По большому льду. Северный полюс - Роберт Пири

К северу от мыса Сабин было так много открытой воды, что мы уже думали воспользоваться попутным ветром и поднять парус, однако чуть позже появление льда с северной стороны заставило нас изменить свои намерения. Пройдя около 60 миль на север от Эта, мы намертво застряли в паковом льду недалеко от мыса Виктория. Там мы залегли на много часов; правда, времени даром мы не теряли и за время стоянки заполнили цистерны льдом плавучей льдины.

Во второй половине следующего дня подул сильный ветер с юга, и мы вместе со льдом, в котором застряли, стали дрейфовать на север. Через несколько часов под действием ветра среди льда образовались разводья, и мы смогли повернуть на запад, держа курс на сушу. Палуба обильно орошалась мелкими брызгами, что один из эскимосов интерпретировал, как плевки дьявола. Пройдя несколько миль, мы попали в зону плотного льда и вновь остановились.

Д-р Гудселл, Макмиллан и Боруп укладывали в шлюпки съестные припасы и медикаменты, чтобы быть во всеоружии в случае чрезвычайной ситуации. Раздави «Рузвельт» льдами или потерпи он аварию, мы по первому же знаку мгновенно спустились бы в шлюпки в полном обмундировании, оснащенные всем, что необходимо для плавания, и вернулись бы в страну эскимосов, а оттуда в цивилизованный мир на каком-нибудь китобойном или грузовом судне, зафрахтованном Арктическим клубом Пири для перевозки угля. Конечно, это означало бы, что экспедиция провалилась.

В каждый из шести вельботов был помещен ящик, содержащий 12 шестифунтовых консервных банок пеммикана, прессованного мясного продукта для полярных экспедиций; две двадцатипятифунтовых жестянки галет; две пятифунтовых банки сахара; несколько фунтов кофе и несколько банок сгущенного молока; керосинка и пять банок керосина по галлону в каждой; спички, топорик, ножи, консервный нож, соль, иголки и нитки; а из медицинского оборудования: кетгут и хирургические иглы, бинты и вата, хинин, танин, марля, мазь для хирургических перевязок, борная кислота и порошок для присыпок.

Вельботы раскачивались на шлюпбалках с полным комплектом всего необходимого: весла, мачты, паруса и т. д.; продовольствия на них было запасено на 7—10 дней плавания в чрезвычайной ситуации. После того как мы вышли из Эта, основные продукты питания, такие как чай, кофе, сахар, растительное масло, пеммикан и галеты, были размещены на палубе у бортов, чтобы в случае крушения судна их можно было мгновенно перебросить на лед через борт.

Все обитатели «Рузвельта» – и члены экипажа, и эскимосы, – были готовы по первому же сигналу спустить шлюпки и затем, взяв самые необходимые вещи (заранее упакованные и всегда находящиеся под рукой, прямо у поручней судна), спуститься в них и выбросить вещи на лед. Никому и в голову не приходило каждый день раздеваться; ванная в моей каюте могла с таким же успехом служить дорожным сундуком, ибо я отважился воспользоваться ею только один раз за время пути от Эта до мыса Шеридан.

Глава XI. Ближний бой со льдом

Чтобы не терять даром времени по пути на север и чтобы моим эскимосам некогда было размышлять об опасностях, постоянно угрожавших их плавучему дому, я решил занять их работой. Мужчинам было поручено готовить нарты и собачьи упряжки, чтобы мы по прибытии на мыс Шеридан (если, конечно, мы туда доберемся) могли сразу же заняться осенней охотой. У меня на борту было достаточно всякого материала, так что каждый эскимос изготовил нарты для себя сам, вложив в эту работу всю душу. Эта особенность эскимосов – испытывать гордость от собственных достижений – сослужила мне хорошую службу, а я всячески поощрял их специальными призами и похвалой.

Женщинам почти сразу же после отплытия из Эта было поручено шить для нас зимнюю одежду, чтобы в случае крушения судна каждый был обеспечен соответствующей теплой экипировкой. На севере мы носим практически такую же одежду, как и эскимосы, в том числе меховые чулки мехом внутрь. Не будь их, мы бы постоянно отмораживали ноги. Человеку, не привыкшему жить без шелковых чулок, вряд ли стоит пытаться покорить Северный полюс. Поскольку всех нас, вместе взятых, включая эскимосов, было на борту 69 человек – моряков, женщин, детей, – понятно, что портняжной работы было достаточно много. Нужно было переделать и починить старую одежду, а также сшить новую.

Поскольку кульминация битвы со льдом была еще впереди, новички экспедиции, Макмиллан, Боруп и д-р Гудселл, поначалу с большим интересом наблюдали за работой эскимосок. Женщины находили себе удобное место для работы – стул, помост или просто пол – и усаживались там. Если они устраивались работать на своей жилой территории, то снимали обувь, ставили одну ступню повыше, захватывали кусок материала между большим и вторым пальцами ног и шили, делая стежки от себя, а не по направлению к себе, как наши женщины. При этом, ступня для эскимосской женщины выполняет функцию чего-то вроде третьей руки.

Эскимосские женщины гордятся своим уменьем шить одежду и с явным удовольствием принимают заказы от неопытных белых, демонстрируя при этом снисходительность и терпение. Одна из северных красавиц шила Бартлетту одежду для весеннего санного похода, при этом он слезно просил ее сделать наряд попросторнее. Вот что она ответила ему на смеси эскимосского и английского:

«Ты должен мне верить, капитан! Когда ты выйдешь на дорогу к Северному полюсу, тебе нужен будет шнурок, чтобы стянуть свою куртку, а не вставной клин». Она видела меня и моих товарищей, когда мы возвращались из прежних походов, и знала, что бывает с человеком после многих дней предельной усталости и скудного питания, когда он надевает просторную одежду.

Эскимосам разрешено свободно перемещаться по судну и пользоваться всеми службами, в то время как место у борта слева от рубки полностью находилось в их распоряжении. Вдоль стены рубки из упаковочных ящиков был сооружен широкий помост высотой в три или четыре фута, на котором эскимосы могли спать. У каждой семьи было свое жилое пространство, отгороженное досками по бокам, а спереди занавешенное занавеской. Они сами готовили себе мясо и ту пищу, к которой привыкли; правда, наш кок, Перси, обеспечивал их чаем и кофе. Печеные бобы, мясо с овощами или другие привычные нам блюда из имеющегося на судне запаса провианта также могли быть им предоставлены эскимосам, если они, конечно, заявляли Перси о своем желании их отведать; он же угощал их своим знаменитым хлебом, легким и хрустящим, подобного которому нет во всем мире.

У меня сложилось такое впечатление, что эскимосы едят не переставая. Стол для них не накрывался, так как у них нет привычки к приему пищи в определенные часы: каждая семья ест, когда у кого-нибудь из ее членов разыграется аппетит. Я выдал им кастрюли, сковородки, тарелки, чашки, блюдца, ножи, вилки и керосинки. Они имели доступ в камбуз круглые сутки, а Перси сумел настолько расположить их к себе, что через некоторое время ему удалось приучить их не использовать для мытья рук воду, в которой он собирался варить мясо.