Под знаменем черной птицы. Книга 2 (СИ) - Труфанова Елена Александровна

— Уходим! Отцепи захваченные платформы, перенеси нас в безопасное место и хватит. Мы проиграли.

Прибывшие с ним гвардейцы уверенно отбивали нападение некросов, но это был временный успех: со стороны другого полиса прибывало все больше и больше новых особей, и скоро они просто задавят числом. Но можно было собраться, отбить нападение и сохранить хотя бы часть людей. Объяснять вышло бы слишком долго, поэтому Айвен сбросила котенку ряд мысленных образов.

— Нет, — он помотал головой, — отходим. Нет времени.

— Есть! Дай разрешение использовать разрядники в бою, мы столько тренировались, все получится! Подними авиацию, в конце концов! Мы сможем отбиться.

— Не будет авиации, просто сделай, как я говорю, хотя бы раз!

Он начинал злиться и почти тащил Айвен за собой, как какую-нибудь девчонку. Такое уже нельзя было терпеть. Она спихнула его руку и оттолкнула Нерона:

— В планах всегда есть допустимые потери, но я наигралась в такие игры! Пока есть шанс — его нужно использовать.

А после сотворила телепорт ровно к тому месту, где ее броня отбивалась сразу от троих гвардейцев. Нелепо и бестолково, пропуская удары, подставляя потенциально уязвимые места. Но броня неразрушима, внутренние генераторы в ней восстановили, поэтому в гвардейцев не получалось даже замедлить ее. Айвен приказала отступить всем и набросала на броню целую гору стальных прутьев и обломков стен, чтобы зафиксировать хоть ненадолго.

— Кто ты?

Шлем дернулся, потом склонился набок, копируя любимый жест котенка, и только тогда голосовой синтезатор озвучил ответ:

— Не узнаешь меня? Нет? Так странно, ведь это ты разрушила все, что было мне дорого! Ты убила мою мать!

— На моих руках хватает крови, добавь деталей, чтобы я точно знала, в чем нужно каяться.

Пока болтали, Айвен одна за другой отсоединила не захваченные мертвяками платформы и отправила их подальше. Всех в самом деле не спасти, но попытаться стоило. Но почему бездействовал Нерон? Один выплеск силы Уводящего — и все мертвяки исчезнут, до последнего. “Грядет время черной птицы” — кричал тогда один из прималюсских психов, но птица пока предпочитала отсиживаться в стороне и не вмешиваться в дела простых смертных. Или дело в том, что даже в нее сейчас недостаточно верили?

— Мои имя стерто. Мне дали новое: “Ноль”, “Зеро”. Скоро ты вспомнишь меня! — прохрипела броня, а после резко согнулась и прыгнула вверх, разрушая сковывавший ее кокон. И следом механическая рука бросила в Айвен флакон с зельем. Энергетические щиты вспыхнули вокруг, но вещество оказалось на редкость едким и летучим, за считанные мгновения все вокруг заволокло красноватым туманом. Айвен бросила несколько заклинаний, чтобы осадить и обезвредить эту дрянь, попутно отшвырнула броню и нескольких некросов и получила удар по спине от еще одного, которого не заметила. Пока Айвен разворачивалась, чтобы уничтожить нападавшего, другой мертвяк схватил ее за руку. Потом к нему присоединились еще двое, быстрые и сильные, почти как примы и такие же неуязвимые. Не совсем обычные особи, наверняка их специально подогнали для убийства или захвата Айвен. Совсем скоро ее задавили массой и повалили на камни, как раз туда, куда осела отрава, брошенная броней. Она смешивалась с кровью Айвен, щипала раны и потихоньку проникала в организм. Тот пока справлялся с ядом, но с каждым сломанным ребром или другой костью, разорванной мышцей или сосудом — становилось все сложнее. Айвен уже потянулась к последней из припасенных “дамских штучек”, как мертвяки отступили. Сразу стало легче дышать, морозный воздух так и обжигал легкие.

Айвен перевернулась на спину и несколько раз судорожно вздохнула, а после закрыла рот и нос рукавом: все заволокло синим туманом, в котором один за другим исчезали мертвяки. По матовой поверхности брони он стекал, оставляя лёгкий конденсат, который если и замедлял существо, то ненадолго. Зато платформа под его ногами стремительно осыпалась трухой, так быстро, что в мгновение ушла под воду зыбучим песком.

Один из гвардейцев подхватил Айвен под руку и помог встать на ноги. Нерон все ещё стоял на обломке здания, посреди расползающегося во все стороны тумана, который захватывал и уничтожал все новых мертвяков. А ещё камень, одежда котенка, металл, какой-то мусор, тела погибших солдат — все это рассыпалось в труху и собиралось снова, как в страшной бесконечной игре. Расползающийся холод сковывал движения, а туман легко пощипывал кожу, будто пробовал на прочность.

Кейташи рассказывал, как нужно приводить Нерона в чувства, чтобы избежать возможной катастрофы. Но Айвен просто подошла, взяла его за руку:

— Идём, нужно возвращаться домой.

Пальцы сразу же заныли так, будто их опустили в ледяную воду, кожа начала трескаться и осыпаться пеплом. Раны заживали быстро, кровь почти не шла, но боль простреливала до самого плеча. Нерон не реагировал на присутствие Айвен, только холодные пальцы чуть подрагивали в ее руке.

— Давай же, приходи в себя. Пойдем мешать сахар с кофе, рисовать голых девиц, полировать ногти и что ты там ещё любишь делать в свободное время.

— Скандалить, — проговорил он с усилием. — Мы будем очень много скандалить.

В Кор-Атр они вернулись когда над этой частью Атрокса уже начало всплывать лучезарное. Айвен долго осматривали врачи, но не нашли никаких признаков яда в крови. Она и сама ничего не заметила. От сильного переутомления и местного энергетического фона магия казалась тяжеловесной и непослушной, заклинания никак не складывались, рассыпаясь бесполезными световыми всполохами. В конце концов, Айвен решила отложить полную диагностику организма до завтра. Чувствовала она себя нормально, только зудела заживающая кожа на руках.

Хотелось спать, но перед этим — объясниться с Нероном. Он же пропал в ванной и, кажется, выходить не собирался.

— Ты прячешься здесь? — она все же решила наплевать на границы личного пространства, право на уединение и возможные непотребства, за которыми могла застать кота.

На самом деле тот просто лежал во вмурованной в пол ванне и постукивал пальцами по бортику в такт звучащей из радиоприемника музыке.

— Ты здесь прячешься от меня, — в этот раз вопроса в ее словах не было. — Девяносто четыре минуты, можно было навестить всех своих горластых гимназисток.

— Так было нужно.

— Что?

— Я сократил весь наш скандал и выдал единственно возможный ответ.

— Я так полагаю, это был ответ на то, почему ты не убил Крея, когда была возможность, почему не вмешался в битву раньше, если мог, почему не использовал технику и все остальное?

Он развернул руку ладонью вверх и кивнул. И все. Самый исчерпывающий ответ за всю историю ответов. Айвен несколько раз вдохнула и выдохнула, почесала тыльную сторону ладони, вдруг покрывшуюся мелкой сыпью, и ушла от Нерона. Нужно немного остыть, завтра скандал выйдет не хуже, а сил у нее будет определенно больше.

Перспектива скорой свадьбы гноящейся занозой сидела в подсознании Уинки Морроу. Проблема крылась в том, что подходящей невесты все не было, а родители с каждым днем давили все сильнее. Лорду Морроу хотелось еще немного упрочить положение семьи и умножить капиталы, мать же ждала внуков. Детей, кроме самого Уинки, у них не получилось, и он как назло вовсе не горел желанием создавать семью, предпочтя военную карьеру.

Но, Хаос и Бездна, как же тяжело постоянно придумывать новые и новые причины, почему флотский адмирал в самом цвете лет еще холост. Предыдущая отговорка про несчастную любовь перестала действовать уже с год: маму смутил случайно попавшийся на глаза счет на покупку яхты для нынешней любовницы. Леди начала копать историю трат сына и нашла там прямые и неоднозначные свидетельства, насколько тот убивается по бросившей его двадцать лет назад актрисе.

Уинки бы даже женился на какой-нибудь понимающей женщине, согласной на фиктивный брак и то, что сердце мужа навсегда занято армией, но таких среди его окружения не нашлось. Все хотели адмирала целиком: руку, сердце, капиталы — как шутил его адъютант. Бездна! Уинки бы женился и на самом Джероме, будь хоть на сотую долю бисексуален. Спокойный, рассудительный, готовый поддержать в трудную минуту и подставить плечо, выслушать, посочувствовать — адъютант был идеален всем, кроме своего пола. И того, что тоже не имел ни крохи симпатии к мужчинам. А сменить пол ради свадьбы — перегиб.