За день до послезавтра - Сергей Анисимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хертлинг предполагал, что около 80 % личного состава русского полка и отдельной бригады погибли непосредственно в занимаемых ими казарменных зданиях и на плацах во время построений, не успев даже понять, что происходит и что означает быстро нарастающий многоголосый вой в небе. Личный состав отдельного полка размещался в нескольких благоустроенных казармах по улице Емельянова, трех общежитиях для контрактников и членов их семей, офицеры – в разбросанных, но немногочисленных служебных зданиях. Бригада морской пехоты размещалась аналогичным образом, и еще на несколько миль ближе к границе. 152-я Гвардейская отдельная ракетная бригада – в Черняховске. Беспилотные разведчики катапультного запуска RQ-7B «Shadow», самые «коротконогие» из задействованных разведывательным отделом штаба 7-й армии, передали цифровые фотографии объектов первого ракетно-артиллерийского удара уже к 07.50 по варшавскому времени. Это соответствовало 08.50 по времени, действующему в российской Калининградской области. Выжимку Хертлинг видел, и она полностью ответила его ожиданиям. По сделанным на скорую руку выводам – чуть тяжелее досталось мотострелкам, чуть легче морским пехотинцам. Что ж, кому-то везет, кому-то нет. Исход в любом случае один. К 08.25 был окончен повторный ракетно-артиллерийский удар. Нанесенный по тем же целям, но меньшими силами и менее концентрированно, – по стянутым русскими в очаги поражения военным и гражданским спасательным группам и пожарным. Чуть позже, в 09.30, пополнившие боезапас самоходные артиллерийские орудия и мобильные реактивные системы залпового огня уже с сокращенной дистанции ударили по выявленным к этому времени целям, по позициям уцелевших и потенциально способных к сопротивлению русских войск. В первую очередь – по 244-й артиллерийской бригаде и по непонятным образом вырвавшемуся из-под первого удара батальону морской пехоты. Точнее – по импровизированной батальонной боевой группе, уцелевшей от всей их бригады. Затем цели, список которых пополнялся непрерывно, становились все мельче и мельче. Отдельные подразделения, раскиданные русскими по анклаву, не могли оказать практически никакого сопротивления «на месте», но их уничтожение с большой дистанции было тем не менее вполне оправданным. Кремлю надо было сразу продемонстрировать не только ударные возможности армии США в Европе (вряд ли у них еще имелись иллюзии), но и именно волю, способность вкладывать в удар максимальную силу.
До 2009 года русский полк был бригадой, до 2002-го – дивизией. Тогда справиться с русскими было бы труднее в разы: одних только танков в дивизии было в то время 70 штук, а ракетная и ствольная артиллерия, если бы уцелела, могла бы ответить ему по крайней мере на равных. Но на 07.30 сегодняшнего числа в единственном имеющемся у русских в анклаве мотострелковом полку осталось всего 85 14-тонных БМП-2, 18 самоходных 152-мм установок 2С3, 12 буксируемых 120-мм 2Б16 и 9 SA-19 «Grisom»[37]. Их боеготовность штаб Хертлинга оценивал как близкую к стопроцентной, за исключением БМП, которая, по их расчетам, стремилась к 3/4 из-за традиционного для русских дурного технического обслуживания и дефицита запасных частей, обусловленного недостатком финансирования и трудностями собственно управления логистикой. Во встречном бою полк был «по зубам» даже одной 39-й бригадной боевой группе полковника ван Пельта, с ее «Арканзасской зубочисткой» на щитке нарукавной эмблемы, – наверное, одной из наиболее мрачно выглядящих эмблем из всех. Не только из подшитых на бархатную панель на стене оставшегося далеко позади комфортабельного штабного кабинета, положенного ему как командующему, но и для армии США вообще. В ноябре 2010 года входящий в состав бригадной боевой группы 206-й полк полевой артиллерии был перевооружен на буксируемые 105-мм M119 в новейшей модификации A2, производимые в США по британской лицензии. 8 гаубиц на батарею, две батареи в батальоне, 3 выстрела в минуту при «продолжительном ведении огня». И таких батальонов у него было три на одну 35-ю дивизию. Идущую на острие удара, но поддерживаемую «от горизонта» артиллерией (а в дальнейшем – авиабригадами) четырех других дивизий его 7-й армии: 1-й Бронетанковой и 1-й Кавалерийской, 82-й и 101-й Воздушно-десантными. Артиллерией трех полнокровных дивизий Бундесвера: 1-й и 10-й Бронетанковыми и 13-й Механизированной. Трех польских: 11-й Бронекавалерийской, 12-й и 16-й Механизированных. Отдельных бригад и отдельных артиллерийских дивизионов и артиллерийских групп. Германских, польских, бельгийских, голландских. Было бы стыдно, если бы, нанеся удар такой мощью по спящим, он не добился решительного и безоговорочного успеха.
Выслушивая очередной доклад, иллюстрируемый открываемыми на планшете меню, генерал-лейтенант Марк Хертлинг «фоном» подумал, что с очень похожими интонациями он ответил Верховному главнокомандующему Объединенными Вооруженными Силами НАТО в Европе адмиралу Ставридису меньше суток назад. Тот задал совершенно уже бесполезный к этому моменту вопрос – о его личном, неофициальном мнении по поводу наличия у русских теоретических шансов сформировать некую «линию фронта». Остановить войска коалиции хотя бы в глубине своей территории, не прибегнув при этом к ОМП в любом варианте применения. Хертлинг ответил не думая, от сердца: «Нет, ни единого. Уже ни единого». И оба понимающе улыбнулись – как уверенные в своих способностях и в своих силах профессионалы.
Да, это было уже в Решель. В Решель тоже было интересно. Эту никому не известную польскую деревеньку перекрыли со всех сторон, настоятельно рекомендовав местным жителям просто не выходить из домов для своей же собственной безопасности. Группа охраны командующего Многонациональными Силами заметно нервничала, и это бросалось в глаза даже ему. Специалисты Корпуса связи отключили проводную телефонную связь и намертво заглушили гражданские сети сотовой телефонии на многие сотни километров вокруг. Вовсе не для того, чтобы генералы могли выспаться, конечно. Для другого. Чтобы за часы до начала операции вывести верхушку командования войск НАТО из известных противнику точек. Нанеси русские в 3 часа ночи удар тактическим ядерным зарядом по превосходно оборудованному средствами связи командному бункеру в пригороде Висбадена, Раммштайна или Гейдельберга, – и американцы проиграли бы, не начав. Так, во всяком случае, придумал какой-то неизвестный ему умник в окружении адмирала Ставридиса. Сам Хертлинг, кстати, был против этого и не побоялся озвучить свою точку зрения даже перед адмиралом. По его мнению, отлаженность систем связи перманентного командного пункта была в драгоценнейшие последние сутки еще важнее, чем риск угрозы стать объектом применения русскими тактического ядерного боеприпаса. Как он и напомнил телеаудитории в проведенном пафосном интервью, русские сняли их с вооружения своих сухопутных войск еще в 1998 году, на пике демократических преобразований. Но хотя время от времени в их специальной литературе продолжают мелькать упоминания о «продолжающемся разоружении», Хертлинг не считал этот компонент русского ядерного потенциала важным. Применение ядерного оружия было вопросом прежде всего политической воли, а политическая воля из русского арсенала исчезла тогда же, когда с карты стерли слово «СССР».
Более существенным генерал Хертлинг полагал риск ночного полета на вертолете. Впрочем, риск, связанный собственно с полетом из защищенного и отлично охраняемого бункера в любую располагающуюся вплотную к границе точку, непосредственно перед нанесением удара был незначительным. Серьезным он становился только в случае, если предположить, что русские точно знали о каждом движении противника и о смысле этих движений. Тогда да, тогда выпущенная каким-нибудь «неизвестным террористом» в полосатой нательной рубахе русских парашютистов зенитная ракета могла бы позволить предотвратить войну. Или отложить ее на время. Может быть, даже на месяцы или годы. Наверняка что-то подобное и лежало в основе покушения на вице-канцлера Германии. Лишь эффективная работа германской полиции (которую русские явно недооценили) вывернула все наизнанку, и идентификация безымянных покушавшихся как «русских военных диверсантов» дала бундесверу необходимый посыл. Готовы ли они пойти на такой риск второй раз? Знают ли они? Тот же русский полк, который сожгли полусонным в казармах и общежитиях, имеет на вооружении ПЗРК 9К38 «Игла». Причем, как ни странно, до сих пор неизвестно, в какой именно модификации: то ли «Grouse», то ли «Gimlet», то ли «Grinch», довольно заметно различающиеся между собой по тактико-техническим данным…
Тогда, после раздумий, Хертлинг счел, что оснований верить в то, что русские знают, нет никаких. Даже за последние 6 часов перед собственно началом операции не было вскрыто малейших признаков даже не мобилизации, а просто повышения уровня готовности войск, пограничников, сил гражданской обороны, – вообще ничего. Такое ощущение, что русские были слепы и глухи. А ведь для того, чтобы по крайней мере насторожиться, их разведчикам и контрразведчикам не надо было красться через границы в плаще до пят, сжимая в кармане кинжал и бумажник с измятыми евро. Существовала радиоразведка, существовали космические аппараты, которые половина мира продолжала называть давно устаревшим словом «спутник». В Европе и во всем мире было полно русских эмигрантов и идеалистов, сочувствующих России да и вообще любому государству, находящемуся в оппозиции мировой стабильности. С возможностями анализировать in situ то, что они читают в местных газетах и слышат по местному радио, возможностями собственными силами шифровать любую информацию на уровне старой немецкой «Энигмы», а главное – вооруженных мобильной связью и высокоскоростным Интернетом. Скрыть от совокупности всего этого происходящую концентрацию военной мощи, переброску техники и людей на громадные расстояния было невозможно в принципе. Но у Хертлинга и некоторых старших офицеров его штаба, с которыми можно было разговаривать откровенно, создалось интересное впечатление: они будто провалились в XVIII или ранний XIX век, когда разведка сводилась к работе каких-нибудь хитрых набукленных дипломатов. К их отчетам и аналитическим запискам, которые благородные молодые офицеры с вдохновляющими романистов приключениями потом неделями везли в родные столицы. Стратегической внезапности тогда действительно можно было достигнуть без особого труда. В наши дни, на втором десятке лет уже XXI века, это казалось невозможным, однако почему-то срабатывало раз за разом. Просто благодаря отлично налаженной работе пропагандистской машины и политической системы. Первой – способной убедить кого угодно в чем угодно. Как было с Саддамом/Ираком (имеющим незаконное оружие массового поражения) и Милошевичем/Югославией (в глазах американского обывателя – «оккупировавших уже почти половину Европы и готовых идти дальше, если они, американцы, их не остановят»)[38]. Второй – способной выдержать давление и извне, и изнутри, но не развалиться. И даже «дать реверс» за пару дней, если это потребуется. Так было с Ливией: сдержанное одобрение изменений к лучшему в отношении интеграции в мировое бизнес-сообщество, такие же сдержанные, спокойные упоминания о том, что плохо там дело с демократией. А потом «раз» – с утра обыватели просыпаются, а Ливию бомбят. Причем не на минутку (это случалось и раньше), а капитально, уничтожая живую силу, армейскую и частично гражданскую инфраструктуру и все прочее, что необходимо. Вплоть до малолетних детей, являющихся внуками диктатора. И вот ее бомбят – сдержанно, не в полную силу, но неуклонно, настойчиво, с минимальным риском для себя и не обращая внимания на возмущение правозащитников и либералов всех мастей. Именно тогда, в 2011 году, когда мир пережил это, не слишком отвлекшись от собственных сиюминутных проблем, генерал-лейтенант окончательно убедился: да, настало новое время. Теперь прав не тот, кто лучше, тоньше, изобретательнее или просто дольше проводит пропагандистскую кампанию либо ориентирует ее на более широкие целевые группы. Теперь прав тот, кто сильнее, и на этом все, точка. «Поразительное нарушение международного права и сложившихся норм, неспровоцированное нападение? Да бросьте, это они на нас первые напали. И не надо бы вам копаться в грязном белье, старое поминать, прошлое ворошить и тому подобное, разбирая, кто там на кого напал. Все равно виноваты они. И вы что, пытаетесь с нами поссориться? Зачем бы это, все ведь в наших отношениях до сих пор было нормально? Ах нет, вы просто выполняете необходимые формальности, чтобы не выглядеть дурно в глазах определенного контингента избирателей? Тогда ладно, только не слишком усердствуйте. А лучше все-таки прекратите. Сейчас же. И приведите своих собственных шавок к порядку. Пусть правду говорят, а не выдумывают невесть что. Мы им свободу несем, тратим силы и жизни своих ребят, – мир должен это ценить». Что ж, это должно сработать и теперь.