Кристальный пик - Анастасия Гор

охоты, шелест песка, гонимого ветром, и стук чего-то, похожего на барабаны, будто у пустыни билось сердце. В этой музыке первобытных начал приглушенные голоса, доносящиеся из-за скрюченных деревьев, казались чужеродными. Я разобрала их не сразу, но затем разглядела и две непропорционально длинные тени, просвечивающиеся через каньонную трещину. Однако те голоса мигом затихли, стоило мне приблизиться к ним, а песку под ногами захрустеть.

— Ох, поглядите, кто проснулся!

— Сильтан?

Я растерла рукой глаза, проверяя, не снится ли мне. Он сидел на высохшем срубе пня, который мы пустили на костер, и раскачивался на одном месте, теребя новенькую серьгу в ухе — круглую, как монета, да еще и с россыпью самоцветов по краям. Одежда на Сильтане была самой простой, зато на тонких пальцах с перламутровыми когтями красовалось минимум по десять перстней. Песок лип к его босым ногам, а волосы лежали в несвойственном ему беспорядке. Очевидно, он только-только прилетел, но оставался вопрос — как?

— Отрадно видеть, что мой брат не угробил тебя во второй раз, — ощерился Сильтан, помахав в ответ на мой удивленный взгляд крошечным письмецом, свернутым трубочкой. Бледно-оранжевый пергамент с крошками разбитой печати и узором синих чернил выглядел знакомым. Именно на этом пергаменте Ясу написала известие о моем скором возвращении в Столицу, прежде чем привязать его к лапке стрижа и выпустить того из окна. — Я перехватил письмо на границе с Медб, где как раз расспрашивал про вас. Увидел печать Амрита и решил проверить. Кто бы подумал, что вас в такую глушь забросит? Изначально я надеялся, что вы вернетесь туда же, откуда исчезли, — то бишь в леса Дану, — но когда минула неделя, то понял, что ждать вас там бесполезно…

— А нечего было Рубин с Тесеей без присмотра оставлять! — подал голос Солярис, все это время стоявший ко мне спиной и, кажется, не собирающийся поворачиваться. — Сам вызвался сопровождать их в поисках колодца и сам же бросил. Вот если бы исполнял свой долг, как положено, то попал бы в сид вместе с нами! И не пришлось бы по Кругу месяцами рассекать, людей допрашивать. Впрочем, о чем это я… Бешеной собаке и семь лиг — не крюк.

— Собаке, может, и не крюк, а дракону очень даже. Я здорово утомился, знаешь ли, — пожаловался Сильтан нарочито ноющим, как у девицы, голосом. — Хотя не стану спорить, ваша участь куда более жестока. Все эти вёльвы полоумные, волчьи госпожи, принцы, туманы… Похоже, мне даже повезло, что я тогда потерялся. — Сильтан спрыгнул с пня, потянулся, разминая мышцы, и его руки с шеей начали золотиться, обрастая чешуей. — Ладно, в дороге поболтаем. Втроем летим, значит? А сестрицу что, с тупоголовым оставим?

— Куда летим? — растерялась я, все еще сонная.

— Рубин не летит, — отрезал Солярис и наконец-то посмотрел на меня. Лунный свет запутался в его волосах, мерцая в них звездами, и обточил хмурый профиль, делая Сола похожим на статую. — А ты возвращайся в пещеру и ложись спать, — сказал он уже мне. — Передай Мелихор, как проснется, чтобы на север путь держала и по прибытии Медовый зал к периату подготовила. Она в курсе, что это значит.

— Зато я не в курсе. Солярис, объясни нормально, что здесь происходит! Ты собрался улетать куда-то? Без меня?

Сильтан притих, но не стал притворяться и делать вид, будто ему неинтересно. Наоборот: подался вперед, снова усевшись на пень, и присвистнул, когда Сол, тяжко вздохнув, отвел меня под руку в сторону. Глаза его горели золотом в темноте, рубашка была застегнута до воротника, а пояс скреплен с небольшой кожаной сумкой на боку, куда могла поместиться максимум фляга воды и кусок хлеба. Во всем виде Сола читалась решимость немедленно отправляться в путь, а в выражении лица — непреклонность. Тем не менее он молчал, давая мне осознать все самой, и в конце концов меня озарило: Солярис пытался сбежать, а я проснулась и помешала его планам. Вот что означал тот поцелуй в лоб, который я почувствовала сквозь сон — прощание.

— Что ты собираешься делать? — спросила я.

— Выиграть для тебя войну, — прошептал Солярис, коснувшись агатовым когтем моей побелевшей щеки.

— Если Борей не убьет тебя раньше, — усмехнулся Сильтан позади нас, и Сол метнул на него свирепый взгляд.

Мы с Солярисом всегда были связаны, и отнюдь не одним только проклятием. Живя бок о бок с кем-то столько лет, невольно учишься даже в его молчании слышать слова, а в движениях — мысли. Потому никаких объяснений мне больше не требовалось. Я в тот же миг поняла, что задумал Сол, ведь однажды думала о том же.

Призвать драконов на подмогу в войне против Керидвена, Фергуса и Немайна. Убедить их сражаться на моей стороне, как они сражались на стороне Оникса. Отправиться в Сердце и поставить на кон все. Однако я не могла снова бросить дом, не говоря уже о том, что не верила в успех сей затеи. Потому Солярис решил сделать это за меня. И, зная, что я не одобрю такой план и не соглашусь отпускать его одного, он не стал спрашивать разрешения. Он просто поцеловал меня в лоб еще раз, притянув к себе за подбородок, а затем махнул Сильтану и двинулся по песчаным барханам в обход деревьев.

Пока Сильтан превращался, у меня оставалось всего несколько минут, чтобы отговорить его. Чтобы, бросившись за Солом следом, заставить остаться со мной или по крайней мере взять с собой в Сердце. И хотя я знала, что упрямство Сола тверже, чем все драгоценные камни в сокровищнице Столицы, я все равно закричала:

— Я твоя драгоценная госпожа, и я никуда тебя не отпускала. Ты меня слышишь, Солярис⁈ Не смей улетать!

— Можешь казнить меня по прибытии, госпожа, но твою волю я не исполню. Я не твой слуга — я королевский зверь. А такова участь всех зверей — перегрызать врагам глотки. Довольно мне стоять рядом на привязи.

— Но Борей и впрямь убьет тебя! — воскликнула я исступленно, продолжая идти за Солярисом. — Во время нашего первого и последнего разговора он сказал мне, чтобы ты не смел больше появляться в Сердце. Теперь же он Старший. Если ты явишься к нему с просьбой вступить в людскую войну…

— Он все еще мой отец, — парировал Солярис, но в