КГБ против СССР. 17 мгновений измены - Александр Шевякин

Суть давно апробированного метода, если сказать коротко, заключается в одном — провокация одного или группы лидеров на губительные для них шаги: «В XVI веке начальник английской секретной службы лорд Берли и его ближайший помощник Уолсингем решили устранить претендентку на престол Марию Стюарт. Но как это сделать? Взять и просто ее репрессировать — нельзя. Было решено „помочь“ ей организовать заговор против королевы Елизаветы. В окружение Марии внедрили агента Джифорда. Он умело подтолкнул людей Марии на организацию заговора и помог его разоблачить. „Гэкачеписты“ XVI века, в том числе Мария Стюарт, были казнены. В истории спецслужб это классический пример метода, который называется „Заговор в заговоре“»[706]. «Мятеж не может кончиться удачей — В противном случае его зовут иначе», — сказал современный поэт Д. Харринггон.

Не исключаются при этом и столь же верные аналогии с провокационным поджогом Рейхстага[707]. Или индонезийский сценарий переворота 1965 г.: генералы подавили «коммунистический путч», при этом сохранив жизнь президента, который не мешал заговору и установил победу контрпереворота — к власти пришел Сухарто (подробности, как говорится, в газетах), что показывает, что с коммунистами во всех странах и во все времена предпочитают расправляться однотипно.

Отечественная история также хорошо знает два подобных примера. Интересна та ситуация, когда на троне оказалось два царя: Иван V и Петр I; при регентстве царевны Софьи. Иван хил, немощен, и вообще он — не жилец и не конкурент. А Петр взрослеет и мужает. С Софьей, которая не желает миром переуступать права, отношения не складываются до того, что во время и после официальных церемоний идут выяснения по типу «А ты кто такой? — Ты кто такая!». Все это видит не только окружение… И вот тут-то вдруг и происходит случай, который разрешает ситуацию в пользу Петра. В августе (!) 1689 г. Софья сама подталкивает неблагоприятный для нее ход событий, она жалуется стрелецким полковникам: «Меня-де называют там девкой, будто я-де и не дочь царя Алексея Михайловича», запускались и прямые провокации, которые должны были озлобить стрельцов против Нарышкиных. В ночь на 8-е в стрелецкой слободе был распространен слух, что потешные полки Петра идут для ареста главных лиц среди его противников. Поднятые стрельцы пошли для укрепления Кремля от осады. А два стрельца, напротив, бросились к Петру в Преображенское, чтобы сообщить ему, что стрельцы подняты для атаки его потешных. Петр со сна, в одной рубашке ускакал в ближайший лесок, где его нагнали А. Меншиков со товарищи, а оттуда — в Троице-Сергиеву лавру. Дальше начался исход от Софьи, которой еще вчера все подчинялись, под крыло Петра: бояре, стрельцы, военачальники, даже верный патриарх, посланный самой Софьей для переговоров остался. Софья была заточена в Новодевичий монастырь. Детали опускаем… Но вот что любопытно. У историков считается, что за этим событием стоит умелая режиссура князя Б.А. Голицына. Мы же — знакомые с английским случаем — можем задаться вопросом: а нет ли тут «иностранного следа» и не объясняется ли дальнейший протекционизм в отношениях с европейскими дипломатами, торговцами, авантюристами и проч., которым так потворствовали все годы правления первого российского императора, тем, что именно «иноземцы» устранили с трона его конкурента? Повтор произошел полвека спустя. И опять дело не обошлось без соучастия извне. Был такой кабинет-министр и докладчик по его делам у Ее Императорского Величества Анны Иоанновны Артемий Петрович Волынский Вследствие провокации герцога Бирона и его подручных оговорен, арестован вместе со своими «конфидентами» и 27 июня 1740 г. по ст. ст. казнен.

В т. н. «Ленинградском деле» тоже просматриваются эти тенденции. А люди внимательные ухватили еще и такой момент: не было никакого заговора Л.П. Берия, а был умысел Н.С.Хрущева с целью устранения «Лубянского Маршала».

Такова, в общем-то, историческая аналогия для тех, кто пристально занимается именно спецслужбами. Но нам одной этой наукой тут не обойтись, а требуется еще и понимание, что мы приводили примеры только смены одного персонажа на другой а наш случай посложней: смена лидеров влекла за собой еще и погром тех структур из советского партийно-государственного механизма, коими они командовали. Советскую машину требовалось сломать. Просто так ее не уничтожить. Нужно было это сделать на ходу. Требовалось запустить ее двигатель под видом спасения, но поставить ее так, чтобы она поехала на полном ходу, безостановочно в сторону ближайшей пропасти.

Если бы поздние коммунисты знали историю поглубже, то они — может быть! — и не пошли бы только по предложенному им коридору, как это предполагалось авторами сценария. Даже постфактум они не смогли это установить. Но люди здравые быстро откликнулись на этот факт точным анализом-расчетом. В качестве примера можно предложить, что уже в совместном спецвыпуске газет «Молния» и «Что делать?» по горячим следам за сентябрь 1991 г. события трактовались так: «На первый взгляд путч нужен был консерваторам, чтобы удержать уходящую власть. Видимо, из этой версии и будет исходить официальное расследование обстоятельств путча. Большинство же независимых исследователей, ознакомившись с фактической стороной дела, приходят к выводу, что это была провокация, подобная поджогу Рейхстага, направленная против сил, выступающих за единое союзное государство и социалистический выбор народа. Наиболее четко эту версию выразил народный депутат СССР Л.И. Сухов (…): „То, что сверху кажется переворотом, мне изнутри кажется несколько другим. Это был сговор против нашего Социалистического строя, заговор Президента и кучки авантюристов“»[708].

Однако перейдем к подробностям.

Но обратимся к дням вчерашним. Как разворачивались события, каким путем направились события, что привели державу к полному, окончательному и безвозвратному краху?

5 августа членам Совета Безопасности были вручены закрытое пакеты с проектом нового союзного Договора. Вечером, в 20.00 на объекте АБЦ (ул. Варги) состоялась встреча В.А. Крючкова, Д.Т. Язова, О.Д. Бакланова, В.И. Болдина и О.С. Шенина. От КГБ была и официантка из в/ч 54262.

Запуск проработки варианта «ГКЧП» пошел с 7 августа. Начальник Секретариата В.И. Жижин и помощник Грушко п-к А.Г. Егоров, командующий ВДВ ген.-л-нт П.И. Грачев прорабатывали документы введения ЧП. (Вообще-то этими делами должен заниматься замминистра по чрезвычайным ситуациям ген.-п-к В.А. Ачалов, но он был в отпуске.) Они отправились на конспиративную дачу КГБ «объект № 65», располагавшийся в деревне Машкино под Москвой. В итоге проведенной ими в течение двух дней работы они пришли к единому мнению: какие-либо правовые основания для введения ЧП отсутствуют, а негативные последствия такого шага очевидны и велики. Свои выводы группа изложила на 4 машинописных страницах. Ознакомившись с подготовленным документом, В.А. Крючков отложил его в сторону. И далее он высказался несколько странно: если сейчас вводить ЧП преждевременно, то после подписания Союзного договора будет уже безнадежно поздно[709].

Для нас же «поздно» было совсем с иной точки зрения: «Горбачев к августу месяцу обладал лишь видимостью власти, и та должна была вот-вот иссякнуть. Предстоящий XXIX съезд КПСС положил бы конец его власти в партии, а Съезд народных депутатов в декабре месяце лишил бы и должности Президента. Поэтому консервативные силы не нуждались в каком-то перевороте или путче, чтобы устранить Горбачева. Его финал был предопределен естественным ходом развития событий.

Отставка Горбачева тут же подорвала бы позиции Ельцина и всего российского правительства. Не имея контроля над армией и органами правопорядка, оно было бы легко сметено. Это прекрасно понимали в окружении Ельцина и искали пути, как подпереть падающего Горбачева. Не исключено, что между Ельциным и Горбачевым существовала тайная договоренность о совместных действиях.

Спасти Горбачева мог только такой поворот событий, который бы поставил его противников в партии, армии и органах правопорядка вне закона. Это можно было сделать только, спровоцировав их на антиконституционное выступление, которое было бы безопасным для Горбачева и в то же время шумным, демонстративным, неэффективным и легко подавляемым»[710]. Вот тут-то для антисоветчиков было бы реально поздно!

Вечером 14 августа В.А Крючков вновь пригласил к себе и кабинет «тройку» и поручил подготовить проекты документов, определявших политические, экономические и правовые меры, которые властям следовало принять в условиях ЧП. При этом он настойчиво и многократно подчеркивал, что надлежит руководствоваться положениями действующей Конституции СССР и Закона «О режиме ЧП». На следующий день трое вновь встретились на той же даче. Подготовили Постановление № 1 «Об объявлении ЧП», «Обращение к советскому народу», «Обращение к главам государств и правительств» и «К Генеральному секретарю ООН». Из отпуска возвратился ген.-п-к В.А. Ачалов. Ознакомившись с документами, он одобрил их. В.Ф. Грушко же еще два часа вникал в их содержание. П-к А. Егоров поехал снова в Москву, где машинистка набело перепечатала все бумаги. Работа была закончена лишь далеко за полночь, зато к приходу B.А. Крючкова все три документа лежали у него на столе[711].