Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Приметы и суеверия. - Елена Лаврентьева

Вот еще живой пример тому, как лжива вера в приметы. N. N. случилось целоваться, стоя на пороге… с кем? Когда?.. эта тайна принадлежит не одному мне, следовательно, я один не имею права открывать ее… те поцелуи были так усладительны, так заманчивы, словно сон при пении райской птички. Казалось бы, поцелуй на пороге должен быть предшественником ссоры или разлуки; но клянусь, чем хотите, не сбылось ни того, ни другого; они живут в непрерывном ладу, и чашу разлуки пили не более нескольких часов. Теперь вопрос: исследуйте строго, как Вельзевул грехи праведника, может ли порог иметь влияние на любовь, когда любовь, сие в полном смысле свободное чувство, рождается и умирает всегда независимо от места встреч, свиданий, даже обстоятельств и условий света; когда повод к ссоре и разлуку может отстранить наш собственный рассудок, когда от нас самих зависит избрать сцену поцелуев здесь или там, под потолком или под сводом неба? Вы захотите знать, от чего же зародилась сия примета?.. Стыжусь сказать утвердительно: ужели от того предположения, что если порог разделяет два покоя, то он может знаменовать о разделении двух сердец? По крайней мере, другой причины нет.

Слава Богу, что в наш век предрассудки сделались уже только частною собственностью, то есть принадлежат только некоторым лицам. Вспомните время, когда они были достоянием целого народа. Вспомните: когда в древний Рим залетал филин, то весь Рим бежал в храмы от незваного гостя и очищался жертвами; владыки мира трепетали при виде ночной птицы. В самом деле, беда смотреть исподлобья, кричать по ночам диким голосом и носить на себе все атрибуты безобразия; беда укрываться от света и заседать в развалинах, в глуши леса, на кладбище: долго ли тогда приобрести дурное мнение! Один ли филин худой о себе славой обязан собственной наружности, наводящей уныние на душу? Пал Рим, но с ним не пали все его предрассудки; они еще оставались жить среди племен, некогда подвластных орлу Тибра. Христианство водрузило крест на обломках языческих кумиров, но не могло вдруг искоренить в умах поверий язычества: ибо обычай народа долгое время пересиливает всякий закон духовный и гражданский; те предрассудки, которые язычество утверждало своими обрядами религиозными, удержались на заре христианства, как привычки в общем мнении. Наконец, яснейшему уразумению истинной веры стало вспомоществовать возрастающее могущество просвещения; умы начинают укрепляться, делаться самостоятельнее и обозревать предметы со всех сторон. Теперь, чем, кроме уважении к старине, можно поддержать иное заблуждение? На чем основывается вера в иную примету, как не на одном нехотенье поверить умом ее действительность?

К слову о римлянах: от них достался нам в удел обычай, который бесспорно древнее самого пыльного архива в мире. Это обычай бить скорлупу выеденного яйца; о нем упоминает Плиний, говоря, что яйцо было искони почитаемо римлянами изображением природы, эмблемою таинственного возрождения, что гадатели употребляли его в своих чародействах, и что, желая погубить человека, стоило только начертать магические знаки внутри скорлупы выеденного им яйца. Для избежания такой горькой напасти скорлупу разбивало суеверие. В наше время, когда уже не куры решают судьбу государств и когда яйцами только завтракают, а не губят людей, скорлупу бьет хозяйственная расчетливость: не имея уже основания верить предрассудку римлян, мы перетолковали, что сей их обычай способствует к размножению куриного рода. Стало быть, куры менее нас заботятся о своем потомстве, ибо не слыхано, не видано, чтобы скорлупа вылупившегося цыпленка была ими разбита.

Спросят, однако: от чего же так сильно вкоренилась в нас вера в приметы, несмотря на их почти очевидную лживость? От того единственно… но чтоб не забираться в туманную даль метафизических выводов и ломаных идей, которая заведет неведомо куда, и чтоб не повторять читателю мыслей, может быть, уже им самим составленных из всего теперь прочитанного, я заменю слова мои словами одного, не помню какого-то, арабского рассказчика; он, на вопрос слепого, отчего провожатый иногда его обманывает, отвечал: оттого, что у тебя нет глаз и нет, кем бы ты мог заменить твоего негодного провожатого.

Здесь кстати припомню, что один мой приятель, отвергая решительно все приметы, подобные исчисленным мною, собрал в течение долговременной опытности свои приметы особого рода, которым верит безусловно, в твердой надежде, что они всегда сбываются. Например, он уверяет: если судья принимает просителя грубыми речами, сердитыми взглядами, скоса — знак, что либо дело просителя не чисто, либо судья ведет дела начистую.

Проситель напоминает судье о благодарности: верно явится к нему на дом с поклоном.

Молодая актриса не обращает внимания на лицо, с которым играет на сцене, и во все продолжение спектакля не сводит глаз с кресел и лож, — знак, что она не намерена выйти замуж.

Два журналиста ссорились, вдруг помирились — не перед добром! Достанется по ушам третьему журналисту.

Чиновник не ходит к должности и слывет дельцом — нет сомнения, что у него есть роденька в случае.

Отец бьется из последнего, чтобы давать концерты, на которых могла бы отличаться его милая дочка, мать превозносит гостям нравственные качества и таланты этой дочки, ненаглядного своего сокровища… Будущий жених не найдется на приданое.

Безчиновный вольнодумец гремел и прозой и стихами против властей; теперь присмирел и уже заговаривает о важности службы, — примета, что и на нем был перст Божий.

Вельможа знаменит, как красноречивый защитник невинных и правых; по городу ходят рукописные его мнения, сделавшие бы честь оратору древности: но от чего же сей вельможа безгласен там, где бы должно быть красноречивым? — Правой рукой он владеет только дома.

Вас посетил человек, который давно уже не любопытствовал с вами видеться; он к вам ласкается, жмет руку долее обыкновенного, входит в подробности ваших обстоятельств; он особенно приветлив, особенно учтив — будьте уверены, он имеет к вам покорнейшую просьбу.

Но я боюсь, не сочли бы всего этого личностями! В наше время все лица стали так важны, так велики, что ни о чем другом и говорить нельзя, как о лицах{3}.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Мордовцев Д. Л. Бытовые очерки прошлого века. Мнимые видения и пророчества. // ИВ. 1882. Т. 8. С 481.

2. Пузино П. Взгляд на суеверие и предрассудки. СПб., 1834. С. 8.

3. Там же. С 2.

4. Лотман Ю. М. Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Л., 1983. С 261.

5. Янькова Е. И. Рассказы бабушки: Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Благово. Л., 1989. С. 33.

6. Тургенев И. С. Отцы и дети. // Тургенев И. С. Собр. соч. В 6 т. М., 1968. Т. 2. С 424.

7. Глинка С. Н. Записки. М., 2004. С. 10.

8. РА 1869. Кн. 1.С. 134.

9. Муханов П. А. Невесты. // Муханов П. А. Сочинения. Письма. Иркутск, 1991. С. 115.

10. Никитенко А. В. Дневник. В 3 т. М., 1955. Т. 1. С. 7.

11. Некоторые любопытные приключения и сны, из древних и новых времен. М., 1829. С. 165 — 166.

12. РА 1871. №2. С. 178.

13. Соллогуб В. А. Воспоминания. М., 1998. С. 157.

14. Жихарев С. П. Записки современника. Л., 1989. Т. 2. С. 262.

15. Вяземский П. А. Письма к жене за 1830 г. // Звенья. М.; Л., 1936. Т. 6. С. 294-295.

16. Абрамзон Т. Е. Суеверные представления и их осмысление в русской литературе второй половины XVIII века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Гос. пед. ун-т им. А И. Герцена. СПб., 1998. С. 6 — 7.

17. К биографии Пушкина. Выдержки из записной книжки М. И. Семевского // РВ. 1869. Т. 84. С. 66.

18. Ежедневные записки русской путешественницы в 1827 и 1828 годах. // СО. 1831. Т. 17. С 5.

19. Ростопчина Е. П. Счастливая женщина. М., 1991. С. 17.

20. Долгоруков И. М., князь. Повесть о рождении моем, происхождении и всей жизни, писанная мной самим… СПб., 2004. Т. 1. С. 447.

21. Вечер накануне Нового года, или Предвещания // Славянин. 1828. Ч. 5. С 25.

22. Вяземский П. А. Старая записная книжка. Полн. собр. соч. СПб., 1883. Т. 8. С. 470.

23. Там же. С 167.

24. Там же. С 410-411.

25. Востриков А. Книга о русской дуэли. СПб., 1998. С. 198.

26. Арапова А. Наталья Николаевна Пушкина-Ланская. М., 1994. С 48-49.

27. Свербеев Д. К. Записки (1799-1826). М., 1899. Т. 1. С 265.