Удар Молнии - Сергей Алексеев

В фургоне была полная тишина - ощущение, что пустой...

Глеб выжал Анатолия Ивановича из-за руля, забрался в кабину с оперативной рацией в руке, отнятой у водителя.

- Вроде бы чисто, если снайпера молчат. И эти, - он кивнул на фургон. - Не стучат пока. Значит, команды на захват не поступало.

Трасса была совершенно пустой - перекрыли движение с двух сторон.

- Ты уверен, что там - группа захвата? - Саня усмехнулся. - Вот будет весело, если никого...

- Сейчас проверим. - Головеров включил рацию. - Внимание группе захвата! Вам в фургоне не душно? Если вспотели, разрешаю снять амуницию и бронежилеты. Можно расслабиться, операция закончена.

Несколько секунд была тишина, вероятно, группы, занятые в операции, на этом этапе работали только на прием, выслушивая распоряжения начальника. Момент был острый, и в эфире соблюдали строгую чистоту, ожидая команду "фас"! - вдруг недовольный и властный голос рыкнул с явным украинским акцентом:

- Кто там бакланит? Шо за шутки?!

- Это я, - сказал Глеб. - Группа захвата находится в моих руках. В качестве заложников. Всякое необдуманное и несогласованное со мной действие повлечет необратимые последствия. Ты меня хорошо понял?

Десять секунд он ждал ответа - его не было. Время для того, чтобы пережить шок, кончилось.

- Давай к колесам, - скомандовал Головеров, переключая диапазоны на рации - должно быть, перешли на другую частоту. - Сейчас начнут делать глупости.

Из кабины перебрались под грузовик и сразу же услышали в фургоне признаки жизни: кто-то перемещался внутри, под весом десятка пар ног рессоры слегка вздрагивали. Кажется, заложники пытались занять более безопасную позицию. Или готовились вышибать двери...

Глеб нашел запасную частоту, но уловил лишь часть переговоров.

- ...открыть двери, как только приблизитесь к объекту!

- Дверь заблокировали, когда машина разворачивалась! - это уже отвечали из фургона. - У нас практически нет обзора! Мы в консервной банке!

- По моей команде высаживайте двери! - Голос руководителя операции показался Головерову мерзким, по-бабьи визгливым и высоким. - Снайпера блокируют их движение. "Москвич" стоит вплотную, под вашим фаркопом. В кабине грузовика сейчас никого не видно.

- Где Коняхин? - спросили из фургона. - Пусть поддержит нас из-за бугра! Где Коняхин?

- Двигаюсь к вам! - ворчливо отозвался еще один, новый голос. - Вас вижу, но ближе подъехать не могу.

- По-пластунски, Коняхин! - разозлился уже начальник. - Перекрой, чтобы не ушли по проселку! И поддержи огнем!

- Тогда ждите!

- Хочешь дать им попытку? - спросил Грязев, поглядывая вдоль проселка, откуда должен был приползти неведомый Коняхин.

- Пусть попробуют, - пожал плечами Глеб. - Собьют охотку.

"Ковбой", лежа под машиной, пытался вытащить из кабины рюкзак - жаждал оружия. Головеров показал ему кулак, но помог снайпер, ударивший неприцельно, на движение. Пуля продырявила приоткрытую дверцу "москвича".

- Бьет из канавы у дорожного полотна, - спокойно отметил Анатолий Иванович. - Левее километрового столба на семьдесят метров.

Глеб умышленно не вступал в радиопереговоры - пусть думают, что он не слышит...

На асфальте со стороны Невинномысска появился синий микроавтобус, катился медленно, осмотрительно - возможно, командирская машина. Остановился возле раскатчика, прикрывшись его колесами.

- Сейчас и начнут, - констатировал Головеров. Грузовик вздрогнул снайпера пробили передние шины, - клюнул носом и почти одновременно в чреве фургона загудело от стрельбы, как в паровозной топке. Били сквозь двери, полосуя крышу "Москвича", и дырявили оба борта. Огневая подготовка длилась секунд десять - расстреляли по магазину и сразу же начали бить в двери. Снайпера тем временем обрабатывали легковушку, ее видимую, заднюю часть, превращая в решето крылья и багажник.

Дверь таранили, скорее всего, плечами, удары были слабоватыми, замочные петли и вставленная в них монтировка брякали, но выдерживали.

- Докладывай, Щукин! Что там у тебя? - прорвался визгливый начальственный голос.

- Докладываю, - передал Глеб вместо Щукина, сидевшего в фургоне. Разблокировать двери невозможно. Между створок образовалась небольшая щель. Сейчас я всажу сквозь нее гранату из подствольника и вся группа захвата инвалиды. Я же предупреждал, все действия согласовывать со мной.

- Он вас слышит! Он вас слышит! - заверещал голос Коняхина. - Он в эфире!

- Эй, в консервной банке? - позвал Глеб. - Кончайте стучать, мужики, и патроны не жгите. Скоро от дыма у вас дышать будет нечем. Слушайте меня внимательно. Сейчас, в течение одной минуты предлагаю выбросить из фургона все стволы. Щель вы сделали подходящую, автомат пройдет...

В ответ из железного склепа затрещали очереди - просто так, в никуда. Стенки фургона, внутри обшитые деревом, уже напоминали шкуру ежа от рваных выходных пулевых отверстий. Глеб дождался, когда окончится этот акт отчаяния.

- Щукин! - позвал он. - Ты не понял? Время пошло. Бензину - полный бак. Из этой консервной банки получится хорошая духовка. Не жарить же тебя в собственном соку.

- Оружие не сдавать, Щукин! - закричал начальник. - Обработайте пол! Они под вами! Им больше некуда спрятаться! Огонь!

- Пожалей ребят, - сказал Глеб. - Тебе там хорошо командовать, а им тут сейчас будет жарко. Запихал людей в душегубку, а теперь командуешь... Щукин! Время-то идет!

Голос с украинским акцентом пропал из эфира - возможно, начальник перешел на другой канал, однако Глеб не стал искать его: из щели на землю выпал первый автомат...

А когда вывалился седьмой, Анатолий Иванович оттащил их к колесу и деловито сказал:

- Два не сдали, Глеб. Должно быть девять.

- Ты что, успел сосчитать?

- У меня абсолютный слух, - признался снайпер. - Два замылили.

Головеров постучал автоматом в борт.

- Мужики, еще пара стволов за вами! Через несколько секунд из фургона вылетели два пистолета-пулемета "Кедр".

- Теперь пора бы и поплясать! - вдруг спохватился Грязев и легким кувырком перекатился от заднего колеса в траву. - Барыню, с присядкой.

- Саня, кончай! - запоздало предупредил Головеров.

- Я же обещал тебе сплясать! - засмеялся он и, вскочив на ноги, на самом деле пошел в присядку вокруг грузовика. Снайпера ковыряли чернозем возле его ног, расчерчивали затвердевшую, блестящую корку проселка, а он прыгал, перебирал ногами, высоко вскидывая колени, словно танцевал на углях.

Никакая это была не барыня - скорее всего, пляска шамана, колдуна, вошедшего в экстаз ритмичных стремительных движений, притягивающих, странным образом чарующих воображение.

Одиночные выстрелы снайперов прекратились сразу в обеих точках. Возле асфальтового котла возникло какое-то шевеление, заложники таращились на плясуна сквозь пулевые пробоины...

Глеб нажал тангенту на радиостанции.

- Эй, хохол? Ты что замолчал? Ты меня слышишь? Пока идет концерт, давай встретимся и поговорим. Щукин оружие сдал, Коняхин лежит под бугром, я его хорошо вижу. И тебя вижу. Пора вести переговоры, ваши-то не пляшут.

Он подождал минуту - эфир молчал на всех каналах. Саня Грязев исполнял танец заклинания огня.

- Операцию ты провалил, - напомнил Головеров своему неведомому противнику. - Не хватало еще наделать трупов... Ты меня понял? Не слышу?

- Выходи к насыпи один, без оружия, - отозвался совсем другой, ранее не слышимый в эфире голос. - Я выйду, когда ты будешь на середине...

- Нет, приятель, я тебя переплясал - я и буду диктовать! - оборвал Глеб. Условия такие: убираешь с позиций своих снайперов и идешь ко мне. Встречаемся на середине между фургоном и дорогой. Любой выстрел с твоей стороны - считай, одного человека потерял.

- А где гарантии, что твои люди не станут стрелять?

- Мои люди не произвели ни одного выстрела, - заявил Головеров. - Тебе этого мало?

- Хорошо, - помедлив, отозвался тот. - Выйду ровно через три минуты.

Когда парламентер спустился с насыпи, Грязев подскочил к колесу, возле которого сидел Глеб, выбил чечетку.

- На переговоры пойду я! Если пасли только тебя - могут запросто снять. И своих не пожалеют.

- Иди, - разрешил Головеров. - Обеспечь безопасный выезд, ну все как полагается.

- Понял! - Саня сбросил плащ. - За воздухом приглядывай. Вроде, вертолет мелькал на горизонте.

Переговоры длились минут двадцать. Сначала парламентеры стояли друг против друга, затем стали топтаться на месте, прогуливаться взад-вперед, и, наконец, уселись на землю, прямо на проселке. Глеб лежал возле колеса на животе и слушал эфир - пока вроде бы все шло честно, на всех каналах была тишина.

Или объявили радиомолчание, зная, что находятся под контролем? И сейчас намереваются переиграть? Взять реванш?

Вдруг парламентеры встали и решительным шагом направились в сторону трассы. Что-то говорили на ходу, показывали руками...

"Ковбой" приполз под грузовик, потянулся к куче оружия, отобранного у группы захвата.