прошу, вколите мне еще и стим. Я еще могу сражаться…

Нейгал достал вторую ампулу — с мощным нейростимулятором. Люди называли его сокращенно «ПП» — «Последний поцелуй». Или «Полный пиздец», кому как больше нравилось. Эта отрава вздергивала даже полумертвого на ноги — на полчаса-сорок минут — а потом выпивала все силы. Ее кололи, когда не надеялись выжить, и оставлось лишь одно — побольше врагов унести с собой.

Нейгал открыл иглу и уколол Призрака под воротник, в толстую мышцу. Тот оскалился.

— Добрый Бог… учит руки мои… воевать… и пальцы мои… драться…

Он встал, ударил хвостом о пол и снял с пояса флорд.

Эктора охватило смертное предчувствие — уже не наведенное инфразвуком, а настоящее. Что он сделал в жизни, что успел? Поднялся из канавы в полковники — чтобы убить пятьдесят с лишком тысяч человек? И потом не мочь сделать счастливой даже одну женщину, спасти даже одного мальчика? Сыновья выросли говнюками, жены оказались стервами, любовницы… ну, бляди — они бляди и есть, кроме Касси, конечно…

— Как я ненавижу Вавилон… — простонал мальчишка сквозь зубы. — Как я его ненавижу…

Эктор понял, о чем он говорит. Не мог согласиться — но понял.

Раздалось зудение резака. Нейгал отбросил бесполезное теперь ружье и активировал флорд. Мельком глянул в коридор — и обомлел: там стояла Касси и смотрела на него.

Видимо, она сумела как-то остаться в сознании — дышала через мокрую ткань, наверное, а потом выползла сюда, схватить воздуха. Соображала плохо.